Ах, Таня, Таня, Танечка, как же ей не повезло! Статья о тяжелой судьбе единственной дочери композитора Анатолия Лепина была опубликована в «МК» 8 февраля 2012 года. «Пять минут от Кремля — это много или мало?» — так она называлась.
Трагичная и вместе с тем совершенно банальная история наследницы знаменитого отца.
Пропащая...
После смерти родителей Татьяна Анатольевна Лепина запустила дом и себя. Пила, не работала; не понимала и не помнила, когда и зачем подписала документы на продажу родительской квартиры. Рыночная стоимость которой, по некоторым данным, может доходить до нескольких миллионов долларов.
В элитной недвижимости Татьяна Анатольевна проживала одна, но владела ею вместе с родным братом Леонидом — парализованным инвалидом, отношения с которым испортились много лет назад. Сделку же по продаже квартиры, согласно документам, оформляла его жена — по замужеству ставшая Татьяной Лепиной, только Ивановной.
Квадратные метры приобрела жительница Павлово-Посадского района Галина Тимонина. После заключения договора бывшую хозяйку увезли в квартирку на Бутырском Валу. Денег же за отцовское жилье, положенных покупательницей в банк, Татьяна Анатольевна так, видимо, и не увидела: кто-то снял их со счета.
Периодически, по ее собственным словам, к ней наезжали какие-то люди, привозили выпить и закусить.
Так бы, наверное, и закончились дни Татьяны Лепиной — в беспамятстве и пьянстве, если бы совершенно случайно ее не разыскала старая знакомая матери — Инесса Яковлевна Падалко. Пожалела, поразилась тому, как, с какой легкостью, может опуститься человек на самое дно, захотела спасти.
По нашим временам — весьма опрометчивый шаг. Особенно когда в деле замешаны большие деньги...
Но Инесса Яковлевна была человеком старой закваски; недолго размышляя, она попросила своего сына-юриста помочь Лепиной вернуть отцовскую квартиру.
Единственным способом достичь этого было признать Татьяну Анатольевну на момент совершения сделки частично недееспособной — в таком случае можно было бы попытаться возбудить уголовное дело по факту мошенничества, доказать, что состоянием Лепиной воспользовались нечистоплотные люди.
Врачи действительно поставили Татьяне Анатольевне диагноз: алкогольная деменция с периодическими провалами в памяти. Сын Инессы Яковлевны, Сергей Фокин, попросил назначить его опекуном Лепиной, чтобы решать ее проблемы уже на законном основании; та была согласна, так как все равно уже больше года проживала в одной квартире с его матерью.
Татьяна Анатольевна боялась возвращаться в эту квартиру на Бутырский Вал: один раз ее уже насильно клали в психиатрическую больницу Павловского Посада. Тогда ее спасла только порядочность врача из соседней клиники, который осматривал Татьяну Лепину и понял, что пожилая женщина вполне вменяема, просто перешла кому-то дорогу, — и по просьбе больной позвонил Сергею Фокину.
В последнее время Татьяна Анатольевна бросила пить, начала следить за своим поведением, не устраивала истерик, словно понимала, что люди, которые ее приютили, — ее последний шанс.
«Если у органов опеки могли возникнуть какие-то сомнения в отношении меня как будущего опекуна, я предлагал сделать опекуном Татьяны Анатольевны наше государство, — говорит Сергей Фокин. — Я проинформировал об этом органы опеки Тверского района. Но 3 ноября 2011 года они приняли совершенно неожиданное решение. Против воли самой Татьяны Анатольевны опекуншей ее назначили жену брата — ту самую Татьяну Ивановну Лепину, которая и продала отцовскую квартиру и которой, судя по всему, было совершенно невыгодно расследовать обстоятельства сделки в Газетном переулке».
После оглашения решения Татьяну Анатольевну увезли в неизвестном направлении...
«МК» просил следственные органы разобраться в этом непростом, так сказать, «родственном» деле. Куда исчезла дочь знаменитого композитора? Жива ли она? Здорова ли? Действительно ли не получала причитающуюся ей долю за квартиру? Насколько добросовестно и милосердно распоряжается опекунша жизнью и здоровьем своей подопечной, ведь в квартире в Сокольниках, где по решению органов опеки и должна была поселиться частично недееспособная Татьяна Анатольевна Лепина, она так ни разу и не появилась?..
