Мама насовсем
Собственно говоря, Инна из таких, из внутренне счастливых. И поэтому для большинства незаметная. Но посмотришь — и окажется, что она вся состоит из одной улыбки. И теряешься и не находишь нужных слов, нужных вопросов, чтобы спросить: зачем?
Зачем незамужняя молодая девушка вдруг решилась однажды стать мамой зараженного ВИЧ ребенка. А потом еще одного, и еще.
Она такая маленькая, что в свои 32 сама еще выглядит девочкой. Да вдобавок этот капюшон вместо зонта на голове.
— Ха-ха-ха, — смеется Инна. — В 16 лет я поняла, что никогда не рискну родить сама. Мало ли что получится. У меня почки больные, и вообще... Я буду волноваться. И вообще — в мире так много готовых детей.
Готовых детей с ВИЧ-инфекцией, брошенных своими собственными, биологическими родителями еще в роддоме.
Инна, дочь врача Скорой помощи, еще в школе насмотрелась на эти родовые муки, на крики будущих мамочек. Мальчик? Девочка? Зачем гадать...
Сама она «родила» свою первенькую — Сашку — совсем по-другому.
Ей было 27, когда она увидела дочь впервые. Серые глаза на бледном северном личике.
Инна была добровольным волонтером. И еще режиссером массовых представлений. Приехала в Питер из Архангельска. Работала в издательстве. По выходным и в свободное от работы время ездила с такими же, как она, молодыми и незамужними, а также замужними и сердобольными, по детским домам, помогали как могли — памперсами, конфетами, лаской.
В одном из таких домов она и разглядела свою Александру. «Сидит на стульчике, не бегает вокруг меня, не старается понравиться — смотрит так презрительно: мол, чего приперлась? не очень-то ты мне и нужна. И я сразу поняла — моя девка, моя кровь... Упрямая. Сильная. И тут же прозвучал этот диагноз. Я спросила у врачей: «От него умирают?!» Объяснили, что сегодня уже нет».
Отговаривали, конечно. Молодая девушка, замуж еще выйдешь. Своих нарожаешь — мало ли, что сейчас не хочешь. Вон Анджелина Джоли тоже не хотела.
Ах, Анджелина Джоли — ну у нее же был Брэд Питт.
— Я понимала, что так, как я, способны поступить немногие. Все хотят здоровых малышей, если и не своих, то совсем маленьких. Я же просто хотела дочку... Мальчика не рискнула бы взять никогда. Я просто не знаю, что с ним делать. Мальчику нужен отец. Нужен ли мне муж? Иногда дочки спрашивают: «А где наш папа?» Я отвечаю: «Вам оно надо? Вы его и ищите!» Я — мама насовсем. А перебирать пап в поисках подходящего, который не сбежит, узнав про нашу с девчонками ситуацию, я не собираюсь...
Гражданский муж, кстати, исчез, когда в доме появилась первая дочка, Александра.
Один-два-три плюс
— А как же родители? — интересуюсь я у нее.
— Родители? — Инна ненадолго задумывается. — Я позвонила маме, когда привела Сашу, сообщила, что теперь у нее есть внучка, ей шесть лет и в ней 116 см.
— И что?
— И ничего. Родители это приняли. Они у меня мировецкие и все понимают. Потом, когда привезла на каникулы на лето, отдала маме антиретровирусные таблетки и объяснила, как их надо по часам давать, вот и все.
Инна говорит о том, что это все враки — будто молодая и одинокая женщина не сможет стать полноценной «приемной семьей», это все идет из старых времен. Сейчас — было бы желание.
— У меня было желание взять сразу пятерых. Да. Пятерых... И все чтобы девчонки.
Второй была Шарлиз Терон.
— Почему так? — снова спрашиваю я и опять понимаю, что не стоило этого спрашивать.
— Нипочему. Просто Юлька у нас така-а-а-я! Как посмотрит, как поведет плечом — вылитая кинодива. Актриса, лентяйка, мечтает смотреть мультики, стать телеведущей и ничего больше по дому не делать.
