«Я хотел приехать на Корсику, потому что это место очень символично. И любой достойный кандидат в президенты приедет сюда, чтобы поблагодарить корсиканцев за их верность идеалам республики и за то, что этот остров входит в состав Франции», – сказал во время своей предвыборной кампании недавно избранный новый президент Франции Николя Саркози избирателям на Корсике. Формулировка не случайна. Корсиканская проблема до сих пор доставляет парижским властям немало головной боли.
Увидев в 1880 году с корабля Корсику, Ги де Мопассан назвал остров «горой в море»: самая высокая его вершина вздымается до 2706 м над средиземноморскими водами. Именно горы позволяют снегам и дождям украсить эту землю пышной растительностью, которой так не хватает сухим островам центрального и восточного Средиземноморья.
Не случайно древние греки, которые знали в этом толк, называли остров Каллисте – «самый красивый». «Островом красоты» именуют его ныне и французы. Здесь вы встретите нетающие ледники, леса, озера, реки и водопады с экзотическими каньонами, тысячу километров пляжей, старинные деревушки с кривыми и узкими улочками, средневековые харчевни, каменные башни, похожие на сооружения сванов или осетин, охранявшие остров от налетов морских пиратов, – островитяне звали их «турками». Хроники говорят, что в 1560 году только в Алжире насчитывалось 6000 корсиканцев, увезенных в рабство.
За господство над этой лакомой, сравнительно близкой к материку землей шла бесконечная борьба. Иберы с запада, ливийцы с юга, финикийцы с востока, затем греки, этруски, карфагеняне, римляне... Сто лет понадобится последним, чтобы закрепиться во внутренних районах Корсики. После них остров опустошают вандалы и остготы, в VI веке на два столетия его присваивают византийцы…
Постепенно его прибирают к рукам итальянцы: папство, города-республики Пиза и Генуя, к которым со временем присоединяются новые претенденты, Арагонское королевство и Франция.
Воспользовавшись постоянными многосторонними конфликтами, в первой половине XVIII века корсиканцы сбрасывают власть Генуи, но лишь для того, чтобы после 15 лет независимости и очередных войн вновь оказаться частью, на сей раз Франции.
Долгое итальянское присутствие, боевая история и нелегкая география создали корсиканский язык – смесь просторечной латыни и средневекового тосканского наречия, выковали самобытные традиции, а также особый характер жителей, отличающийся независимым нравом даже от соседей по островам.
Спросите «континентального» француза, и он не избежит превосходных степеней, говоря о необычайной привязанности островитян к родному краю, об их гостеприимстве, буйном характере и вместе с тем о беспечности, тщеславии и обидчивости, сохранении кланов и явной тяге к нарушению любого закона – будь то налогового, избирательного или просто правил уличного движения… Не напоминает ли нам это юг России?
Заметим, что у жителей Корсики иная самооценка. Под внешней серьезностью и даже строгостью, разбавленными латинским характером и чувством юмора, по их мнению, скрываются скромность, мужество, культ семьи и предков, непримиримое чувство чести, верность дружбе и данному слову… Радушно принимающий гостя и радующийся тому, что Корсика пользуется успехом, который попутно способствует его материальному благополучию, житель острова не в восторге от того, что иностранцы получают здесь доход, проходящий мимо него, или от того, что они несут острову стиль жизни и моды, которые он не одобряет.
Корсиканки следят за сохранением патриархальной семейной структуры, вроде бы основанной на мужском всемогуществе.
У мужчин – свои достоинства, среди которых историческое наследие – любовь к оружию и мастерское им пользование – занимает отнюдь не последнее место. Об этом говорят неоднократные и явно малоуспешные попытки генуэзской администрации ввести на острове запрет на ношение огнестрельного оружия или штраф за его использование. Любовь к быстрым и красивым экипажам – другая сторона корсиканского характера. Не потому ли при всей его бедности на острове ныне зарегистрирован один из самых высоких во Франции процент автомашин марки люкс – попахивает Кавказом, не правда ли?
