“Дети подземелья” — так называют этих профи в театральной среде. Они не играют роли, не торгуют бутербродами и шампанским в антракте, не выдают пальто и шляпы после спектакля. Во время действа они прячутся в будке под сценой или на стульчике за кулисами с текстом пьесы в руках и методично следят, чтобы артисты не забыли свои реплики. Они — суфлеры.
Ошибка Ланового
Вот история из театральной жизни прошлого века. Любимые звезды москвичей Юлия Борисова и Василий Лановой играли спектакль “Милый лжец” на малой сцене Вахтанговского. Все шло как по маслу: артисты искрометно исполняли свои роли, зрители с восторгом наблюдали за ними. Как вдруг Василий Лановой сделал паузу, которая неожиданно затянулась. Настолько, что спектакль пришлось… остановить, а публику распустить. Расстроенные зрители отправились домой. Актеры же долго сокрушались, что на этот раз их не выручил верный брат — суфлер…
А он, суфлер, выручил бы непременно. Просто на Малой сцене для него не было предусмотрено места.
Сегодня позиция суфлера сохранилась только в трех театрах — Малом, Вахтанговском и МХТ им. Чехова. Во-первых, потому, что в них регулярно ставятся классические пьесы, да еще и в стихах. Во-вторых, там довольно много артистов “почтенного” возраста. Например, в Театре Вахтангова служат Юрий Яковлев, тот же Лановой, Владимир Этуш, которые практически всегда работают с суфлерами. А во МХТе суфлерской поддержкой частенько пользуется сам Олег Табаков.
Тайны под сценой
Суфлеры не любят говорить о себе. Еще меньше им нравится раскрывать рабочие секреты: кто из великих, когда и что забыл.
— Понимаете, — объясняет свою скрытность одна из старейших суфлеров МХТ Наталья, — вот хирурги же никому не рассказывают, как они режут кишки. Так зачем же нам, суфлерам, открывать посторонним тонкости своей профессии. Ведь мы, по сути, делаем то же самое — занимаемся “хирургией” спектакля. То есть мы вовлечены во внутренний процесс. Узнать о котором для зрителя — все равно что подглядеть в замочную скважину…
Быть может, так и есть.
Но — правда ведь? — ужасно любопытно узнать: каково это — провести под сценой весь спектакль, подавая реплики заслуженным и народным деятелям искусства.
Слежка за героями
— Артисты, особенно сейчас, отлично знают свои роли. Причем не только на уровне текста, но и по сути. Они понимают, про что им играть. Поэтому, даже забывая слова, выходят из положения с помощью импровизации, — рассказывает Наталья. — Так что мы можем провести весь спектакль, не проронив ни одного слова. Хотя, конечно, расслабляться мы не должны. Нельзя терять нить пьесы, нужно четко видеть, какую реплику и кто произносит на сцене. При этом как бы опережать сценический процесс, чтобы в экстремальном случае быть наготове…
— И какую же квалификацию надо иметь, чтобы выполнять такую работу? — интересуюсь я у Натальи.
— Терпение железное — вот что нужно. Представьте, каково это — просидеть два часа, неотрывно глядя в текст и улавливая все, что творится на сцене. Возможно, из-за того, что труд наш требует стальной выдержки, среди суфлеров большая текучка. Молодежь у нас не работает. Все больше люди среднего возраста с гуманитарным образованием, начитанные, с хорошей дикцией, преданные театру…
Случается, что на суфлерскую ставку переходят не очень удачливые актеры. Правда, работать им сложнее, чем остальным. Штука в том, что суфлеру нельзя включаться в спектакль эмоционально, проигрывая вместе с героями каждую реплику. Иначе они рискуют увлечься и выдерживать паузу так же долго, как и сам исполнитель…
Внутренний разлад
Бывает, что суфлеры получают от артистов нагоняи. Как правило, это происходит, если нужная подсказка не дошла до адресата. К примеру, сотрудница Вахтанговского театра рассказывает, что по своей собственной вине не донесла реплику до артиста.
— Это моя ошибка, недостаточно четко и громко выговаривала слова, неграмотно посылала голос. Хотя, сказать по правде, артисты, особенно пожилые и заслуженные, иногда и сами не воспринимают суфлерский шепот. Ведь человек может элементарно плохо себя чувствовать и не услышать, что я ему говорю! Но все равно такие вещи недопустимы. Я лично очень переживаю после подобных проколов. Может, даже больше, чем исполнители: они-то могут утешаться аплодисментами, зрительской благодарностью, которую мы, суфлеры, в принципе не видим…
— Суфлера можно сравнить с вратарем, — вторит вахтанговской коллеге Наталья из МХТ. — Если спектакль прошел без сбоев — лавры достаются артистам. А в случае накладки мы, суфлеры, частенько принимаем удары на себя. Хотя по большому счету отношения между нашим братом и самыми лучшими актерами по мере сотрудничества становятся родственными. Наши звезды могут и поворчать после спектакля. А на следующий день приходят и теребят тебя за рукав: мол, давай, не оставляй меня, если что…
Живое лекарство
Получается, что суфлеры для артистов как успокоительное, которое особо восприимчивые люди всегда носят с собой. Лекарством можно не пользоваться. А просто знать, что на крайний случай “таблетка” под рукой.
