Есть две новости для тех, кто следит за хроникой объявленной смерти еврозоны (туда входят 17 стран-членов Евросоюза, валютой которых является евро). Плохая и очень плохая. Начнем, как водится у наших соотечественников, с последней.
Сразу два уважаемых эксперта предупредили, что евроэкономика в конце этого года еще сильнее притормозит свой рост. Уходящий в конце октября со своего поста президент Европейского центрального банка (ЕЦБ) Жан-Клод Трише считает, что во
Почему эксперты так пристально следят за экономическим ростом в еврозоне? Да просто потому, что чем меньше его темпы, тем меньше налогов и покупок товаров и услуг. А значит, весомее дефициты бюджетов и увеличение государственных долгов. Капиталы бегут в доллар, евро слабнет. И так по нарастающей. Вплоть до греческого сценария. Только в чуть ли не глобальном масштабе.
Правда, есть то ли просто плохая новость, то ли все-таки с какой-то надеждой на лучшее будущее.
ЕЦБ, поддержанный Банком Англии, объявил ряд мер, которые должны поддержать на плаву тонущий евро. Во-первых, евробанкам вновь, как и в 2009 году, будут предоставлять кредиты сроком на
В разгар мирового финансового кризиса это сильно поддержало банковскую ликвидность. Во-вторых, ЕЦБ начнет новую программу выкупа гособлигаций и потратит на это 40 млрд. евро. Это особенно должно помочь Испании и Италии, госбумагам которых сейчас частные инвесторы не доверяют и, соответственно, выкупают только под высокую доходность. Присоединиться к этой программе может и Европейский фонд финансовой стабильности после того, как страны-члены еврозоны одобрят его увеличение.
Рынки эту новость восприняли с чувством облегчения. Не случайно евро тут же подрос к доллару на одну-две десятые процента. Не отстали и биржевые индексы. Они вчера росли от десятых долей до
Так почему же я отнес новости от ЕЦБ к плохим (хоть и с долей надежды), а не просто к хорошим? Ну хотя бы потому, что МВФ, ожесточенно критикуя европейские правительства за дефициты и долги, тем не менее дополнительно раскошеливаться не собирается, ограничиваясь подачками (и то постоянно задерживаемыми) только тонущей Греции. А одних евроресурсов для выхода из суверенного долгового кризиса может и не хватить. Вслед же за еврозоной посыплется и весь остальной мир. Даже Китай, экономика которого в этом году стала перегреваться и также испытывать долговые проблемы, скорее всего не устоит, если рухнет евро.
А ситуация, несмотря на принимаемые меры, продолжает оставаться в Европе крайне опасной. Долг Греции перекрыл все возможные пределы — 161,8% к ВВП. Полагается же не более 60%. В ведущих экономиках — Франции (81,7%) и Великобритании (80%) — положение, конечно, получше. Но не намного. И только Германия держится. Ее дефицит — всего лишь 3,3%, а госдолг — 83,2%. Но она же держит на плаву все это европространство! А с таким собственным долгом может и не справиться.
В общем, до краха евро, может быть, осталось не так уж много времени. Не случайно все надеются на саммит «Большой двадцатки», который в ближайшее время пройдет во Франции. Три года назад правительства еврозоны и США буквально залили бюджетными деньгами финансовый кризис, но при этом взрастили суверенный долговой. Теперь последний уже окончательно может добить мировую экономику. И отсидеться от глобального армагеддона на каком-нибудь острове стабильности, каким обещал сделать Россию в декабре 2007 года Алексей Кудрин, явно не удастся. И тогда все дензнаки станут никчемными бумажками.
Придется, видимо, призвать на помощь мировое правительство, которым раньше часто пугали, а сейчас никто не хочет взять на себя его функции. Однако вывезти Европу из долговой ямы, а вслед за этим обеспечить рост экономики может сейчас только какой-то общеевропейский наднациональный орган, который больше не даст никому жить в долг и вернет доверие к валютным рынкам. Возможно, им станет ЕЦБ.
А вот сбрасывать евро я бы не спешил. Все же они надежнее рубля. Нашу нефтезависимую экономику, как все настойчивее предрекают эксперты, ждут в будущем году не менее мощные потрясения, чем в Европе. Только ей еще кто, может, и поможет, так как сильно от нее зависит, а нам — вряд ли.
