С первых дней существования синематографа в дореволюционной еще России спрос на необычные лица и людей “экзотических” национальностей возник необыкновенный. В то время режиссеры немого кино любили приглашать на роли злодеев людей с любым, кроме белого, цветом кожи. Красили русских артистов, приглашали чернокожих силачей из шапито, китайцев. Советская власть, национализировавшая в числе прочего и кино, заставила черный цвет кожи служить идеологии, пропагандируя идеалы гуманизма и равенства между представителями всех рас.
Позднее, уже при Сталине, верхушке советского правительства понадобился внешний враг, который отвлек бы внимание граждан от массовых репрессий и прочих бесчинств власти. Одним из таких врагов стал расизм и эксплуатация негров в Америке. В частности, так появился на экране...
Чернокожий сын героини Любови Орловой
В 1936 году самым популярным чернокожим мальчишкой СССР стал трехлетний Джим Паттерсон, сыгравший сына героини Любови Орловой в фильме Григория Александрова “Цирк”.
Четырьмя годами раньше в составе группы американских деятелей литературы и искусства в Союз приехал 22-летний выпускник театрального колледжа Ллойд Паттерсон. Тогда же он познакомился с очаровательной советской девушкой Верой Араловой, начинающей театральной и кинохудожницей, работавшей со Всеволодом Мейерхольдом. В 1933 году у Ллойда и Веры родился сынишка Джеймс. Мейерхольд познакомил Веру Аралову с Евгением Петровым. Когда Петров в соавторстве с Ильфом писали сценарий “Цирка”, они вспомнили о Вере и ее симпатичном малыше. Так маленький Джим оказался на одной съемочной площадке с Сергеем Столяровым и Любовью Орловой. Как вспоминал позже сам Джеймс, Любовь Петровна, никогда не имевшая собственных детей, очень прикипела к нему и опекала на протяжении всей жизни. Чтобы мальчик не плакал во время съемок, Орлова даже гримировалась под мать Джима, Веру Аралову.
Эта роль в кино так и осталась для Джеймса единственной. Повзрослевшего подростка влекли море и поэзия. По протекции Орловой он закончил Ленинградское военно-морское училище. В Севастополе, куда отправили служить Джеймса Ллойдовича, старший лейтенант серьезно увлекся литературой и в 1960-х годах с отличием защитил диплом в Литинституте им. Горького. В 1963 году вышла его первая книга стихов. Незадолго до горбачевской перестройки Паттерсон уехал на историческую родину. Сегодня в Америке он успешный писатель, автор многих мистических детективных романов, два из которых, “Умереть первым” и “И явился паук”, переведены на русский язык, в Голливуде по ним сняты фильмы. Джеймс редко бывает в России, но, по его словам, до сих пор хранит в сердце нелюбовь к русской зиме и любовь к печенью “Юбилейное”.
Максимка и Яшка
Архангельский школьник Толя Бавыкин, сын чернокожего офицера Северного морского флота и русской домохозяйки унаследовал от матери белый цвет кожи, а от отца — крупные черты лица. Столь экзотическая внешность в 1963 году привлекла создателей фильма “Максимка”. На роль мальчишку утвердили без проб. Лишь надели кудрявый парик и намазали лицо гримом. Главная роль в известном фильме не стала для Толи (фамилию которого в титрах перепутали и назвали Бобыкиным) звездной. Дальнейшая судьба ребенка долгое время была неизвестна. Пять лет назад архангельские журналисты выяснили лишь, что отец Толи погиб при исполнении боевого задания еще до выхода на экраны “Максимки”, а мать умерла. Сам Анатолий, которому был противопоказан суровый архангельский климат, сменил множество профессий и якобы скончался от простуды, не дожив до 40 лет.
Куда счастливее сложилась судьба Васи Васильева. Хотя профессиональным актером мальчишка, сыгравший одну из главных ролей в культовой кинотрилогии Эдмона Кеосаяна про неуловимых мстителей, так и не стал.