Социологи считают, что и знаменитая корсиканская вендетта – кровная месть, которую столь ярко живописал в своих повестях в середине XIX века Проспер Мериме, – тоже результат «совместного производства» островитян с генуэзцами. Именно удаленность юстиции Генуи от острова, медлительность и неэффективность ее действий привели к тому, что со своими преступлениями жители Корсики стали разбираться сами. К мести звал их и миф «соблюдения чести» – этот обычай на весь XIX век стал настоящей социальной язвой корсиканского общества.
Именно в ту эпоху появились здесь так называемые бандиты чести, своего рода «авторитеты», которым традиция велела скрываться после мщения в непроходимых горных лесах, – «маки». Впрочем, эта привычка весьма пригодилась островитянам в ХХ столетии для борьбы с итальянскими, а затем и немецкими оккупантами во время Второй мировой войны. А в наше время ее использовали уже националисты, успешно скрываясь на своем же острове от юстиции и сил правопорядка.
Перемены на Корсику принесли конец 50-х и 60-е годы прошлого века, когда здесь сошлись демографический упадок, крах французской империи и спорная попытка властей решить возникавшие проблемы путем переселения на остров беженцев из Алжира.
Постоянный отъезд корсиканцев в поисках работы на континент и даже за границу, вызванный отставанием региона не только в индустриализации, но и в развитии инфраструктуры, был дополнен огромными – для островитян – потерями в ходе Первой мировой войны. А развал французской колониальной системы (корсиканцы составляли до 20% администрации колоний, при том, что население острова не превышало 1% населения Франции) вынудил возвращаться тысячи чиновников и специалистов, которым на родине оказалось некуда приложить силы. Без перспектив осталась и корсиканская молодежь.
Без консультаций с местным населением и их представителями государство решило выделить новоприбывшим, составившим 10% жителей острова (!), значительную часть удобных сельскохозяйственных земель на восточном побережье и выдать финансовую помощь. Вторым ударом по социальному равновесию стал последовавший за этим приток (17 000 человек) французских колонистов-беженцев из Алжира – большинство из них также выбрали плодородные земли для виноградников на востоке.
Тогда-то и стали зарождаться на Корсике первые регионалистские организации, пытающиеся привлечь внимание к проблемам островитян, никогда не получавших подобных субсидий. Речь шла как об экономических, так и о культурных проблемах, в том числе об изучении языка и утере традиций. Недовольство было таково, что во время армейского бунта в Алжире (1958 и 1961 гг.) Корсика стала единственным департаментом метрополии, примкнувшим к восставшим полковникам.
В этой ситуации самая видная общественная организация – Корсиканское регионалистское действие, КРД (Action Regionaliste Corse, ARC) – решилась на радикальный шаг, вошедший в историю как «дело Альмерии». 21 августа 1975 года два десятка активистов КРД с охотничьими ружьями заняли неподалеку от городка Альмерия погреб виноградаря Депейя, переселенца из Алжира, подозреваемого в финансовых махинациях.
Тогдашний министр внутренних дел послал против погреба… 2000 сотрудников служб безопасности и мобильных жандармов на бронетранспортерах. На следующий день начался штурм, в ходе которого погибли два жандарма и был ранен один из «бунтовщиков». Правительство запретило КРД – тогда Бастию и другие центры захлестнули стычки. Был убит сотрудник службы безопасности, немало людей ранено. С этого момента начинается радикализация общественного недовольства, под аккомпанемент взрывов быстро приведшая к провозглашению требования независимости острова, а в мае 1976 года – к рождению подпольного Фронта национального освобождения Корсики, ФНОК. Отныне французские власти будут вынуждены регулярно заниматься «корсиканским вопросом».
