Сижу, смысл жизни ищу. Доллар пищит, рынок ворчит, шеф рычит. Вечером, что не приду, жена в слезы, теща – в угрозы. Где, говорят, деньги? Деньги где? Ну... в известном месте – Караганде. Повышать не хотят – и так приличный оклад. От расстройства стихами заговорил. Все, тчк, нету сил.
Вот думаю, может, в нищие податься? Пройду тренинги, публику жалобить научусь, кассовые сборы не хуже, чем у Билана будут. Его тоже временами жалко. Скачет, прыгает, а что хочет – не поймешь. Ладно, отвлекся.
А намедни красавицу одну прижучил на Комсомольской площади. Сам в шоке был. Вообще, мужик я не злобный, просящим периодически подаю. Иду по улице, никого не трогаю. Прохожу мимо бабульки с картонной коробочкой. И что-то меня остановило. То ли поза ее скрюченная, фэйсом в асфальт, то ли стоны протяжные – не знаю. Кинул ей десятку, она мне поклон отвесила. И тут обратил внимание на ее руки – ба, мама дорогая! Ручки-то без морщин. Молодые, загребущие такие ручки.
Присаживаюсь на корточки, она голову ниже опускает. Сидим, медитируем. Мадам нищая уже асфальт "целует" – лишь бы на меня не смотреть. А я, может, со всей душой? Гюльчатай, говорю, открой личико. Тишина. Разводил минут десять – она башкой в землю уперлась (ага, "в домике") и ни с места. Уже прохожие на нас смотрят с подозрением. Неудобно как-то...
В итоге я не выдержал и ласково так на ухо крикнул "Атас!". Не прошло и секунды, как на меня глядело юное создание лет двадцати. Вопросительно так – мол, что надо, барин? А я от удивления даже вопрос сформулировать не смог. Выдал первое, что на ум пришло: "Расскажешь "Отче наш", стольник дам". А у нее в коробочке икон штук пять.
И тут из-под платочка доносится твердо и отчетливо: "Мужик, иди на фиг". Молчу. "Иди отсюда, пока ментов не позвала". И что вы думаете? Выползли, родимые. Поинтересовались, что я около бабушки забыл – "Валидол" накапать? Еще и документы проверили. А то! Моя милиция меня бережет. Интересно, если, правда, в нищие пойти, пару тысяч долларов в месячишко наберется?