В этот момент раздается звонок по мобильному. Это «лентяйка» Юлька говорит маме, что уже помыла посуду, пока мы тут сидим и прохлаждаемся, и собирается включать «Олененка Бемби». Юле сейчас восемь. Первоклассница.
— Дети — это весело, — снова поясняет мне Инна. — Если, конечно, не относиться к ним и своему родительству слишком серьезно. Как к тяжелой ноше. Не боюсь ли я оставлять их дома одних? Да нет — у нас на окнах решетки. В прошлом году Саша мечтала ходить по кружкам после школы. А у меня не было возможности ее сопровождать — я ей объяснила, как надо идти самостоятельно, одной, как смотреть по сторонам. Если увидит что-то подозрительное, то следует немедленно заходить в магазин и говорить, что ждешь маму. Впрочем, у нас в центре Питера про маньяков пока не слышали...
Инна забрала девочек из школы. На экстернат. Учиться дома то есть. Не по здоровью. А когда сама поняла, что может дать им полноценное образование. Вернее, они сами себе его могут дать. «Просто в школе напихивают знаниями по самое «не могу». Сашка сейчас в третьем классе — что нужно к этому возрасту знать? Как читать. Как писать и считать. А все остальное — лишний мусор... С утра я засаживаю их за уроки. Всех троих. Два первых класса и один третий. Нет, не помогаю. Они до всего доходят самостоятельно. Особенно Александра, она такая ботаничка. Так что я ей буду только мешать своей помощью!»
Говорит, что с тех пор, как забрала девчонок из школы, «времени на кружки и путешествия стало гораздо больше. Ездили в Киев, во Львов — на конкурс мягкой игрушки, ничего не выиграли, конечно, но ведь главное — это не победа, а участие».
— Иногда я думаю: в Питере — сплошные дожди, возьму работу на удаленке, соберем девчонок и махнем куда-нибудь в Японию или в США на пару лет — все заново начать, это так интересно.
Брошенная Лиза
Третьей в съемной квартире Инны появилась Лиза. Похожая на маленькую японочку и совсем не похожая на старших сестер. «Если Александру и Юльку все принимают за двойняшек, то про Лизу обычно спрашивают: «В папу?» — «Да, мы в папу!»
История Лизы — самая трагичная и грустная из всех, ее до сих пор пересказывают в волонтерских кругах как пример того, что не стоит всем подряд давать удочерять таких (да и любых других) детей, что все же должен быть какой-то отбор. Естественный, наверное. Но как выяснишь заранее?
— Лизу забрала к себе одна женщина. Не взяла в приемную семью, а именно удочерила — оформила все документы, даже поменяла имя. Лизка тогда совсем еще крохотной была. Все спрашивали: зачем женщине это надо было, у нее ведь был еще маленький сын? Но ведь многие хотят совершить подвиг, а затем предают. Вот и эта женщина вскоре вышла замуж. А ее новый муж сразу заявил: вич-девочку сдаем обратно, к чему нам такая больная? Мы других нарожаем, здоровеньких. Своего родного сына женщина оставила... А с Лизкой можно было так поступить. Как с котенком выброшенным, — усмехается Инна. И я впервые вижу, что она тоже может быть недоброй — по отношению к тем, кто обидел ее дочек.
Лизу вернули в детский дом. Вернее, сначала она попала в больницу, снова прошла все круги ада — уже как брошенка, никому больше не нужна. Ей было всего пять лет. Волонтеры даже устроили потом конкурс: кто возьмет девочку к себе. Но та, когда приходили к ней знакомиться очередные «тети» и «дяди», даже не поворачивалась в их сторону. Не хотела быть преданной снова.
