ЧЕМ ДАЛЬШЕ — ТЕМ БОЛЬШЕ
Cреди 62 статей закона есть абсолютно не тронутые законодателем. Например, 3-я под названием «Недопустимость цензуры». Переписать ее, может, кому-то и хотелось бы, но — увы! Статья развивает статью 29 из главы второй Конституции, каковую (главу) нельзя изменить конституционным законом, быстренько принятым послушным парламентом, — придется созывать конституционное совещание…
Так что цензура по-прежнему недопустима. И статья про права журналиста осталась нетронутой — видимо, считают, что эти права описаны в ней исчерпывающе.
Но есть в Законе «О СМИ» статья, на которую у законодателей просто руки чешутся — болезненно, как при экземе: под номером 4 и под названием «Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации». В ней перечислено то, о чем писать, говорить и что показывать категорически нельзя.
Статья переписана уже 8 раз, перечень запретных тем значительно расширился и продолжает расширяться.
Вот первоначальная редакция: «Не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, для призыва к захвату власти, насильственному изменению конституционного строя и целостности государства, разжигания национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни, для пропаганды войны.
Запрещается использование в теле-, видео-, а также кинохроникальных программах скрытых вставок, воздействующих исключительно на подсознание людей».
Но в 1995 году началось: запретили еще и «распространение передач, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости» (позднее трансформировалось в «пропаганду порнографии, культа насилия и жестокости»).
В 2000 году появились «антинаркотические» запреты: нельзя через СМИ распространять сведения о «способах, методах разработки, изготовления и использования, местах приобретения наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров» и пропагандировать «какие-либо преимущества использования отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов и прекурсоров». Попутно запрет наложен на «распространение иной информации, распространение которой запрещено федеральными законами». Другими законами, не про СМИ. То есть вводить запреты стало можно, прописав их в Законе «Об образовании», например.
В 2002 году приняли Закон «О противодействии экстремистской деятельности», и вскоре в статью 4 Закона «О СМИ» вписали запрет на распространение экстремистских материалов и сведений об организациях, признанных судом экстремистскими, без указания о том, что их деятельность запрещена. Одной из первых таких организаций стала Национал-большевистская партия Эдуарда Лимонова — он считался тогда опасным оппозиционером-радикалом…
В 2006–2007 годах после принятия Закона «О противодействии терроризму» запретили распространять «материалы, содержащие публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающие терроризм», а также сведения о «специальных средствах, технических приемах и тактике проведения» контртеррористической операции, «если их распространение может препятствовать» ее проведению или «поставить под угрозу жизнь и здоровье людей».
В 2013 году в перечень попали и «материалы, содержащие нецензурную брань». А т.н. «законом Алины Кабаевой» был введен запрет на распространение информации «о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия)». Исключение сделано для случаев, когда родители или опекуны не против огласки…
ТОЛЬКО ГАДАЛОК НАМ И НЕ ХВАТАЛО
Крепостная стена из запретов строилась по кирпичику и уже достигла небывалой высоты. Но работа по ее возведению продолжается: Госдума на днях приняла в первом чтении законопроект, который предлагает дополнить статью 4 запретом на распространение в СМИ «сведений, содержащих инструкции по самодельному изготовлению взрывчатых веществ и взрывных устройств». Законопроект внесен правительством, в его судьбе сомнений нет.
В портфеле думского Комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи лежат еще две инициативы, прошедшие первое чтение: одна требует запретить «показ сцен насилия и жестокости в электронных СМИ», другая призывает бороться со злоупотреблениями свободой слова при размещении в СМИ объявлений об оказании сексуальных услуг. Будущее этих законопроектов туманно.
А четыре запрета не добрались пока и до первого чтения: про национальность, религиозные убеждения и расу потерпевших и правонарушителей, «показ сцен насилия и жестокости в электронных СМИ», информацию о деятельности астрологов, гадалок, магов и спиритов и о преступлениях, совершенных несовершеннолетними.
Глава Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте Михаил Федотов был одним из авторов Закона «О СМИ», а в 1992–1993 годах возглавлял Министерство печати и информации РФ. Поправки, внесенные в злополучную статью 4 за эти годы, он считает «в своем большинстве бесполезными, некоторые — вредными, а некоторые — бессмысленными». Потому что все возможные злоупотребления свободой слова почти на 100% покрываются той самой первоначальной редакцией статьи 4…
Взять хотя бы запрет на пропаганду порнографии. Г-н Федотов напоминает, что вообще-то за публичную демонстрацию порнографии и рекламу порнографических материалов и предметов есть уголовная статья (242 УК), а в первой редакции статьи 4 Закона «О СМИ» говорилось и до сих пор говорится о недопустимости использования эфира, страниц газет и журналов и Интернета (если речь идет о сетевых ресурсах, зарегистрированных как СМИ) «в целях совершения уголовно наказуемых деяний».
