В апреле 1998 года в нашей газете был опубликован материал под названием “Правосудие для слепых”. Я писала его и сама не верила в то, о чем пишу. Речь шла о том, как окончила свои дни вдова известного поэта-сатирика Евгения Сазонова, автора легендарного “Клуба “12 стульев” в “Литгазете”.
В 1956 году Владимир Лифшиц (литературный псевдоним Евгений Сазонов) с женой, художницей Ириной Лифшиц, поселился в знаменитом писательском кооперативном доме №4 на улице Черняховского. В квартире было много старинных вещей. К примеру, у Ирины Николаевны Лифшиц была едва ли не лучшая в стране коллекция акварелей Максимилиана Волошина...
Дом у станции метро “Аэропорт”, о котором идет речь, воспет в стихах и прозе. В нем жили Симонов, Шкловский, Штейн, Арбузов, Галич. В квартире Галича много лет жила Белла Ахмадулина. Но, увы, там же проживает и некто Наталья Викторовна Гайдай (к великому режиссеру Леониду Гайдаю эта женщина никакого отношения не имеет, хотя и выдает себя за его дочь).
* * *
В 1967 году уехал в Америку сын Владимира Лифшица — поэт Лев Лосев. Два года спустя умер Владимир Лифшиц. И Ирина Николаевна Лифшиц осталась одна в большой трехкомнатной квартире. К моменту, о котором идет речь, 80-летняя женщина начала слепнуть.
И тут Наталья Гайдай предлагает беспомощной женщине сделку: Ирина Николаевна продает Гайдай свою 3-комнатную квартиру на четвертом этаже и покупает у нее двухкомнатную квартиру на седьмом. С условием, что Гайдай будет ухаживать за ней до конца жизни. Формально покупателем квартиры стал сын Натальи, Сергей Рубенович Гайдай. Причем при совершении сделки “растаяла” разница в полсотни тысяч долларов, оставшаяся от продажи большой квартиры. Как, впрочем, и все деньги со счета Лифшиц в сбербанке. Ими распорядилась Наталья Гайдай, у которой была генеральная доверенность от Ирины Николаевны Лифшиц.
В январе 1998 года Ирина Николаевна попросила старинного друга семьи Эмиля Казанджана обратиться от ее имени в суд с иском о признании квартирной сделки с Гайдай недействительной. Вскоре она перенесла микроинсульт, перестала самостоятельно передвигаться и, главное, у нее стало стремительно развиваться старческое слабоумие.
7 апреля 1998 года состоялось заседание суда, причем накануне, на собеседовании, выяснилось, что двухкомнатную квартиру Лифшиц Гайдай переписала на сына. В результате к началу судебного слушания обе квартиры уже принадлежали семье Гайдай.
* * *
Я была на этом заседании. И хорошо помню, как судья Чаплина поинтересовалась, приехала ли в суд Ирина Николаевна Лифшиц. Однако выслушивать объяснения Казанджана о том, что Лифшиц ослепла и едва передвигается, ей было некогда. Времени хватило лишь на то, чтобы принять от Гайдай заявление Ирины Николаевны о том, что она отказывается от всех судебных исков. Этот документ был подписан 30 марта, то есть спустя два месяца после того, как она перестала узнавать близких и начала подолгу разговаривать со своим умершим мужем. А ведь нотариус, который заверил это “заявление”, наверное, до сих пор работает в Москве...
Выездное заседание суда, которое проходило в квартире Ирины Николаевны Лифшиц, я силюсь забыть, но не могу даже спустя семь лет. Судья спросила у вытянувшейся на кровати старухи, помнит ли она, что подписывала договор купли-продажи квартиры. “Ничего я не подписывала, — еле слышно ответила Лифшиц. — Это Лешенькина квартира. Он уехал в Америку, вернется — где будет жить? Это его квартира”. Лешенька, Лев Лосев, стоял в дверях и смотрел на весь этот ужас. Он специально прилетел из Америки, чтобы помочь Ирине Николаевне, да было уже поздно.
