Справка "МК"
<p>Эдуард Хиль перенес инсульт 8 апреля, хотя еще в конце зимы он чувствовал себя удовлетворительно. Сначала его положили в Мариинскую больницу, а в мае перевели в Институт им. Поленова в Санкт-Петербурге. После инсульта Хиль находился в тяжелом состоянии — у него были нарушены важные центры мозга, что сказывалось на работе органов, пришлось сделать несколько операций. Артист был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких, находился в коме. Поступала информация, что родственникам не хватает денег на лечение артиста, поэтому они обратились к министру здравоохранения Веронике Скворцовой. Министр взяла ситуацию под личный контроль — лечение оплачивалось комитетом здравоохранения Петербурга. Несмотря на усилия врачей, в последнюю неделю состояние народного артиста стало критическим. Скончался он в 1.35 в ночь на понедельник, 4 июня.</p> <p><strong>Эдита ПЬЕХА:</strong> «Он был лицом нашего города, полностью ему соответствовал: отзывчивый, чуткий, с хорошим чувством юмора. Часто, смеясь, говорил мне: «Я пошел выхиливаться, а ты иди выпьехивайся!» Он приходил на прошлый мой юбилей — и на концерт, и на банкете сидел рядышком. А как он не хотел отмечать свой <nobr>75-летний</nobr> юбилей, считал, что это — плохое предзнаменование! Все меньше и меньше нас остается: я, Эдик вот — он ведь прошел детдом, я тоже сирота, — Люся Сенчина, мы были очень близки. В наше Поленово (НИИ нейрохирургии имени Поленова. — Авт.) он попал уже в очень плохом состоянии. Нет, тут нет виноватых, врачи сделали все, что смогли. Хорошо, что его вокализ получил второе рождение, пролетел просто как комета! Это такое счастье для артиста. Эдик был борец, жил трудно, но оставался таким светлым... и вот замолчал... Царство ему небесное!</p> <p><strong>Людмила СЕНЧИНА: </strong>«Он был очень легким человеком, „легкий“ — очень подходит ему это слово. За свою жизнь Эдуард Анатольевич не нажил себе ни одного врага. Он никогда не обременял близких, словно бы у него и не было своих проблем, всегда пошутит, поддержит, мог и „подколоть“. Эдуард Хиль был для меня учителем и наставником».</p> <p><strong>Александр ЛУШИН: </strong>«Мы с ним активно сотрудничали около двух с половиной лет, в тот момент, когда создавался проект «Хиль и сыновья», а потом еще долго общались. Свой взлет популярности из-за песни «Я очень рад, ведь я наконец возвращаюсь домой» он переживал неоднозначно. Тогда Хиль был очень немолодым человеком, мне было видно, что ему это сложно и не очень нужно. Хиль прекрасно понимал некую искусственность последней волны популярности. Тот культурный месседж, который был вложен в произведение «Я наконец возвращаюсь домой», утратился. Молодежь воспринимала ролик как некую китчевую продукцию. А ведь изначально это крайне сложное произведение с профессиональной точки зрения — и мелодия, и диапазон очень сложны, попробуйте попросите современного артиста его исполнить. Кстати, в жизни у Хиля глаза были такие же лучистые, как на этом видео. Мы с ним виделись последний раз в конце зимы, и он был относительно здоров. Вообще в последнее время он ценил покой. Около года назад несколько дней я не мог ему дозвониться, а когда дозвонился, он сказал: «Я сейчас на даче, вот не представляешь, прямо на балкон свисают яблоки».</p>Он очень много общался с журналистами «МК». Не все, что рассказывал Хиль, в свое время было опубликовано на наших страницах, и сегодня репортеры открыли свои записные книжки, чтобы еще раз вспомнить разные моменты жизни знаменитого артиста.
Непросто складывалась его судьба: детдом во время войны, препоны советского беспредела на творческом пути, вынужденный побег в Париж и крайне бедственное существование там в шальные 90-е. Он рассказывал про это сам: как позволял себе отказывать всесильной Фурцевой и попадал в опалу, но — талант есть талант! — и вот уже подпевал ему на концерте сам Брежнев, и вновь карьера его летела вверх. Но наступила перестройка, сгорели в одночасье все сбережения, наступило профессиональное забвение, и пришлось уехать в Париж. Он — Звезда Страны Советов — бедствовал там без квартиры, зарабатывал пением в ресторане «Распутин», едва сводил концы с концами. Вернулся. Жил более чем скромно, на пенсию, перемещался общественным транспортом, но... Никогда не брал денег просто за свое имя. «Получил гонорар — отработай!» — это был его жизненный принцип.
Впервые я увидела Эдуарда Анатольевича в одном из питерских клубов много лет назад. Он был сильно расстроен: из-за снега с дождем и объявленного штормового предупреждения на концерт его группы «Хиль и сыновья» пришло всего несколько человек. Выступление пришлось отменить.
Певец собирался домой, рядом хлопотала верная супруга Зоя Александровна. Я крутилась неподалеку, вдруг в гримерку вошел администратор. Он протянул Эдуарду Анатольевичу конверт, в котором были доллары. Гонорар за концерт, который тот не отработал. Певец покраснел и тут же попытался вернуть деньги назад: «Не нужно, ведь я даже не вышел на сцену!» — объяснял он администратору. Однако тот сообщил, что директор заведения настаивает, чтобы Хиль взял 100% оплаты. За сам факт, что такая звезда приехала в эти стены, в знак уважения к таланту и многолетнему труду. Взяв деньги, Эдуард Анатольевич не уехал. Он выбежал на сцену, поздоровался с теми тремя зрителями, что все-таки добрались до концертного зала, с обслуживающим персоналом и начал петь знаменитый хит «Человек из дома вышел». В том же духе он продолжал еще минут сорок. Слушатели рукоплескали. Позднее Хиль мне объяснил, что у него принцип: взял деньги — честно отработай. При любых обстоятельствах.