— Дело в том, что многие забегали на нее только «поглядеть». Подойдет или нет? А я точно знала, что я ее возьму, и когда позвонила в детский дом, то сразу спросила: какой размер одежды и обуви нужно привезти? Ведь когда рожают детей, к ним не приглядываются, вот и я выбрала нам с дочками Лизку. И увидев меня — это, конечно, звучит как выдумка, но это действительно было так! — она подбежала и сразу крикнула: «Мама!»
Естественный отбор
Дворы-колодцы. И все сладкие пирожные уже съедены. Остался только снег и мы с Инной, бредущие в темноте, — забирать Александру из кружка по танцам. Куда она ходит наравне со взрослыми.
Та натягивает шапку и куртку. Берет в руки рюкзак и становится совершенно неотличимой от тысячи других «обыкновенных» детей.
— Знают ли окружающие про то, что у меня такие дочери? Ну, во-первых, я не считаю Сашу, Юлю и Лизу кем-то из ряда вон. Например, для меня было бы гораздо страшнее, если бы это был диабет — уколы, таблетки, возможность комы. А так — я просто объяснила им раз и навсегда, что они должны принимать определенную терапию — и тогда все с ними будет в порядке. Они будут счастливо жить до старости. Что касается меня — не боюсь ли я сама заразиться? Но это уже совсем глупость. Для того чтобы мне от них заразиться, надо влить в меня стакан их крови... Да и то не факт. Так как дочки принимают терапию, у них при обычном анализе вирус даже не определяется. К тому же вне человека он живет около пятнадцати секунд, так что все россказни о том, как людей кололи зараженными иголками и они вдруг заболевали, — не более чем страшные сказки. Хотя я, конечно, объясняю девочкам, что стоит быть осторожнее...
Она с гордостью показывает мне профессиональные фотки своих девчонок. Александра, Шарлиз Терон и Лизка в образе юных фей порхают на снимках, заливисто смеются.
— Ни одни друзья, узнав о таких необычных (хотя почему необычных?) дочках, от меня не отвернулись, — продолжает Инна. — Если честно, иногда специально рассказывала, чтобы поругаться, но не отворачиваются все равно, наверное, я выбираю правильных друзей, — хохочет она, и непонятно, шутит или всерьез?
Я понимаю, что с легкостью могла бы уговорить Инну поместить фотографии девочек в газету. Но тотчас осознаю, что все-таки не стану делать этого. Нипочему. Просто такая у нас страна.
Количество усыновленных вич-инфицированных детей по России в год исчисляется лишь десятками человек. В мире, где каждый сам за себя, никто из взрослых не хочет отвечать за другого, к тому же больного ребенка. И поэтому, если честно, я не понимаю Инну — подвиг ли она совершает, или наоборот — в силу своей молодости искренне не ощущает, какую ответственность, какую тяжелую ношу берет на себя.
Да, таблетки для ее девчонок совершенно бесплатны. Но ведь в любой момент все может перемениться, а позволить себе терапию на 30 тысяч рублей в месяц на одного человека может далеко не каждая семья. И что тогда? Как тогда смотреть в глаза маленьким Саше, Юле и Лизе (имена изменены)?
Как объяснить девочкам, что пособие на всех троих составляет сегодня всего 15 тысяч в месяц. Что их приемная мама ютится не в своей, а в съемной квартире, пусть и в самом сердце Питера, и может надеяться только на саму себя. На то, что еще долго будет молодой, здоровой, работоспособной, на то, что однажды возьмет билет на самолет и улетит со своими девчонками в сказочную Японию, где цветет сакура и не бывает затяжных питерских дождей. «Я не знаю, что еще рассказать, но у нас правда нет никаких проблем», — разводит руками Инна.
А я думаю о том, что проблемы есть у всех, но ничего не говорю об этом Инне, потому что в ее глазах, несмотря ни на что, плещется материнское счастье.
Ведь счастье — это не то, что тебя окружает. Оно в тебе самом.
А в детском доме Инну, Сашу, Юлю и Лизу уже ждет еще одна сестренка — двухлетняя Машенька.