Но мы и представить себе не могли, в какой скандал выльется вся эта история человеческой жизни ценой в квартиру «в пяти минутах от Кремля».
После публикации в феврале этого года материала в «МК» вместо того, чтобы защитить Татьяну Анатольевну, против автора статьи чуть было не возбудили уголовное дело.
Шерше ля фам
...Женский голос по телефону был тих и испуган: «Это вы Екатерина Сажнева? Вы написали статью о дочери композитора Лепина, которую держат в психиатрической больнице? У меня есть записка от Татьяны Анатольевны для ее адвоката, у которого вы брали интервью. Так получилось, что мы с Татьяной Анатольевной лежали вместе... И она просила ее передать. Я очень боюсь, что меня поймают. Я готова встретиться и говорить только с ее защитником. Давайте где-нибудь на вокзале, чтобы я проверила, что за мной не следят. Больше я никому не верю и ничего не скажу. Я тоже очень рискую...»
Наверное, кому-то это может показаться странным, но в нашей как бы демократической стране нельзя просто так взять и положить человека, пусть даже и недееспособного, в психиатрическую больницу. И тем более держать там сколько хочется — то есть пока «больной» не превратится в овощ или вообще не отдаст концы. Есть Закон о психиатрии, который прописывает права таких людей.
Иначе слишком просто было бы расправляться с неугодными — хоть в политике, хоть в бизнесе. Но закон-то есть — весь вопрос в том, кто и как контролирует его исполнение.
Чуть ли не через день после публикации статьи мне позвонили из Следственного отдела по Тверскому району города Москвы, и лейтенант юстиции по имени Максим Кичигин бодро доложил, что именно он будет искать Татьяну Анатольевну Лепину.
Следователь вежливо попросил встретиться со мной, чтобы я могла передать ему все документы и контакты людей, связанных с этой историей.
Он мне понравился: молодой, энергичный, с аппетитом пообедал в нашей редакционной столовой. Как такой может не найти пропавшего человека?..
Я высказала свои предположения, что Татьяну Лепину, вполне вероятно, держат в психиатрической больнице в Павловском Посаде, куда ее уже насильно определяли в прошлый раз.
«Да найдем мы вашу Лепину! Проведем проверку, если есть факт мошенничества, возбудим уголовное дело», — будто сдавая экзамен по праву, обнадежил молодой следователь.
...Судьба Лепиной заинтересовала и телевидение. Слезливая история с нехитрой моралью и философским выводом: даже при папе-композиторе надо самой жить достойно, чтобы не завершить свои дни в сумасшедшем доме.
Я поехала на съемки шоу, точно зная, что там будет и покупательница квартиры в Газетном переулке Галина Тимонина. Мне хотелось посмотреть в глаза этой женщине, по совершенно невероятному совпадению проживавшей до покупки элитной квартиры в том же районе, где находится и психиатрическая больница, в которой, по всей вероятности, держат Татьяну Анатольевну.
Конечно, я понимала, что вряд ли госпожа Тимонина захочет отменить сделку, вернуть все назад. Но неужели же не дрогнет ее сердце, когда она услышит о злоключениях старой хозяйки своей шикарной квартиры?
— Мой сын — очень талантливый мальчик, скрипач, он с детства мечтал жить в Доме композиторов, — очень интеллигентным голосом начала Галина Михайловна. — И тут подвернулся такой удачный вариант! Разумеется, мы не хотели бросать деньги на ветер и поэтому тщательным образом проверили чистоту сделки, чтобы не нарваться на мошенников. Я смею вас заверить, что на момент подписания договора Лепина была совершенно здоровым и вменяемым человеком. Куда делись деньги, которые мы заплатили Татьяне Анатольевне, я не знаю, но, в принципе, меня и не должно это интересовать.
