Бандитский Петербург. Страшный, нелепый, грязный. А в центре главный герой — агент национальной безопасности. Наверняка остряки припомнят режиссеру Дмитрию Светозарову все предыдущие его “нетленки”, оценивая нынешнюю, с названием простым и незамысловатым — “Преступление и наказание”.
Весь вопрос — кто у кого в соавторах: Светозаров у Достоевского или наоборот. Чаще же бывает наоборот. Но в этот раз в этом конкретном фильме мы видим, чувствуем, понимаем не просто великого писателя земли русской, а Федора Михайловича в квадрате. Так все наслоено, так густо замешано — и не продохнешь. Достоевщина, одним словом!
Грязный Петербург, грязные люди (изнутри прежде всего грязные), но в каждом персонаже виден свет в конце туннеля.
У каждого свой Бог, свои низкие истины, свое оправдание. “Черный пес Петербург” в фильме, как и в романе, — один из главных героев. Это та Россия, которую мы потеряли, о которой так кричат наши либералы и монархисты. Это их мечта?! Город, который тебя съедает с потрохами; дом, скрежещущий душу, будто нож по стеклу; комнатка, в которой если что и можно, то только удавиться. Все это есть у Достоевского, все это есть в фильме у Светозарова.
Владимир Кошевой, играющий Раскольникова, точен в мазках, глаза огромные, как у Христа на распятии, но болезненные, пугливые, как у заблудшего грешника. Конечно, его будут сравнивать с тем старым Раскольниковым, кулиджановского “Преступления…”, в исполнении Георгия Тараторкина. Много схожего, но Кошевой все-таки другой, даже отталкиваясь только лишь от его фактуры. Какой-то более жалкий, что ли. Андрей Панин (Порфирий Петрович) — все-таки это… Андрей Панин. Кажется, он так и не выпрыгнул из собственного образа, не ушел в даль, остался самим собой. Для самого человека, возможно, это хорошо, но для артиста… И здесь на горизонте маячит недосягаемая высота Смоктуновского, просто-таки вжившегося в Порфирия.
Блистателен Юрий Кузнецов в образе Мармеладова. Артист неограниченных возможностей!
По-актерски фильм выстроен почти безукоризненно. Но так темно! Так депрессивно — жить не хочется. И смотреть… не то чтобы не хочется. Просто надо сделать над собой сверхусилие. Правильно, стоит ли опускаться до зрителя-обывателя, по-наркомански кайфующего исключительно от нашего телеюмора и всяческих смертоубийственных программ. Тут думать надо, чувствовать! Но наш пластмассовый мир не создан для этого. Значит, надо идти на компромисс, чтобы тебя смотрели. Только вот надо ли?