После утомительной трехчасовой дороги на автобусе мы наконец-то добрались до Твери.
Подъезжая к Суворовскому училищу, мы увидели из окон автобуса отряд кадетов в камуфляже, строем марширующий по дороге, и радостно произнесли в один голос: “Наконец-то! Приехали!”
Так вот оно какое, “Кадетство”: мальчишки в форме, строгие офицеры — все по-настоящему. Выдают только камера и крики режиссера. Между тем съемка шла полным ходом с самого утра. В импровизированном кабинете устроили экзамен по военной подготовке. В окна бил яркий свет прожекторов, создавая эффект солнечного дня, и слепил глаза. Хотя Артур Сопельник (Трофимов) усердно тренировался перед съемкой, с первого раза перед камерой собрать автомат получилось с трудом. Но режиссер все за свое: “Молодец! А теперь еще раз то же самое, но побыстрее”. Слово главного на площадке — закон. Пришлось делать.
К восьми вечера вконец измотанный режиссер метался по площадке, умоляя ребят быть серьезнее. Но куда там! Например, Аристарх Венес (Сухомлин), местный кладезь шуток юмора, как только включалась камера, улыбался в нее и махал рукой. А потом и вовсе решил пресс-конференцию устроить. С горящими голубыми глазами вспорхнул на кафедру, где стоял стол, схватил указку и, изображая ученика, произнес, показывая, что он готов на любые истязания: “Ну, давайте! Задавайте мне свои вопросы, а я буду вам здесь на доске показывать.
Ну, давайте! Давайте-давайте!” Постепенно подтянулись и другие герои: Артур Сопельник, Саша Головин (Макаров), Паша Бессонов (Перепечко) и Артем Терехов (Соболев). Ребята рассказали, что для каждого из них слово “карьера” не пустой звук, что хотят поступить в институт, учиться дальше, мечтают сыграть разные роли в большом кино и при этом не “зазвездиться”.
Вечером движение вокруг Суворовского училища было перекрыто. Шла съемка выпускного марша кадетов.
Массовка с главными героями в первом ряду заняла всю дорогу. Было очень холодно, и ребята репетировали в куртках. Запевалой в первом ряду шагал Александр Головин. Он мужественно кричал слова по сценарию: “Полночь, господа! Шагом марш! Равнение на Суворовское!” Голос Головина был настолько сильным и громким, что мог заглушить голос режиссера в рупоре, но усталость дала о себе знать, и конец фразы растворился в шумном динамичном марше…
Паша Бессонов:
“Я люблю добиваться всего сам. По характеру я тихий, домашний, не люблю дискотеки. Своего персонажа мне играть нетрудно, только отчасти иногда задевает, что над моим героем подсмеиваются. Я бы хотел, конечно, сняться в большом кино. А вообще мечтаю выучиться на повара и открыть свой ресторан”.
Аристарх Венес:
“На съемочной площадке мне нравится все. Даже когда режиссер кричит. Это же здорово. Когда сценарием по башке — тоже здорово. Никакие физические нагрузки во время съемок меня тоже не напрягают, наоборот, хочется, чтобы их было больше. Девушки у меня сейчас нет, есть поклонницы. Записки с признаниями в любви кидали мне в окно, хотя я живу на пятом этаже. Как это они умудрялись, до сих пор не понимаю”.
Артур Сопельник:
“Мне записок в окно не кидали, как Аристарху. Никто до сих пор не знает, где я живу, и слава богу. А о семье я задумаюсь, наверное, лет через четырнадцать. Сначала карьера, потом семья. Мне, например, хочется сыграть разные роли — героическую, или гада какого-нибудь, или трагическую, чтобы все тебя жалели. Я хочу пойти учиться в МХАТ, потом стану актером. Сейчас я актером себя не считаю. Институт все-таки очень помогает человеку развить свои таланты. Если ты не можешь плакать, он научит тебя плакать, если не можешь смеяться, он научит тебя смеяться”.
