Замначальника аэродромной службы Александр Беляев рассказал суду, что в его обязанности как раз входит организация работы транспорта в аэропорту.
Своих подчиненных — водителя Мартыненко и инженера Леденева, что сейчас находятся на скамье подсудимых, он охарактеризовал исключительно положительно и подчеркнул, что оговаривать их у него нет никаких причин.
Со слов Беляева, водитель Мартыненко прошел все необходимые курсы и инструктажи для работы на снегоуборщике.
Беляев пояснил, как происходит допуск водителей и техники к смене. По его словам, при передаче предыдущим сменщиком механику сообщается, есть ли замечания к ее функционированию. Технику с неустранимыми поломками к работе не допускают, а ставят на ремонт. Водитель проходит визуальный осмотр диспетчером, у которого получает путевой лист, а потом еще и механиком, после чего его еще раз в обязательном порядке осматривает врач.
Перед тем как техника выходит на поле, механик проверяет исправность светового оборудования и средств связи. Также механик по согласованию с руководителем смены, который в свою очередь согласует проведение работ с диспетчером и руководителем полетов, инструктирует водителя перед выходом на линию.
В день, когда произошла авиакатастрофа, по словам Беляева, ничего неординарного не было. Видимость была «туманной», но, по ощущениям свидетеля, поле просматривалось примерно на 300 метров.
Ведущий инженер Леденев в роковую ночь был руководителем смены. Специально для руководителя предусмотрена машина, на которой он осуществляет контроль за тем, как выполняются работы, в том числе снегоуборочные. Как пояснил Беляев, машина руководителя должна была находиться в начале автоколонны или в середине.
— Леденев для работы выбрал три снегоуборщика, в том числе Мартыненко, они и вышли для уборки, — рассказал Беляев о том, что предшествовало трагедии.
— Известно вам, по каким критериям он отбирал водителей? — спросил свидетеля прокурор.
— Кроме тех, кто заступил на смену, других водителей нет, — ответил Беляев.
— Для передвижения в таких условиях чем оснащены снегоуборщики? — последовал вопрос.
— Все освещение включено, в том числе противотуманные фары спереди и сзади. И проблесковые маячки.
— Как вы узнали о происшествии? — поинтересовался прокурор.
— По звонку.
— Когда вы прибыли на место, что вам объяснили?
— Что одна машина потерялась.
— Каким образом она могла потеряться?
— Не скажу. Видимость позволяла ее увидеть...
— Вы тогда успели задать Леденеву вопрос, в каком состоянии находится Мартыненко? — продолжал допрос прокурор.
— Спросил. Тот ответил — в нормальном.
— Леденев мог вызвать водителя, если потерял его?
— Мог.
— А водитель ему ответить может?
— Может.
— А вызывал?
— Мне не известно.
— Выясняли вы, по какой причине снегоуборщик оказался на пересечении полос?
— Нет.
— Выясняли, каким образом были поставлены об этом в известность руководитель полета и диспетчер?
— По докладам все было нормально, все всё знали... Когда выяснилось, что ни один из снегоуборщиков, которые в ту роковую смену работали на летном поле, не был оснащен GPS-оборудованием, несмотря на то что это было обязательным условием, вопросы тут же возникли у адвокатов подсудимых диспетчеров.
— А тогда ответьте, допускается ли в таком случае выход на поле машин, не оборудованных GPS? — спросили свидетеля.
— Допускали мы эти машины к эксплуатации, — ответил Беляев.