Перед уходом судья спросила, чего хочет Ирина Николаевна. Лифшиц ответила: “Я хочу умереть”.
8 апреля дверь в квартиру умирающей женщины оказалась закрыта как для Эмиля Казанджана, так и для Льва Лосева. Он пошел в 12-е отделение милиции, в Савеловскую прокуратуру, потом мы вместе снова пошли в милицию. Нам объяснили, что Гайдай в квартиру никого не пустит и поделать с этим ничего нельзя. Мне все время казалось, что у меня что-то со слухом и со зрением.
Лосев так и не смог попасть в квартиру родителей.
Ирина Николаевна Лифшиц умерла через год. Никто об этом не знал. По-видимому, ее тело тайно было вынесено ночью, хотя поверить в это трудно. Жильцы дома узнали о ее смерти позже. Сейчас Гайдай сдает квартиру Лифшиц иностранцу — говорят, за 8 тысяч долларов в квартал.
* * *
Итак, Наталья Викторовна Гайдай живет в доме №4 по улице Черняховского и продолжает выслеживать одиноких больных стариков для заключения договоров пожизненной ренты. В знаменитом писательском доме с одинокими пожилыми людьми все обстоит как нельзя лучше, поэтому “работы” у Гайдай более чем достаточно. В какой квартире она живет? Сейчас объясню, не торопитесь, а то запутаетесь.
Насколько мне известно, в доме №4 проживала Майя Петровна Луковская. Потом она переехала в соседний дом, где ее и настигла Гайдай. С Луковской был заключен договор ренты, и по уже известному нам сценарию очередная 2-комнатная квартира досталась Гайдай. Вскоре после смерти Луковской квартира эта была продана.
Потом Гайдай продает свою квартиру №70 и квартиру Луковской и покупает квартиру вдовы писателя Якова Козловского. Сегодня достоверно известно следующее: Наталья Гайдай вместе с сыном Сергеем проживает в этой квартире (улица Черняховского, дом 4, кв. 53), а сын прописан в квартире Ирины Николаевны Лифшиц (тот же дом, кв. 62). При этом обе квартиры с недавнего времени являются собственностью Сергея. У “бедной” Гайдай нет своего угла…
* * *
История Леонида Михайловича Рудько могла бы стать великолепным сюжетом захватывающего фильма, если бы не трагический конец. Но, как мы знаем, все истории, в которых принимает участие Наталья Викторовна Гайдай, заканчиваются смертью. Другой финал ее просто не устраивает.
Жил-был москвич Леонид Михайлович Рудько 1934 года рождения. Сестра его давно вышла замуж за итальянца и проживает в Италии. Эта женщина где-то познакомилась с Натальей Гайдай. Поняв, что тут есть чем поживиться, Гайдай втирается к ней в доверие — и что? Правильно, просит у нее денег в долг: 141 тысячу долларов на покупку дачи. Разумеется, под хорошие проценты.
А сестра Леонида Михайловича собиралась купить квартиру в Москве, и на это у нее были отложены деньги. Она просит Леонида Михайловича оформить расписку: все равно скоро покупать квартиру, пусть эти деньги побудут пока у Натальи Викторовны. Все проходит как по маслу: в 1995 году Рудько дает в долг Наталье Гайдай 141 тысячу долларов на четыре месяца. Расписка прилагается.
Через некоторое время та начинает возвращать деньги по 200—300 долларов в месяц. К концу 1999 года Гайдай вернула Рудько 8 тысяч долларов и перестала платить. Сказала, что денег у нее нет и она хочет расплатиться своей дачей, которая оформлена на ее подругу, жену хоккеиста Виктора Кузькина. Но дача (Одинцовский район, поселок Мозжинка, участок 117) стоит более 200 тысяч долларов. И если вы мне доплатите 78 тысяч долларов, говорит она Леониду Михайловичу Рудько, я передам все документы на продажу этой дачи. Обратите внимание на виртуозный ход: жертва мошенничества, пытаясь выручить свои деньги, соглашается доплатить, при этом не обращая внимания на то, что 8 тысяч из 78 — это деньги, которые Наталья Гайдай вынужденно отдавала некоторое время, чтобы усыпить бдительность своих заимодавцев. Она хочет не только овладеть “дачной суммой” — ей подай и то, что она потратила по ходу дела. Деньги любят счет.