В Уголовном кодексе есть и статьи про публичные призывы к террористической и экстремистской деятельности. А требования защищать детей от вредной для их психики и здоровья информации содержатся в соответствующем законе, вступившем в силу, и ответственность за его нарушение есть. И про клевету статья в УК есть, с разорительными штрафами. И про публичные призывы к сепаратизму… При желании по этим статьям можно наказать и журналиста, и редактора — но персонально, потому что уголовной ответственности юридического лица, каковым является редакция, в нашем законодательстве нет.
Желание непременно расширить и дополнить 4-ю статью г-н Федотов объясняет издержками «эмоционального подхода к законотворчеству», свойственного некоторым депутатам. Но считать, будто депутаты что хотят, то и воротят, было бы верхом наивности. Просто в каких-то случаях их эмоции и профессиональная нелюбовь к журналистам сдерживаются правительством и Кремлем, а в каких-то — нет. К тому же многие поправки писали чиновники и представители правоохранительных структур, спецслужб, люди по определению неэмоциональные.
НУ КАК ТУТ НЕ ВЫРУГАТЬСЯ!
Разговоры о пухнущей на глазах статье 4 кажутся пустыми, если не прочитать закон дальше, до главы под названием «Ответственность за нарушения законодательства о СМИ», которая тоже является объектом пристального внимания властей. В ней написано, что несоблюдение любого из запретов, перечисленных в статье 4, грозит СМИ «прекращением деятельности». Если в течение 12 месяцев редакция или учредитель получит больше одного письменного предупреждения от Роскомнадзора, ведомство вправе обратиться в суд с требованием закрыть СМИ, признав недействительным свидетельство о его регистрации. Предупреждения можно обжаловать в суде — как и решение о прекращении деятельности.
Если речь идет о нарушении Закона «О противодействии экстремизму», направлять предупреждения и требовать закрытия получает право еще и прокурор. А за нарушение законодательства о выборах СМИ грозит приостановление деятельности…
Так что крепостная стена из запретов легко может стать для печатного или сетевого издания, теле- и радиоканала могильным памятником. Чем выше стена — тем больше вероятность, что это случится. А чем больше понятийной путаницы и меньше логики в тексте закона — тем больше простора для произвольного его толкования.
Неминуемо возникает неприличный вопрос: почему в перечень запретов на распространение информации большой общественной опасности наряду с публичными призывами к терроризму, захвату власти или пропагандой наркомании попал запрет на нецензурные слова? Можно, конечно, вспомнить депутатов, которые с пафосом уверяли, что мат хуже любой страшной болезни. Но если он так опасен, что за два запретных слова можно закрыть любое СМИ, то почему за употребление этих же слов в общественных местах до сих пор нет не то что уголовной, но и адекватной административной ответственности? Считать таковой статью 20.1 КоАП едва ли можно: она обещает штраф от 500 до 1000 рублей или административный арест на срок до пятнадцати суток за мелкое хулиганство, то есть «нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества». Грязная ругань в общественных местах наказуема лишь в том случае, если «сопровождает» некое «явное неуважение к обществу»…
Из отчетов о контрольно-надзорной деятельности, размещенных на официальном сайте Роскомнадзора, следует, что в 2013 году в стране было вынесено 88 предупреждений в адрес редакций СМИ за нарушение статьи 4. В 2012 году таковых было 46, в 2011-м — 51, в 2010-м — 53, в 2009-м — 67. Серьезный рост числа случаев реагирования вызван как раз введением запрета на нецензурщину: предупреждений на эту тему вынесено 36. Второе по популярности — нарушение запрета на распространение экстремистских материалов (21 предупреждение). Следом идет запрет на распространение государственной и иной защищенной законом тайны — в основном Закона «О персональных данных» (19 предупреждений).
Статистики за 2014 год пока нет, но некоторые случаи известны. Предупреждение за обозначающее падшую женщину слово в статье о бывшем руководителе миссионерского отдела Томской епархии РПЦ Максиме Степаненко, позволившем себе оскорбительные высказывания в адрес матерей-одиночек, получила «Независимая газета». Слово батюшки было напечатано не полностью, с точками. «За экстремизм» (интервью с одним из руководителей украинского «Правого сектора») получила предупреждение Лента.ру…
Конечно, дело доходит до иска о прекращении деятельности СМИ редко. Но было и такое. Много шума наделала история с попыткой закрыть агентство «Росбалт», которое получило две «черные метки» за год, одну — за размещение на сайте того самого ролика Pussy Riot, а вторую — за матерное слово. Хотя вызвавшие претензии материалы редакция сразу же удалила, это не спасло. Суд первой инстанции поддержал Роскомнадзор. Верховный суд это решение отменил…
Кстати, прикрыть любое СМИ или, по крайней мере, создать ему серьезные проблемы можно теперь и без использования традиционной схемы «злоупотребления свободой массовой информации — два предупреждения — ликвидация». В феврале 2014 года вступил в силу один из «законов Лугового» (за подписью депутата из фракции ЛДПР часто вносятся параноидально-запретительные задумки Кремля). Закон позволяет без суда блокировать в Интернете информацию, содержащую «призывы к массовым беспорядкам, экстремистской деятельности, участию в массовых (публичных) мероприятиях, проводящихся с нарушением установленного порядка». Какой угодно орган власти или просто гражданин просигнализируют о нарушении, и замгенпрокурора, если сочтет нужным, потребует от Роскомнадзора обеспечить закрытие доступа к информации. Трудно найти хоть одно печатное или электронное СМИ, которое не имело бы своего сайта. И число сайтов, зарегистрированных как СМИ, растет…
Жертвой этого закона уже стало интернет-издание Грани.ру: на странице сайта можно прочитать, что доступ к нему заблокирован, причем узнать о том, какие именно материалы оппозиционного издания являются причиной блокировки, невозможно. Попытки оспорить в суде действия Генпрокуратуры и Роскомнадзора не увенчались успехом.
