Зной гонит из города.
На воздух, за город, ближе к природе, к земле. Анита Цой вот уже несколько лет живет в доме под Лобней.
В доме, построенном на пепелище. В первый день лета “МК” напросился в гости к Аните, чтобы посмотреть выращенные певицей огурцы, оценить клумбы с анютиными глазками и узнать, куда же все-таки делась отара овец.
Певица встретила корреспондентов “МК” на лавочке у порога дома. Наряд закоренелой дачницы больше напоминал пляжный костюм: короткие шорты, открытая майка и босоножки на каблуках: “Вообще-то я дитя города. Обожаю шум, людей, движение. Я была ярой противницей переезда. Уж как меня муж уговаривал! А потом переехала и поняла, что в этом есть свой кайф. Правда, первый дом сгорел. Прямо на новоселье”, — Анита говорит с удовольствием и провожает в дом, передохнуть и выпить чаю. Пока угощаемся, хозяйка рассказывает страшную историю.
Причина пожара — неправильно выложенный камин. Под Новый год семья Цой с небольшой компанией решила–таки справить новоселье. Собрались в пустом доме, выпили, поели, зажгли камин. У уютного огня Анита задремала в обнимку с сыном. Проснулась от удушливого дыма, который повалил из всех щелей: “Я еще глупенькая такая, все окна нараспашку. А дом-то деревянный был. Все как заполыхало!”. Дом сгорел дотла. Осталось только подвальное помещение, а там нетронутый праздничный торт и чан с квашеной капустой. Муж певицы пообещал за год выстроить новый, красивый, из красного кирпича. Обещание сдержал, даже место менять не стал. “Оказалось, что, по корейским обычаям, если семья строит дом на пепелище, ее жизнь будет долгой и счастливой”.
Стриженый газончик перед домом обнесен живой оградой — маленькими кленами и кустарниками. Листья на деревьях пожухли от непривычного зноя. “Газон — это наша гордость и боль, — вздыхает Анита, — все весну воюем с одуванчиками”. Цой вместе со своим садовником сперва выкорчевывали грубые корни полевых цветочков. Но на газоне остались некрасивые дырки. “Дырявый газон — это ужасно, — продолжает рассказывать Анита, — вот сейчас мы нашли какие-то бомбочки. В землю закапываешь, корень цветочка дымится, и все”. С глаз долой, с газона вон.
Прямо перед тяжелой входной дверью блестит заплешинами круглая клумба: “Здесь будет розарий, а вокруг, когда отцветут тюльпаны, появятся многолетники — лишь бы зной спал”. Цветник охраняют высокие колонны, обвитые плющом, словно зеленоокие драконы. Чуть поодаль нелепые глиняные человечки, похожие на гномов, — один плачет, другой смеется, третий грустит, четвертый думает. “Это — корейские духи. Обычно их делают из камня и ставят на пороге храма. У нас своя интерпретация — они цветные и похожи на мультяшных”, — рассказывает хозяйка. Вообще на территории немало разных глиняных обитателей — целое семейство черепах, разноцветные лягушки.
Садовник Владимир появляется из ниоткуда — улыбчивый, в больших очках, с нескрываемым умилением смотрит на хозяйку: “Она вообще молодец! Просто профессор какой-то. Если чего не знает, то обязательно спросит или в специальных книжках прочитает”, — сладко шепчет он на ухо корреспонденту “МК”.
“Ага! Как же! — вступает в разговор Анита, услышав обрывок разговора. — А когда он пришел, то сказал: все беру в свои руки. В саду женщине не место. Правда, я все-таки отвоевала у него теплицу и туда Володю не пускаю. Моя территория. И потом, если бы я была профессором во всем, то когда бы я музыкой занималась?!” “Ну что вы, Анита Сергеевна, вы во всех вопросах, как говорится, рыба об лед”. Анита хохочет, садовник извиняется: “То есть рыба в воде!”
Анита проводит нас в свою теплицу: “Отличное место. Настоящая парилка”. Солнце упрямо жарит пластмассовые стены парника, мы все обливаемся потом, Анита Цой хвастается молодым урожаем: “Вот тут у меня огурчики растут. Смотрите, какие хорошенькие, колюченькие. Утром встану, стакан воды выпью и огурчик с грядки погрызу — кайф! А здесь рассада перчика. Сперва я хотела морковку выращивать, но как-то не пошло. Высадила близко друг к дружке и прополоть земельку забыла”. Вместо спелой твердой моркови неудачливый агроном получил тонюсенькие рыжие отростки. “А что тут такого, неужели все прямо с пеленок овощи-фрукты сажают? Я вообще наивная. Пришла в магазин — купить свежего чернозема. А мне кислый торф подсунули. Теперь Володя спасает мой урожай”. “А зачем вам вообще это надо?” — не выдерживает корреспондент “МК”, когда Анита, взяв в руки кирку, начинает пропалывать грядки. “Мне, правда, особенно и не надо. Проще пойти в магазин и купить все, что хочу. Но когда сажусь на корточки, надеваю перчатки и ковыряюсь в земле, то по-настоящему отдыхаю, питаюсь живой энергией земли”.
Рядом с теплицей круглые разноцветные клумбы анютиных глазок — символично и красиво. На маленькой лужайке три елки, белая сирень, в сторонке яблони. “Большие деревья мы специальной штукой опрыскиваем”, — говорит Анита и показывает нам странный агрегат. Надев аппарат, Анита становится похожа на охотника за привидениями: рюкзак с водой за плечами, труба-опрыскиватель в руках.
“А где же загон для крупного и мелкого рогатого скота?” — спросили мы, когда обход территории был закончен. “Так нет! Сперли же моих овечек. 30 голов. Вот уж я переживала”. Отара Аниты жила свободной овечьей жизнью. Каждое утро баранов выпускали пастись за ворота на опушку леса. В округе знали, чье это хозяйство, не трогали и даже побаивались приближаться. Два раза в год Анита стригла своих овечек и отдавала шерсть местным бабушкам-рукодельницам. И вот однажды, в канун какого-то праздника, бараны исчезли. “Недавно был забавный случай. Приехали ко мне гости, а у меня в холодильнике шаром покати. Я на станцию, там бабушки местные мясо парное продают. Подхожу, выбираю. Они смотрят на меня и так, знаете ли, злорадно улыбаются: “Ну че, — говорят, — не нашли твоих баранов?” “У человека горе, — говорю им, — а вы смеетесь”. “Ну, не серчай, дочка, это ж не мы сперли-то, зато ты теперь у нас мясцо покупать будешь”. Может, и нет худа-то без добра”.
