Однажды, например, заглянув в лабораторию, игриво спросил у медсестры: “Здесь кровь пить?” А потом, объединившись с Вадимом Тонковым, лежавшим в том же отделении, там же кровожадно распевал: “Утоли мои печали”...
“За то время, что мы провели в клинике, все там перевернулось вверх дном, — рассказывает Борис Юрьевич. — Дабы не предаваться унынию, мы с Тонковым насочиняли столько всего, что остальные “отдыхающие” просто корчились от смеха”.
— А вы всегда так легко проскакиваете мимо своих болячек?
— У меня абсолютно нет времени ими заниматься. Дело в том, что у меня фантастический роман с жизнью. В самом пике страсти и эротизма. Мне совершенно необходимо постоянно бежать куда-то, что-то делать. Вот, не так давно крутануло по линии желчнокаменной болезни. Я звоню всем известной по “Здоровью” Лене Малышевой с единственным вопросом: “Где можно сделать это по-быстрому?” Она отправляет в известную бронштейновскую клинику в пятницу. Мне делают там великолепную операцию, и в понедельник я “в строю”. При этом отлично себя чувствую. Если объясняться языком метафоры, я поглощаю жизнь, как в жару ледяную воду из цинкового ведра.
— Красиво сказано. Интересно, что вызывает у вас похожие ощущения при поглощении?
— Искусственные формы улучшения самочувствия мне противны. Как водка, так и виагра — в равной степени. Могу выпить перед сном 20 грамм хорошего коньяка. При случае получу наслаждение от виски, если смаковать и пить глотками. Ну и, конечно, колоссальное удовольствие я получаю от вкусной еды. Моя жена просто фантастически готовит. Постоянно пополняет свой ассортимент новшествами. Дикое количество салатов, всевозможных блюд может сотворить за минимум времени. Поэтому постоянно приходится бороться с лишним весом. Но я “не перевариваю” чувство голода.
— Если не удается перекусить, выручает сигарета?
— В 50 лет я бросил курить. Помните старый сюжет из “Ералаша”? Он назывался “Дым, дым, дым...” Перемена, дети выбегают во двор школы, из одного окна валит черный страшный дым. Все нервничают. Приехали пожарные, залезли, видят: стоят три мальчика и курят. Когда пожарный их в дыму увидел, попытался надеть на себя противогаз. Но не успел и упал. “Слабак, сразу видно — некурящий”, — говорит самый маленький из них треснутым басом... (мы специально выбрали артиста со страшным голосом).
Надо же как-то исправлять ситуацию. А какой я пример с сигаретой в зубах? Но, если без шуток, просто в какой-то момент мне расхотелось курить, я и перестал. Наверное, прорезалась память детства. Когда-то я был физкультурником, бегал, прыгал, отжимался...
— Неужели только нехватка времени мешает заниматься спортом?
— Я очень не люблю говорить на эту тему, но, конечно, не только занятость тому виной. Я ведь в 19 лет получил тяжелое черепно-мозговое ранение в армии. Дело было в Чехии. Во время печально известных пражских событий. Короче, я довольно долго балансировал между жизнью и смертью. И сказал тогда всем: “Я человек веселый, выкарабкаюсь — буду смешить людей!”
— И тогда вы придумали “Ералаш”?
— Мы организовали наш киножурнал вдвоем с Александром Хмеликом, когда мне стукнуло 25 лет. “Ералаш” по внешним признакам похож на бешено тогда популярный “Фитиль”. Но есть и принципиальные различия. Мы исключили документальные сюжеты и четко ограничили возраст детей от 10 лет — чтобы не показаться сюсюкающими с помпончиками и вместе с тем захватить самый переломный переходный возраст. А еще решили, что журнал должен быть интересен и детям, и взрослым, и дедушкам, и бабушкам, поэтому в песенке звучит: “Девчонки и мальчишки, а также их родители”. Сюжеты наших фильмов достаточно доступные для всех, потому что они философские. Как история о том, как мальчики играли с пистолетами. Когда запахло паленым — в прямом смысле этого слова, — один из шалунов разбил игрушечную пушку о стенку.
— Очень “добрый” сюжет...
— Есть еще добрее. Учительница входит в класс и видит: мальчик ходит с рамочкой такой, знаешь, как у парапсихологов? И крутит там ею чего-то. Она спрашивает: “Что такое, Петров?” Пацан ей отвечает: “Ой, Марья Сергеевна, нехорошее здесь место, где у вас стол стоит. Тут такие волны, просто ужас, надо его переставить”. Ну, давай переставим. Начинают переставлять, и вдруг люстра падает и разбивается именно на том месте, где стоял стол. Она говорит: “Вот спасибо, какой же ты молодец!” Он говорит: “Ну что вы, Марья Сергеевна, я в этом деле дока, я все проверяю, прежде чем...” Садится на стул, стул под ним рассыпается, сверху падает горшок с цветами и по башке ему.
— Ха-Ха! Кажется, после всех этих лет, проведенных в постоянном общении с детьми, вас самого в детство потянуло.
— Я из него так и не вышел. Мне там нравится.
— Почему вы склонны во всяком событии видеть высокий философский смысл?
— А он, наверное, и есть во всем. Как-то, находясь в Израиле, я поехал в Иерусалим. Была жуткая жара, у меня чудовищно поднялось давление. Я зашел к Гробу Господню освятить своим знакомым традиционные православные кресты. Возложил руки — и вдруг: о чудо! В одно мгновение отпустило давление — исчезла головная боль. Я был потрясен. Убрал руки — ощущение чудесного исцеления осталось. Уже потом подумал: ведь я никогда в жизни ничего не просил у Бога. Считал, у него столько проблем, и ему еще и твоими заниматься… Как бы на Бога надейся, а сам не плошай. Потом, общаясь с моим товарищем, отцом Александром, рассказал про этот случай, он восхитился: “Это потрясающая история! У Стены плача и у меня было то же самое — так же снизилось повышенное давление”. Потом мы думали: как же так, ведь холм срезан, Голгофы нет, что же это такое? Или за столько веков люди там “намолили” энергетикой человеческой так, что она теперь лечит?