Василий родился в цыганском таборе. Когда ему исполнилось шесть лет, вышел указ об оседлой жизни цыган, и табор поселился во Владимирскую область. Учился Васильев хорошо, вел в школе кружок художественной самодеятельности, играл на трубе. В 12 лет написал первую песню. Вместе с тем его всегда тянуло к природе и тракторам. Поэтому после школы он поступил в аграрный техникум. Но поучиться там не успел. К нему приехал ассистент режиссера фильма “Неуловимые мстители” и предложил поехать в Москву на кинопробы. Вася отправился в столицу скорее из любопытства — был уверен, что при 8000 претендентов на роль Яшки-цыгана его все равно не утвердят. Однако великолепный голос и слух, а также пластичность и умение держаться в седле помогли юноше опередить конкурентов.
— Съемки были трудными, — вспоминает Васильев в беседе с “МК”. — Приходилось работать целыми днями, а трюки выполнять самостоятельно, без дублеров. Например, нужно было прыгнуть с 25-метровой скалы в море. Не всякий мог бы решиться на такое, но страх показаться слабаком был сильнее. И я сделал это. После “Неуловимых мстителей” мне поступало много предложений. Но режиссеры хотели использовать лишь мою экзотическую внешность. Я отказывался. Попробовал играть в театре, но полная зависимость от режиссера угнетала мой свободный нрав.
Васильев ушел в эстраду и стал гастролировать по стране с концертами. Сейчас он с семьей живет в Твери. Мечтает создать в городе международный творческий дом, чтобы заниматься развитием отечественного кинематографа.
Как Сиятвинды пошли по Руси
У самого популярного на сегодняшний день в России темнокожего актера театра и кино в паспорте значится: Григорий Дэвидович Сиятвинда. В удостоверении личности советского образца в графе “национальность” стояло “русский”. При этом в родной Тюмени, где появился на свет этот плод интернациональной любви, маленький Гриша натерпелся от чрезмерного внимания к своей скромной персоне.
— Там я был один такой на большой город, — говорит актер. — И от пристальных взглядов на улице и бестактного тыканья пальцами ощущал себя дискомфортно. Во время службы в армии случались казусы. Я был ефрейтором, отличником, на экзамене возглавлял колонну. А на учения, когда случался выпуск, приезжало большое начальство. И вот колонна останавливается, открывается люк головного танка, и оттуда выхожу я. Генералы немеют от неожиданности. Армия ведь не американская. Хотя, с другой стороны, там я очень сливался со Средней Азией. К концу учебки наел себе щеки, а когда щеки большие, глазки подзакрываются. У меня есть фотография с друзьями-казахами: их пятеро, шестой я. Вот кто из нас шестой — непонятно.
— С такой экзотической внешностью легко было поступить в театральный вуз?
— В Щукинском училище шли споры, зачислять ли меня. Педагоги говорили: этот парень с грузинской, как им казалось, фамилией — персонаж, мягко выражаясь, неожиданный для русской сцены. Меня действительно непросто было представить в пьесах Чехова и Островского. Но вот сыграл Юсова в “Доходном месте” Островского, и все в театре встало на свои места. В русской классике играю практически без грима, и никого ничего не смущает. С кино, конечно, труднее. Там больше условностей. Пока в значительной мере режиссеры используют мой нестандартный типаж. А для тех, кому не дает покоя моя экзотическая внешность, я придумал легенду. Однажды я где-то кому-то сказал, что если бы я родился не в России, а в Замбии, то меня бы звали Джес. Причем это имя мне бы дали как первому сыну самого старшего сына, то есть присвоили бы имя деда. Кроме того, там еще положена была приставка к фамилии, которая у меня бы звучала так: Сибанибани.
— А как правильно звучит твоя фамилия?
— На самом деле правильный вариант звучания моей фамилии — Сятуинда. Просто когда-то ошиблись в написании транскрипции. Так Сиятвинды и пошли по Руси.