СКОЛЬКО ЕЩЕ ПРОСТОИТ БАРРИКАДА?
Закон «О СМИ» нынче проходит у депутатов по разделу «политика», а в этом случае сопротивление думского материала любой, даже самой немыслимой еще полгода назад идее равно нулю. Принимают не читая и не вникая в детали.
Наглядный пример — тот законопроект, что принят в первом чтении и запрещает распространять сведения об изготовлении взрывчатых веществ. Профильным при его рассмотрении был назначен Комитет по законодательству (глава — Павел Крашенинников, «ЕР»), что логично: речь в тексте идет прежде всего о поправках в УК и УПК. Соисполнителем стал Комитет по безопасности и противодействию коррупции (глава — Ирина Яровая, «ЕР»). Что тоже, в общем, логично: взрывчатка… Но где заключение Комитета по информационной политике, который, по идее, должен рассмотреть документ в той его части, что про СМИ? Соисполнителем он назначен не был. Депутаты же в зале заседаний проголосовали «за» без обсуждения. Их даже не заинтересовало, почему надо запретить распространять сведения об изготовлении взрывчатки в СМИ, хотя без проблем можно найти все необходимые инструкции в Интернете.
«Вопрос о том, почему наш комитет не рассматривал этот законопроект, закономерный», — признал в разговоре с корреспондентом «МК» первый замглавы Комитета по информационной политике Леонид Левин («СР»). Но ответа на этот вопрос он не знает, а глава комитета Алексей Митрофанов заболел две недели назад — накануне того, как его лишили неприкосновенности.
«К сожалению, это достаточно типичная ситуация, когда профильный комитет оказывается не в теме — его мнение не спрашивают, а депутаты эту тему не отслеживают», — признал Михаил Федотов. И привел пример: когда в 2004 году принимался закон о монетизации льгот, им отменили сразу два закона о государственной поддержке СМИ и поддержке районных и городских газет. А тогдашний глава профильного комитета Валерий Комиссаров даже и не знал ничего об этом…
Но бывало и такое, когда в парламенте тема законодательства о СМИ обсуждалась подробно и на профессиональном уровне. Последний раз — в 2008 году: рабочая группа фракции «Единая Россия» во главе с первым вице-спикером, ныне — главой Управления по внутренней политике администрации президента Олегом Морозовым пыталась системно подойти к вопросу о модернизации Закона «О СМИ». В работе группы участвовали представители медиасообщества, правительства, эксперты, депутаты… И Михаил Федотов с еще одним «отцом» закона — Юрием Батуриным. Была подготовлена новая редакция текста, но до внесения ее в Госдуму дело не дошло: документ завяз где-то между правительством и Кремлем.
В итоге мы имеем то, что имеем: хаотическую, зачастую вызванную сиюминутными потребностями правку. В нынешнем виде Закон «О СМИ» напоминает г-ну Федотову «пробитое во многих местах и сильно потрепанное знамя, которое развевается над непокоренной баррикадой»…
Между прочим, к созданию той рабочей группы подтолкнуло Думу резкое неприятие руководством российских СМИ и журналистами принятого в первом чтении «законопроекта Роберта Шлегеля». Этот единоросс предложил закрывать СМИ еще и за клевету. Потом законопроект был Госдумой отклонен, за клевету журналисты по-прежнему отвечают перед уголовным судом. Но идеи, водившие пером г-на Шлегеля (заставить отвечать еще и редакцию), нашли частичное и более цивилизованное воплощение в новой редакции статей Гражданского кодекса — в них говорится о защите чести, достоинства, деловой репутации и частной жизни граждан. В определенных случаях обиженный СМИ гражданин получил право обратиться в суд с требованием уничтожить тираж или изъять информацию с жесткого диска.
Но если совсем честно, то никакой, даже самый вегетарианский закон не может спасти газету, журнал или телеканал от закрытия, если этого сильно захочет власть. Сменить главного редактора руками собственника, «убив» прежнюю редакционную политику. Сделать так, что крупные рекламодатели вдруг перестанут заключать со СМИ контракты. Лишить телеканал доступа к сетям руками провайдеров.
Все это в России можно сделать и без Закона «О СМИ» и прописанных в нем запретов. Но запреты продолжают городить и городить…
Наверное, на всякий случай.