Рудько занимает у всех своих друзей 78 тысяч долларов (один из этих людей копил деньги сыну на операцию), отдает их Наталье Гайдай, и она оформляет на Рудько генеральную доверенность для продажи дачи. И все было бы хорошо, все было бы просто замечательно, если бы она не “позабыла” дать Рудько одну пустяковую бумажку: документ, удостоверяющий право собственника на эту заколдованную дачу. Начав ее продавать, Леонид Михайлович понимает, что Гайдай снова его обманула.
Отчаявшись, он просит своих знакомых вмешаться. Дети его друзей, трое молодых мужчин, встречают Гайдай у станции метро “Аэропорт” и говорят, что надо поговорить о деньгах, взятых в долг у Рудько. Гайдай отвечает, что поговорить можно, но лучше это сделать у нее дома, за чашкой кофе. Пригласив молодых людей домой, она не снимает квартиру с охраны, и спустя несколько минут появляются сотрудники милиции, которые с удовольствием переписывают имена и адреса непрошеных гостей. Гайдай в очередной раз выиграла. А что же несчастный Леонид Михайлович Рудько? Ко всем его проблемам добавилась очередная: мало того что одни его друзья не могут получить свои деньги — других он “представил” милиции.
В отчаянии Рудько обращается с иском в Савеловский суд. Летом 2004 года дело слушала судья Юрова. Много об этом рассказывать вряд ли стоит. Скажу лишь, что Наталья Гайдай заявила: у нее есть расписка от Рудько, удостоверяющая факт возвращения всей взятой в долг суммы, и два свидетеля, которые могут подтвердить, что деньги она вернула. Одно плохо: расписка потеряна. Судья Ирина Николаевна Юрова не растерялась: “Ну да, вы же переезжали”, — сказала она Гайдай...
Чем закончилось дело?
Как чем? Победой Гайдай.
А Леонид Михайлович Рудько 6 мая умер.
* * *
В июле 2003 года управляющая домом №4 Нина Алексеевна Конакова заключила договор ренты с Антониной Дмитриевной Брянцевой 1919 года рождения, проживающей в 118-й квартире заколдованного писательского замка. До заключения этого договора Конакова несколько месяцев ухаживала за Брянцевой, так как они тридцать пять лет живут в одном доме и хорошо друг друга знают. В день заключения договора ренты Антонина Дмитриевна поехала в ПНД №5 и получила справку о том, что на учете не состоит.
В марте 2005 года Гайдай взялась за Брянцеву, с которой даже не была знакома. Сделать это было тем более просто, что весной этого года у Брянцевой появились проблемы. На самом деле проблемы со здоровьем начались у Антонины Дмитриевны еще в конце прошлого года, когда она спустилась на улицу, чтобы встретить родственников, которые, как ей казалось, звали ее по имени. Дальше — хуже. В апреле 2005 года Антонина Дмитриевна была официально поставлена на учет в ПНД №5.
К этому времени битва за Антонину Дмитриевну разгорелась не на шутку. Гайдай врезала новые замки в дверь квартиры Брянцевой, а ключей не дала, чтобы та не могла выйти на улицу. В марте Н.Конакова получила телеграмму, отправленную от имени А.Д.Брянцевой: в ней говорилось о том, что Антонина Дмитриевна хочет расторгнуть договор ренты с Конаковой. Днем позже Антонина Дмитриевна сказала Конаковой, что никаких телеграмм она никому не посылала.