Через какое-то время я попала к Эдуарду Анатольевичу домой. И поразилась, как скромно живет мегазвезда советской и российской эстрады. Здесь не было хрусталя, золота и помпезной мебели. Обычные обои, цветы на окнах, круглый стол посреди гостиной. Пожалуй, главной драгоценностью этого уютного дома был рояль, который звучал постоянно. Принимал меня в гостях певец накануне 9 Мая. Поэтому он долго вспоминал о войне, ставшей для него страшным временем. Рассказывал, как шестилетним мальчиком его эвакуировали вместе с детским садом в другой город, как он потерялся с мамой и попал в детский дом поселка Раевский недалеко от Уфы. Вспоминая это, пожилой артист плакал, как ребенок. Рассказывал, как было страшно, когда на его глазах умирали взрослые бойцы и такие же мальчишки, как он сам. Хоронить их приходилось самим детям-детдомовцам. Этот страх, по словам Хиля, он запомнил на всю жизнь. Поэтому остальные невзгоды всегда казались ему преодолимыми.
У маленького Эдика была мечта, которая помогала выжить в военном кошмаре. Он хотел петь и приносить людям радость. Мальчик записался в художественную самодеятельность, давал «гастроли» по лазаретам и два раза убегал с пацанами на фронт. Конечно, его ловили... Мама все-таки отыскала Эдика, и из детского дома он вернулся на родину. А когда вырос, решил уехать в Ленинград, но даже не помышлял о большой сцене. Он работал на офсетной фабрике.
Любовь к музыке все-таки победила. После учебы в техникуме и тяжелой работы Эдуард шел в оперную студию Дворца культуры имени Кирова. В Ленинградскую государственную консерваторию имени Римского-Корсакова он поступил гораздо позднее и блестяще учился. Эдуард Анатольевич рассказывал мне, как встретился однажды за кулисами музыкального конкурса с самим Утесовым. Мэтр заметил его и благословил. Утесов даже представил робеющего молодого исполнителя в 1962 году, когда тот впервые вышел на сцену с эстрадным репертуаром.
В следующий раз мы с Эдуардом Анатольевичем пересеклись несколько лет спустя, когда он гулял по Невскому проспекту. Удивительным было то, что прохожие не просто здоровались с ним, а все как один расплывались в широкой улыбке. Я проводила певца до дома на улице Рубинштейна, он поведал историю о том, как его запрещали власти. Разозлилась тогда политическая элита страны, услышав песню «Как хорошо быть генералом». После ее исполнения Хиль пропал с экрана, его перестали крутить по радио, отвернулся и кое-кто из друзей. Но время вынужденного простоя певец не воспринял как травлю или конец карьеры. «Зато у меня появилась возможность побыть с семьей, которой я из-за гастролей не всегда уделял много времени».
О том, как он любил семью, знали все коллеги и поклонники. Песенку для одной из серий мультфильма «Смешарики» Эдуард Анатольевич согласился записать прежде всего потому, что этот мультик нравится его внуку Эдику. В студии я увидела, как он предлагает режиссеру и композиторам сразу несколько вариантов, постоянно импровизирует и пританцовывает, хотя на тот момент Эдуарду Анатольевичу уже стукнуло 75. После того как мультипликаторы решили отблагодарить знаменитость за отличную работу, он попросил лишь один бонус: несколько игрушек — героев мультика — для своего внука.
...Последний раз мы виделись с Эдуардом Анатольевичем, когда его вокализ «Тро-ло-ло» стал популярным в Интернете и его запел весь мир. Песня, исполненная в 1966 году, получила вторую жизнь. Хиль заявил мне, что не претендует ни на какие авторские отчисления с миллиардных просмотров и скачиваний хита в Сети.
— Мне нравится, что песня жива, что мой голос звучит, — объяснил он. И повернулся к компьютеру, где отвечал на вопросы поклонников со всего мира. Он решил, что просто обязан пообщаться с каждым, кто написал ему письмо. Специально для общения с поклонниками Эдуард Анатольевич освоил программу Скайп, чтобы лично рассказывать о себе людям по-английски. Однажды его помощникам пришлось переводить вопросы и ответы даже с турецкого языка. «Тро-ло-ло» прогремел в тот же год, когда у Эдуарда Анатольевича был 75-летний юбилей. Это чудо стало подарком певцу, а когда я спросила, о чем еще он мечтает, звезда пожала плечами. «Слава богу, у меня все есть. Семья жива и здорова, поклонники не забыли, голос не пропал». Ни о наградах, ни о званиях, ни о том, что у него маленькая пенсия, певец не заикнулся.
Перед тем как его не стало, семья Эдуарда Анатольевича скрывала, что он находится в тяжелом состоянии, лежит в больнице после инсульта и совсем не может говорить. Такое решение было принято близкими певца потому, что он говорил, что хочет запомниться всем нам не немощным стариком, а «человеком-солнце». Именно таким он и был: человеком, который всегда был рад встрече со зрителями. За все годы я ни разу не видела его без улыбки.