К слову, мастера сцены — Михаил Ульянов, Олег Ефремов — практически не прибегали к подсказкам суфлеров. Вахтанговцы вспоминают, что, даже играя Ричарда III и сбиваясь со стихотворного текста, Ульянов сам сочинял подходящую рифму.
Ефремов и вовсе сердился, если ему пытались помочь из суфлерской будки. Он считал своим долгом самостоятельно выходить из любых форс-мажорных ситуаций на сцене. При этом как художественные руководители ни Ульянов, ни Ефремов ни за что не соглашались сократить суфлерский состав.
Будки и стулья
Попасть в суфлерскую будку театра сложнее, чем походить по главной сцене. Журналистов туда не допускают категорически. Быть может, потому, что там вершится таинство искусства. Или причина в условиях труда, которые “в подземелье”, мягко говоря, неважные.
К примеру, в МХТ суфлеры обитают в “яме” 3 метра в глубину, 1 метр в ширину, 70 см в высоту. Свежего воздуха там никакого. К тому же сыровато. Говорят, от этого профессиональные заболевания суфлеров — ревматизм, гипотония.
В Вахтанговском театре будку убрали вовсе. Говорят, там было жутко холодно и со сцены постоянно летела пыль. Так что на благо трудящимся ее заменили обыкновенным стулом.
Сидит себе суфлер прямо за кулисами и оттуда подает реплики. Правда, удобство здесь тоже весьма относительное: поддувает со всех сторон. Да и слышно из-за кулис не так хорошо, как из ямы.
Максимальный комфорт для работы суфлеров создан, пожалуй, в Малом театре. На зависть коллегам, профи из Малого трудятся в удобной и просторной яме, обитой специальной тканью. Такая обивка не пропускает подсказку в зрительный зал. Поэтому подавать нужные реплики можно как угодно громко.
Суфлеры из МХТ и театра Вахтангова признаются, что о работе в таких условиях можно только мечтать…
Тайны кошелька
О том, что в суфлерском цеху много не заработаешь, догадаться нетрудно. Правда, таинственные суфлеры скрывают свой настоящий заработок.
— Деньги поступают на книжку, — говорит представительница Вахтанговской сцены. — Я и не знаю, сколько там точно. Не больше десяти тысяч в месяц, конечно. А конкретнее сказать не могу…
Наталья из МХТ признается, что ее материальное положение пришло в норму только два года назад.
— Я служу суфлером 25 лет. Все это время, почти каждый год, писала заявление об уходе — настолько мизерную зарплату мне платили. Ну что я могла сделать на 4 тысячи рублей в месяц? Заплатить за квартиру, пообедать в театре, купить лекарства... Сейчас, конечно, мой заработок очень вырос. Можно как-то прилично существовать, хватает даже на путешествия! Теперь уже точно из родного театра не уйду! Все-таки профессия у нас хоть и странная, но — она затягивает. Знаете, вот говорят, актеры служат сцене. А мы, получается, служим актерам. Под сценой…
Говорящие головы
Согласитесь, подобная преданность восхищает. Ведь суфлеры искренне верят в то, о чем говорят. И это несмотря на наступающий им на пятки технический прогресс.
В театральной среде уже не секрет, что отдельные звезды того же МХТ играют серьезные роли со специальными наушниками. Это простое устройство позволяет звезде не дать маху на публике вернее всякого суфлера.
Вот только театральные старожилы скептически качают головами: от такой механизации актерский труд уже перестает быть творчеством.
Наушник отчасти превращает артиста в говорящую куклу. Которых и так хватает вокруг: в жизни, в политике, “в телевизоре”.
Пусть хоть театр останется для нас обыкновенным чудом: с живой игрой на сцене, с бутербродами и шампанским в антракте, с ворчливыми пожилыми гардеробщиками. И суфлерами.
ХВАТАЛО НА ТЫСЯЧУ ПОХОДОВ В ТРАКТИР
В начале прошлого века труд суфлера оплачивался очень достойно: от 100 до 150 рублей в месяц. Учитывая, что килограмм парной говядины в ту пору стоил 47 копеек, а обед в трактире из пяти блюд обходился в 13 копеек, “дети подземелья” жили совсем неплохо.
