Пробуждение страстей, отсчет пошел. Первый тур пианистов перевалил за середину. Народу в зале — все больше; жюри — все малословнее, никаких интервью тебе — рот на замок. Выявляются и первые “закавыки”, но — обо всем по порядку. Главный — покамест — недостаток конкурса Чайковского уже подмечен всеми: на туре совершенно не представлена Европа, то есть КЧ-2007 не отражает полной пианистической картины мира. А должен. На “стадионе” только две команды: наши (даже те, что из Штатов, с русско-украинскими фамилиями, — все равно наши) и азиаты. Между ними и спор. А где Англия, Франция, Италия? Или там не рождается талантов? Почвы не черноземные?
…Большой зал; последний “игрок” до перерыва — единственный представитель Германии Бенджамин Мозер, 26 лет. Ему выпал счастливый номер — 33-й (из 46 возможных). Удивительно талантливый парень, с большой долей вероятности пройдет во второй тур. Я надеюсь. Нельзя сказать, что зал визжал от восторга, как после южнокорейца Донг-Хёк Лима, но овация после его прелюдий Рахманинова была шумная. Кое-кто из членов жюри покидал зал со словами: “Да, очень хорошо! Очень!” После перерыва, в пять вечера, будет играть — опять же единственная — представительница Польши Катажина (без “р” в имени) Борек. Сейчас она занимается в 44-й “артистической”, а я стою перед дверями, не решаясь войти. Она сама открывает:
— Катажина, с вас картины писать! (Она волшебно красива.) Как настроение? Боитесь?
— Ой, у меня — переизбыток энергии, такая возбужденность… Ведь я давно уж не участвовала ни в каких конкурсах, нет этого чувства “постоянного пребывания”, а это было бы большим подспорьем…
— Ходили на выступления ваших “собратьев по несчастью”? Как вам общий уровень?
— Нет, никуда не ходила. Так многие делают: других не слушают, пока сами не выступят, чтоб не сбиваться. Поэтому об уровне говорить трудно. Впрочем, кое-кого я встречала раньше. Например, пианиста из Австрии Ингольфа Вундера. Он замечателен.
— Как вы считаете, почему из КЧ этого года почти полностью “выпала” Европа? Русские да Азия.
— Сейчас на всех мировых конкурсах очень много участников из Азии. И это оправданно: уровень они показывают высокий. Да, они очень любят приезжать и в Россию. А что до европейцев, они едут на конкурсы в страны Западной Европы. Потому что ходит такое мнение, что на конкурс Чайковского, во-первых, трудно попасть, а во-вторых, трудно здесь чего-либо добиться.
— Но я надеюсь, что это “трудно добиться” касается честной конкуренции…
— Скорее, речь идет о различии между фортепианными школами. Одна моя знакомая пару месяцев назад выступала в Москве. Впечатление сложилось такое: ее манера игры не соответствует взглядам на манеру игры в России. Я не знаю, сколько человек из Европы пытались попасть на КЧ, но их явно было немного. Например, из Польши нас было только двое. В итоге прошла я.
— Вы — честолюбивый человек? Для вас важно пробиться во второй тур и дальше или сам факт участия в первом уже достаточен?
— Если сейчас я сыграю хорошо и пройду дальше, то потом уже включусь в борьбу, и настрой будет иным. Более боевым. Пойду до конца. А нет… вернусь домой и погуляю с Чаплиным.
— Не понял?..
— Пса так зовут — Чарли Чаплин.
— Я болею только за вас! Счастья вам!
И вообще тут девушки ни в чем не уступают молодым людям. Взять хотя бы блестящее исполнение пьес Чайковского Тани Колесовой (наша, консерваторская). Но почему все ерзают? Почему шелестят программками? Почему удивляется капельдинерша, восклицая: “Нет, вы подумайте! Впервые на моей памяти была заменена программа”? После исполнения бегу к Тане. Оказалось — аврал.
— Таня, я вас поздравляю, но почему вы играли не ту программу, что заявлена в буклете?
— Меня жюри вынудило поменять. Более того, предупредили об этом позавчера в 9 часов вечера. И окончательно я узнала, что буду играть, только вчера днем.
— А что случилось?
— Какие-то недоразумения. И мои доводы о том, что для смены программы у меня остается полтора дня, не возымели действия. Вместо “Щелкунчика” Чайковского—Плетнева играла две пьесы оригинального Чайковского, которые были приготовлены для второго тура… Нервотрепка большая; я, конечно, готовила эти произведения, но что значит за день все вдруг поменять! Тяжело. Хотя… всякое бывает.
— И теперь, если вы пройдете дальше, вам надо будет срочно что-то новенькое готовить для второго тура?
— Будет день — будет пища. Я не загадываю; мне надо было сыграть сегодня.
За разъяснениями ситуации подхожу к Михаилу Воскресенскому (влиятельный представитель жюри; на конкурсе играют несколько его учеников):
— Почему Колесовой за день предложили изменить программу? Насколько это правомерно?
— Это не совсем так. Все совершенно нормально. Просто она поставила в программу вместо оригинальных сочинений Чайковского обработку Плетневым “Щелкунчика”. А это же не произведение Чайковского, а обработка, она совершенно в другом стиле написана. А на первом туре требуется играть оригинальные сочинения. Поэтому ей жюри и предложило сыграть другое. Она и взяла из второго тура. Так что в данном случае она виновата.
Может, она и виновата в чем-то, но официальные буклеты с программами изданы уже по меньшей мере с неделю как. Ну и почему тогда плетневского “Щелкунчика” заметили едва ли не впритык к исполнению? Девушка вся не своя стояла. Хочу напомнить, что за этим конкурсом стоят память Ростроповича, репутация министра Соколова и публичное обещание Николая Петрова. Поэтому досадные огрехи подобного плана совершенно недопустимы.
