В какой изумительно удивительной стране мы с вами все-таки живем, о почтенные сограждане! Покойники — это у нас личности, юридически ответственные. Живые политики, напротив, ни за что не отвечают. Они ведь хотели как лучше, и это главное. И все это происходит под аккомпанемент торжественных заявлений о том, что «интересы государства — важнее прав отдельных личностей».
Вот краткий перечень произошедших абсолютно серьезных политических событий. Экс-президент СССР Михаил Горбачев в очередной раз поклялся, что он никоим образом не повинен в распаде Советского Союза. В Тверском суде Москвы продолжился процесс над умершим еще в 2009 году адвокатом Сергеем Магнитским. Родственники покойного отчаянно пытаются отбиться от назначенного им судом государственного адвоката. Ну и, наконец, глава Чечни Рамзан Кадыров предложил запретить выезд за рубеж бывшим и действующим «государственным служащим высшего ранга».
Вам кажется, что все эти события абсолютно не связаны друг с другом и между ними нет ничего общего? Я вас прекрасно понимаю. Кадыров, Магнитский и Горбачев — трудно представить себе более не похожих друг на друга людей. Возраст, судьбы, мотивация — все у них разное. Но жизнь — штука сложная и исключительно многогранная. И так уж получилось: эти три совсем не похожих человека могут считаться иллюстрациями разных граней одной и той же глобальной российской политической тенденции.
На столе президента США Гарри Трумэна стояла обращенная лицом к посетителям табличка со словами «the buck stops here» — «фишка дальше не идет». Таким образом Трумэн давал понять себе и другим: именно он, как президент и верховный главнокомандующий, принимает окончательные решения и несет за них полную ответственность. И если что-то пойдет не так, то винить президенту, кроме себя, некого.
А вот Михаилу Горбачеву «принцип фишки» явно не близок. Выступая с «открытой лекцией», первый и единственный Президент СССР сделал ряд поразительных заявлений. Вот Горбачев о своей карьере в принципе: «Я должен сказать: моя карьера была успешной. Но карьера в нормальном хорошем смысле слова». А вот Горбачев о конце своей президентской карьеры: «Всякие попытки свалить на меня вину за развал союзного государства безответственны, лживы и голословны».
Бьюсь об заклад, услышь такое Трумэн, он бы немедленно повредился рассудком. Как такое может быть в принципе: карьера президента закончилась распадом страны, а он эту карьеру считает вполне успешной и ни в чем не видит своей вины?
Ключ к пониманию такой «загадки Горбачева» я, как мне кажется, нашел в нашумевшей статье Рамзана Кадырова. Обосновывая свою идею сделать высших чинов РФ «невыездными», глава Чечни написал: «Понимаю, что все это вызовет массу вопросов, и прежде всего у правозащитников. Никто не оспаривает права граждан на свободное передвижение. Хотя в скобках замечу, что для меня, например, есть вещи важнее прав отдельного человека — это интересы государства».
Не могу комментировать суть идеи Рамзана Кадырова. За отдельными исключениями, типа упоминаемого в статье Анатолия Сердюкова, такого в современном государстве с развитыми политическими институтами не может быть по определению. Но это не значит, что Кадыров не понимает суть российской государственности. На уровне инстинктов он понимает ее несравненно лучше, чем другие.
Чем было государство для президента США Трумэна? Неким приводным ремнем, механизмом, которым управляют вполне конкретные «отдельные люди» — он сам, например.
Мы, бывшие граждане СССР, воспитаны совсем в иных традициях. Для нас государство — некая стихия, мифическое существо, эдакое полубожество, чью волю обычные смертные люди бессильны изменить. Мне кажется, что Горбачев, несмотря на свой президентский титул, воспринимал себя как обычного простого человека, который столкнулся со стихийным бедствием непреодолимой силы. Поэтому-то для Михаила Сергеевича и важны исключительно собственные добрые намерения, а не результаты собственного правления.
И вы знаете что? Возможно, Горбачев — опять же на уровне инстинктов — был в чем-то прав. Вот, например, Сергей Магнитский. Юрист рискнул вмешаться в размеренный или, по другой версии, не очень размеренный ход российской государственной машины. И чем это для Магнитского кончилось? Мало того что он умер в тюрьме. От объятий российского правосудия юрист не может избавиться даже после смерти.
Каждый сверчок — знай свой шесток. Смирись с тем, что ты винтик. Вот о чем по-своему говорят такие разные жизненные истории Михаила Горбачева и Сергея Магнитского. Но все ли так безнадежно в нашем государстве? С моей точки зрения, нет и еще раз нет. И доказательством тому является сам Рамзан Кадыров.
Да, Рамзан Ахматович открыто декларирует принцип: человек — ничто, государство — все. Но жизнь главы Чечни является наглядным опровержением этого принципа. Например, мыслил ли кто-нибудь десять лет назад, что Грозный можно будет на полном серьезе называть «российским Дубаем»? Но у Кадырова получилось сделать российское государство исполнителем своих самых амбициозных желаний. И вот на месте недавних боевых действий теперь возвышаются сверкающие небоскребы с гостиницами экстра-класса.
Я, естественно, не сторонник идей Рамзана Кадырова по государственному переустройству Российской Федерации. Но я прекрасно понимаю, почему он не стесняется с ними выступать. В отличие от Горбачева мерилом успешности карьеры я считаю ее конкретные результаты, а вовсе не добрые намерения. И в этом плане глава Чечни имеет все основания считать свою карьеру успешной. В России хорошо быть Рамзаном Кадыровым. И очень плохо — Сергеем Магнитским.