Но слова — это слова, а в юридических сражениях ценятся — время от времени — документы. И вот в конце апреля Наталья Гайдай привозит А.Д.Брянцеву в Савеловский суд, где уже больная Антонина Дмитриевна подает заявление о расторжении договора ренты с Н.Конаковой. Конечно, мы уже всякое видали, но остатки приличий или хотя бы их видимости в некоторых судах стараются сохранить. Однако подобные глупости, по всей видимости, не распространяются на особо уважаемых посетителей судов. Исковое заявление у Брянцевой, которую привезла Н.Гайдай, в нарушение закона приняли без паспорта. Дело в том, что паспорт несчастной Антонины Дмитриевны в тот момент находился у одной из ее соседок. Плевать! Наталья Викторовна Гайдай, судя по всему, свой человек в Савеловском суде, обошлись без условностей. На днях Савеловский суд будет слушать дело по иску Антонины Дмитриевны Брянцевой о расторжении договора с Н.Конаковой. Но только вряд ли больная Брянцева осознает, что от ее имени вытворяет ее новая знакомая Наталья Гайдай.
* * *
Между тем Антонина Дмитриевна Брянцева находится в психиатрической больнице имени Н.А.Алексеева. Выздороветь ей уже не суждено. Гайдай регулярно ездит в больницу и возит с собой какую-то даму, которой, очевидно, предстоит сыграть роль надежного опекуна. Видимо, Наталья Викторовна стала догадываться о том, что скандал, набирающий обороты, помешает ей официально прибрать к рукам очередную жертву. Ну, это не беда. Гайдай проигрывать не привыкла. Одно плохо — никого к Брянцевой теперь не пускают, поскольку больница завалена письмами участников схватки. Но у дверей постоять, чтобы начальство увидело, можно…
* * *
Итак, Наталья Викторовна Гайдай специализируется на квартирах одиноких стариков и мошенничестве на доверии. Список людей, которым она не вернула деньги, наводит на интересные размышления. В числе пострадавших от ее “проделок” называют Ю.Башмета, В.Крайнева, Т.Тарасову, Д.Дондурея, Н.Зархи, Ю.Мамлина, Ю.Рюрикова и т.д. и т.п.
Спрашивается, как этому человеку удается в течение многих лет выходить сухим из воды, неизменно оказываясь обладателем очередной квартиры (вместе со всем, иногда чрезвычайно ценным, содержимым) или внушительной суммы денег? Ведь понятно же, что без серьезных помощников Гайдай не смогла бы развить такую бурную деятельность.
Рано или поздно все запутанные дороги приводят Гайдай и ее очередную жертву в Савеловский суд. А там ее всегда ждет виктория. Во-первых, каждый раз она оказывается победителем в тяжбах о взыскании долга... Всегда, вот что удивительно. Во-вторых, какую квартирную историю ни возьми, в ней все покрыто мраком неизвестности, а Гайдай однако ж смело идет в суд. Вывод напрашивается сам собой: там установлено полное взаимопонимание. Тем более что адвокат Гайдай Н.Рабинова — бывший судья и с коллегами из Савеловского суда дружит, что называется, домами.
“Промышленный” масштаб деятельности Натальи Гайдай наводит на мысль о том, что все свои задумки она щедро оплачивает, легко подкупая работников ДЭЗов, секретарей, врачей, милиционеров, свидетелей, нотариусов и пр. Никто ведь на самом деле даже и предположить не может, какими суммами она распоряжается, однако известно, что она знает толк в ювелирных изделиях, антиквариате, да и занимает по-крупному, а отдает, если отдает, — копейки. Недаром она любит повторять, что купить можно все. Нелишним будет напомнить и о том, что залогом успехов Гайдай является повышенная, чрезмерная лопоухость наших граждан, которые легко расстаются с огромными деньгами, стесняются попросить расписку — это же неинтеллигентно, — а потом робеют обратиться в суд, в милицию или в прокуратуру. Отчего же и не жить на широкую ногу, обворовывая абсолютно беззащитных стариков?
Надеюсь, мои скромные заметки содержат достаточно материала для проверки Генеральной прокуратуры. Окружной прокуратуре такую тяжесть на грудь не взять — вся надежда на Генеральную.
Официальный ответ ГП РФ, разумеется, будет опубликован.
И последнее: уважаемые доктора больницы имени Н.Алексеева! На вашего беззащитного пациента А.Д.Брянцеву идет охота. Охотник, Наталья Викторовна Гайдай, стреляет без промаха.