Разумеется, Галине Михайловне Тимониной совершенно невыгодно признавать, что она купила жилье у недееспособного человека. Но тут одно из двух: либо Лепина была тогда нормальная — но что она делает сейчас в сумасшедшем доме? Невозможно спиться до полной потери себя как личности всего за несколько месяцев, прошедших с момента продажи квартиры. Либо она все-таки и в те времена не осознавала себя, не понимала, что подписывает, но тогда сделку купли-продажи нужно аннулировать.
«Да, Танечка теперь в больнице. Я ее опекун и имею право заботиться о здоровье своей подопечной так, как считаю нужным. За ее пребывание я плачу ежемесячно», — и Татьяна Ивановна Лепина с мельчайшими подробностями поведала на телекамеру о том, как счастлива ее свояченица в дурдоме.
Больничный срок
Время шло. Следователь Кичигин все не звонил. Когда же я связывалась с ним сама, он искренне сетовал на то, что слишком много дел, и поэтому пока никак не может вырваться в Павловский Посад, чтобы встретиться с исчезнувшей Лепиной.
Если она, конечно, действительно находится там. Мало ли что говорит ее опекунша...
Я попросила Максима взять меня с собой в эту поездку. Следователь не отказал, но опять-таки посетовал на полное отсутствие времени...
Завтра, послезавтра, через неделю. В конце концов его телефон вообще перестал реагировать на мои звонки.
Так что искать Лепину в начале марта я отправилась в компании ее добровольного адвоката Сергея Фокина.
Это вам не Кащенко и не Ганнушкина с их открытыми парками и свободным посещением: павловопосадская психбольница № 15 напоминала хорошо укрепленную средневековую крепость. Панорамный глазок в одной-единственной двери в кирпичной стене и забор по периметру. И на десятки километров вокруг — ни души.
Нас пустили только после того, как я потребовала встречи с главным врачом учреждения. Владимир Самуилович Слуцкин — заслуженный психиатр, он руководит этой клиникой уже очень много лет, без нареканий, сплошные благодарности.
— А зачем вы интересуетесь этой больной? Вы такая красивая девушка, ну зачем вам все это нужно? — начал доктор с комплиментов, а затем честно добавил: — Единственное, что я вам скажу, — Татьяна Анатольевна Лепина больше здесь не лежит. Да, она находилась у нас с ноября, — кстати говоря, многие граждане так заботятся о своих престарелых родственниках, разумеется, с добровольного согласия последних. Кладут их в психиатрические больницы, тут за ними пригляд, какой они не увидят в обычной лечебнице... Мы их не лечим, что вы, — мы по просьбе близких осуществляем за ними необходимый уход. Но Татьяну Анатольевну Лепину можете у нас не искать. Мы выписали ее на днях под присмотр ее опекуна. Куда та ее повезла теперь — честно говоря, нас не касается.
В гневе я снова набрала следователя. Как же так, пока наши доблестные органы раскачивались, человека опять перепрятали!
Но Максим упрямо не брал мой редакционный номер. Тогда я позвонила ему с чужого телефона. И, о чудо, сразу же попала!
— Извините, Максим, я понимаю, что вы, наверное, не хотите со мной разговаривать, но когда же вы все-таки соберетесь съездить в Павловский Посад, к Лепиной? — взяла я быка за рога.
— Съезжу как-нибудь. Пока некогда, — привычно отнекивался он.
— А вы знаете, что, пока вы прособирались, Татьяна Анатольевна снова исчезла?
Думаю, он знал. Я поняла это по мгновенно изменившемуся голосу. По тому тону, которым он заговорил со мной:
— Вы вообще не должны больше ее искать. Это не ваше дело, куда ее увезла опекун. Татьяна Ивановна Лепина мне сама об этом сказала. Она имеет полное право делать со своей подопечной все что угодно. И держать ее в больнице — тоже. Это ее личное дело. А если вы будете продолжать упорствовать и писать ваши статьи, то вполне возможно, что против вас мы возбудим уголовное дело за клевету...
Я, конечно, допускаю, что «инкриминируя» мне клевету, лейтенант юстиции не знал, что эта статья утратила силу еще в декабре прошлого года.