Создателями Фронта были в основном лица вне политики или правых взглядов, хотя присоединилась к ним и небольшая группа маоистов и троцкистов. Программа ФНОК носила отпечаток марксизма, а боевая организация была скопирована с вьетнамского и алжирского движения, хотя ничего общего с бывшими французскими колониями Корсика не имела. Но может быть, именно опыт войны во Вьетнаме и Алжире привел кого-то из экстремистов к поискам оружия на Востоке? Столкнулся я с этим лично и в известной мере случайно, а рассказываю впервые.
– Это корреспондент агентства «Новости»? – спросил меня по телефону незнакомый голос. – Мне дали ваш номер в посольстве Советского Союза в Париже. Я сторонник автономии Корсики и хотел бы встретиться с русским журналистом…
В парижский корпункт агентства печати «Новости», где я работал в начале 80-х, звонили порой самые неожиданные люди – телефон нетрудно было найти в любом справочнике. У меня не было причин отказывать незнакомцу во встрече. И на следующий день он позвонил в дверь.
Сдержанный, на вид немного уставший человек лет двадцати пяти удивил меня сразу.
– Я только что вышел из тюрьмы, – начал он, – и мы решили обратиться к советской прессе, чтобы рассказать о нашей борьбе за независимость…
Время от времени я читал репортажи о взрывах на Корсике, устраиваемых тамошними националистами, чаще всего обходившихся без жертв. Но в данном случае речь уже шла не об автономии, и мой посетитель, отбывший во Франции тюремный срок, мог быть заметной фигурой.
После рассказа об истории острова и несправедливости «французской колониальной системы», объяснявшей стремление жителей к независимости, гость сказал, что у его организации есть «особая просьба к СССР».
Тогда, в разгар «холодной войны», работавшие за рубежом советские журналисты были приучены к тому, что к ним обращаются как к ушам и голосу Кремля. И все же нечасто приходилось общаться с людьми, только что вышедшими из заключения.
– Речь идет об оружии, – буднично сказал корсиканец.
Тем, кто помнит накал страстей в отношениях стран социализма и капитализма четверть века тому назад, не нужно рассказывать о регулярных скандалах и провокациях, сопровождавшихся арестами и высылками дипломатов и журналистов. Париж в этом плане был в первых рядах, и я нисколько не сомневался в том, что телефон и квартира корреспондента АПН прослушивались. Но одно дело – рассказ журналисту об остром, но политическом конфликте в каком-то районе Франции, и другое – просьба о поставке оружия из Москвы.
Я не знал, как мне быть. И вероятно, поступил едва ли не самым наивным образом.
– Знаете, – сказал я, – давайте выпьем кофе в соседнем баре.
Мы спустились в гараж и выехали на машине, которую я остановил у ближайшего кафе. Но прежде чем выйти из «Рено», корсиканец нанес мне новый удар. Пошарив во внутреннем кармане пальто, он достал какой-то странный мягкий предмет, завернутый в газету, и сунул мне в руки.
– Когда Корсика станет независимой, – произнес он торжественно, – мы сможем отблагодарить вашу страну нашим национальным продуктом – глубоководной морской губкой, которая имеет множество ценных физических и химических свойств…
Видимо, я сильно нервничал, ибо кафе, куда я часто заходил, показалось мне необычно ярко освещенным изнутри. «Снимают», – подумал я, вглядываясь в фонари на стенах и ничего не видя. Мы выпили кофе, за которым я пытался объяснить, что не имею к оружию никакого отношения. Не знаю, поверил ли он.
Простившись, я поехал – нет, помчался! – прямо в посольство.
Ответственный за безопасность советник – симпатичный, интеллигентного вида человек, который не раз выступал с предостережениями перед журналистами, – выслушав меня, покачал головой:
– «Наружки» сегодня в Париже не было.
И, заметив мое недоумение, пояснил:
– Службы наружной разведки, ну, слежки за вами, если хотите.
Избавившись от жегшей мои руки губки, я спросил у дипломата, как быть дальше.