“Коллега” Сиятвинды по экзотичности — молодой актер Амаду Мамадаков. Родился в простой деревенской семье на Алтае. По его собственным словам, с молоком матери впитал традиции и обычаи своего народа, многие из которых теперь активно используются в профессии. Например, для фильма Николая Лебедева “Звезда” именно Амаду предложил ввести эпизод, где его герой рядовой Темдеков зажигает ритуальную траву своих предков.
— Это языческий обычай моей народности: своеобразный оберег от несчастий, — говорит Амаду. — Высоко в горах собирается специальная трава и перед дорогой или испытанием ее отдают близкому человеку. В минуты опасности священная трава зажигается и ею окуривают человека. Я и сейчас ее ношу с собой всегда, когда куда-то уезжаю.
По поводу своей экзотической внешности и ее использования в кино у Амаду нет никаких комплексов. Напротив, если бы не она, Мамадаков не стал бы единственным российским актером, утвержденным на роль Таргутая в новом фильме Сергея Бодрова “Монгол” о юности Чингисхана. Все остальные роли в этом фильме играют звезды японского и китайского кино. А возможно, актеру не колоритный восточный типаж, а трава-оберег помогла.
Дети нового интернационала
В современном русском кино новые Джеймсы Паттерсоны по-прежнему востребованы. Например, украинский школьник Моше Галиахметов и юный актер из подмосковного Королева Дане Лема.
Исполнитель главной детской роли в фильме Оксаны Байрак “Инфант” киевлянин Моше Галиахметов, как и его герой, круглый сирота. Мама мальчика умерла сразу после родов, и отец, который родом из Африки, нанял для сына няню, женщину, у которой погибла двухлетняя дочь. А через два года трагически погиб и отец Моше. Няня Галина, привязавшись к мальчишке, усыновила его. Эту душещипательную историю рассказал “МК” партнер Моше по фильму “Инфант” Дмитрий Харатьян. Которого, кстати, сам Моше теперь считает вторым папой.
— Мы действительно очень сдружились с Моше-Йосифом, — говорит Дмитрий. — Это его полное имя. Цельный и рано повзрослевший человечек с серьезным стержнем внутри. Было видно, что парню недостает отцовского внимания, и на съемочной площадке я пытался ему как-то это компенсировать. Мы до сих пор общаемся, пишем друг другу эсэмэски. Он отчитывается мне об учебе, рассказывает о своих делах, о своих мальчишеских радостях и огорчениях. Пересечься и встретиться пока не удается из-за моего загруженного графика. Но этим летом планирую познакомить своего сына Ваньку с Моше. Свожу пацанов куда-нибудь.
У Дане Лема, сыгравшего главную роль Генки в недавнем режиссерском дебюте Андрея Панина — фильме “Внук Гагарина”, все в полном шоколаде. Его папа с мамой приехали в Подмосковье из далекой Анголы, когда самому Дане едва исполнилось восемь месяцев. На съемочную площадку к Андрею Панину он попал сразу и практически без проб. А через пару месяцев едва не лишился роли.
— Мы уже начали снимать, как вдруг Дане страшно зажался перед камерой, — рассказывал “МК” Панин. — Руки-ноги были как деревянные, говорил куда-то в пол и не своим голосом. Мы с продюсерами стали обсуждать перспективу дальнейших поисков исполнителя главной роли. Готовы были поменять сценарий, чтобы главным героем был не негритенок, а китайчонок, эскимосик, латинос, да кто угодно. Нас спасло то, что как раз в это время страна ушла на большие новогодне-рождественские каникулы, и в съемках наступил вынужденный длительный перерыв. Воспользовавшись паузой, Дане взял к себе на воспитание сыгравший его брата замечательный артист Гена Назаров. Я уж не знаю, как он там экспериментировал, но создалось впечатление, что за пару недель наш юный актер прошел полный пятилетний курс обучения театрального вуза!