Через пару дней я с удивлением выяснила, что в отношении меня им действительно проводилась проверка, о которой следователь и словом не обмолвился. Я получила его постановление, уже об отказе в возбуждении уголовного дела против... меня. Это вообще-то несложно — взять и посадить журналиста, написавшего не ту статью. Когда те, кто по долгу службы должен ловить преступников, вдруг резко меняют свое мнение, и корреспондент, вытащивший на свет божий компрометирующие материалы, становится неудобен.
Все это в нашей стране уже много раз проходили...
Впрочем, привлекать меня к уголовной ответственности — судя по написанному в отказных материалах дела — на самом-то деле не собирались. Просто «нежно» попугали.
«Отсутствуют достаточные данные для возбуждения уголовного дела по признакам преступления ч. 2 статьи 306 УК РФ в отношении журналиста газеты „Московский комсомолец“ Екатерины Сажневой, поскольку последняя соответствующим образом не была предупреждена об уголовной ответственности по статье 306 УК РФ. Кроме того, последняя добровольно заблуждалась...»
Да, я искренне и добровольно заблуждалась. Но, наверное, в том, что попыталась спасти несчастную Татьяну Анатольевну при помощи следственных органов.
После отказа в возбуждении уголовного дела материалы проверки затребовала к себе прокуратура Москвы, но по дороге туда бумаги необъяснимым образом... исчезли; во всяком случае, найти их сейчас не представляется возможным.
«Мне дали ответ из Следственного комитета Москвы, что дело находится в прокуратуре города, а в прокуратуре сказали, что по документам и номеру оно здесь, но никто не знает, где точно и у кого», — добавляет Сергей Фокин.
Из тех же отказных материалов стало понятно, что здоровье Лепиной в последнее время резко пошатнулось. Та заболела гепатитом С. Если учесть, что инкубационный период данного заболевания длится не более месяца, а в сентябре 2010 года Татьяна Анатольевна проходила полное медицинское обследование и все ее анализы были в полном порядке (есть документы), то, получается, неизлечимую болезнь женщина подхватила в больнице...
И в тот момент, когда «МК» впервые начал ее искать (в январе
Пролетая над гнездом кукушки
Честно говоря, я долго сомневалась: стоит ли заново ворошить это кукушиное гнездо?
Я могу написать еще одну статью. Могу кричать, требовать справедливости и выполнения законов согласно Уголовному кодексу.
Но пока в нашей стране существуют следователи, которые отказываются возбуждать уголовные дела после беседы с теми, против кого эти уголовные дела могут быть возбуждены; пока работают врачи-психиатры, принимающие на «передержку» неугодных родственникам стариков; пока органы опеки назначают опекунов против воли опекаемых — ничего ведь не изменится.
Пиши, не пиши.
Это самое подлое в жизни. И страшное.
И спастись от этого правового безумия, верно, можно только в сумасшедшем доме...
Может быть, уже и Татьяна Анатольевна смирилась со своей участью и совершенно не хочет выйти на свободу?
Ведь только она сама может сказать об этом. Только она сама может потребовать, вызволять ее или нет. Но как это узнать? Меня к ней категорически не пустил следователь Кичигин. Опекунша уверяет, что «у Танечки» все отлично.
Главный врач павловопосадской больницы как-то совершенно забыл сообщить, что сначала больную Лепину якобы от них выписали, а через несколько дней опять к ним же и положили. И этот процесс, в нарушение всех норм современной российской психиатрии, длится уже больше полугода.
Замкнутый круг? Круговая порука?
...И когда у меня самой уже совершенно опустились руки, вдруг раздался этот телефонный звонок. Тихий женский голос испуганно сказал, что у нее есть письмо от Татьяны Лепиной. И она готова его отдать.
Да, это писала Татьяна Анатольевна Лепина. Ее образцы почерка имеются в деле. Это легко проверить экспертизой. Около двух месяцев записка блуждала в поисках адресата.
Вот только кому ее теперь адресовать? Генеральному прокурору? Президенту? Страсбургскому суду?
Кому в нашей стране еще можно верить? Для кого жизнь человека, пусть даже и не самого достойного, никчемушного, окажется дороже «золотых» квадратных метров?
...Спасите...