– Если позвонит, обещайте поговорить с кем-нибудь в посольстве, потом скажете, что не успели, потяните… Он сам поймет.
Корсиканская проблема вызывает острые споры во французских верхах. Чтобы разобраться, итоги почти тридцатилетних стараний властей подвел трезвый доклад специальной сенатской комиссии, подготовленный в 1999 году и заключивший, что для успеха «у страны часто не хватало политической воли». Перечень констатированных экспертами проблем впечатляет.
Обладание взрывчаткой и легкость получения оружия любого калибра безо всякого официального разрешения – вот, по их мнению, причины постоянного напряжения на острове, позволяющие производить взрывы и обстрелы государственных учреждений, а также кровавые сведения счетов. При этом даже если налет проходит на глазах у толпы, полиция и юстиция не в состоянии найти свидетелей для суда. «Закон молчания» объясняется страхом очевидцев, гарантировать которым безопасность в течение долгого времени власти не могут.
Присланные с континента жандармы без знания корсиканского языка лишены контакта с местным населением, а полицейские-корсиканцы, напротив, чересчур близки к жителям, чтобы выполнять свои обязанности так, как требует столица.
Политику парижских властей сенаторы охарактеризовали как «неуверенную, меняющуюся, противоречивую» и потому «неэффективную». Периоды репрессий и жесткой линии (1975–1981, 1983–1988 и 1996–1998 гг.) сменялись этапами гибкости и открытости правительства (1981–1983, 1988–1996 гг.), вызывая рост или падение насилия. Но эта статистика не радует: от 100 до 320 актов в обычные годы до 50 нападений в месяц – в годы «урожайные». При этом средняя раскрываемость налетов, по сведениям сенаторов, не превышает 16,5%. Судей они упрекают в пассивности и неопытности.
Из доклада ясно, что амнистии преступникам лишь демобилизуют силы порядка, новые законодательные инициативы Парижа выглядят скорее уступками, а результаты экономического прогресса на острове малозаметны.
Подводя итог расследованию, сенаторская комиссия дает однозначный ответ: «в своей политике безопасности на Корсике» Париж терпит «глобальное поражение».
Вместе с тем пока вряд ли стоит драматизировать корсиканскую тему. В Ассамблее – парламенте острова – националисты располагают всего 17,5% депутатов, и эта цифра не увеличивается. Сторонники самостоятельности Корсики не превышают 8–10% островитян, а корсиканским языком пользуются в быту всего 4% жителей. К тому же существующие и возникающие на «Острове красоты» проблемы используются корсиканским бандитизмом, действия которого зачастую переплетаются с акциями националистов. А решение непростых задач региона Париж, как и Брюссель, видит в распространении европейской философии децентрализации – путь, по которому пусть медленно, преодолевая сопротивление традиционалистов, но уже пошла Франция, подталкиваемая именно Корсикой.
СПРАВКА
Что требуют националисты:
* Независимость от «колониальной Франции». С 80-х годов практикуется сбор «революционного налога». Регулярно происходят нападения на госструктуры: префектуры, тюрьмы, налоговые ведомства, банки и т.п. Чаще совершаются взрывы или поджоги частных домов, принадлежащих жителям континента, в их отсутствие – полиция относит эти акты к уголовным преступлениям.
* Введение обязательного изучения на острове корсиканского языка.
* Ограничение строительства туристической инфраструктуры в пользу мер долговременного развития экономики.
* Соблюдение разрешений на застройку.
* Сохранение побережья.
* Признание статуса политзаключенных для арестованных националистов.
Площадь Корсики – 8680 кв. км, местонахождение – между Лазурным берегом Франции и итальянским островом Сардиния.
Население – 280 000 человек, или 0,5% населения Франции; безработица – 10,1%.
Независимость в 1755–1769 гг., часть Франции с 1789 года. На Корсике насчитывается около 10 сепаратистских террористических организаций.
