От добра - добра не ищут?

  Французский “русский лагерь” очень скептически относится к выражению “бывшая недвижимость”. “Что значит бывшая? — говорят они в один голос. — Эти имения, дома, особняки и дворцы принадлежали нашим отцам и дедам, но к нам они не имеют теперь никакого отношения, ибо принадлежат Государству Российскому”. Возможно, такое понимание вещей среди русской аристократии в Париже созвучно местному законодательству — ведь во Франции официально запрещена монархия и титулы, и замки с дворцами тоже поменяли своих владельцев после революции.
     Самые распространенные причины, по которым русское дворянство, проживающее во Франции, не хочет претендовать на российские владения своих предков, — это причины экономического, морального и политического свойства. Одни говорят, что, может быть, с удовольствием и вернули бы себе бывшую собственность отцов и дедов, но, увы, “мы разочарованы в политике и экономике России. Даже если сегодня нам вернут наши бывшие владения, то никакой гарантии того, что вернут их навсегда, нам никто не даст”. Других смущает экономический аспект. Ведь если даже предположить, что собственность вернут, денег на ее реставрацию уйдет немало. А кроме того, всякая недвижимость — бывшие замки, дворцы, особняки и поместья — требует жизни. “Невозможно отреставрировать большой дом и повесить на нем амбарный замок. В доме нужно жить, за ним нужно ухаживать, его нужно любить, — говорят русские аристократы. — Но мы не можем жить в России. Мы родились во Франции, здесь наша родина”. И даже те из них, кто вернулся в Россию (молодые потомки Апраксиных, Орловых и других), не задумываются о возвращении бывших владений: они живут в обыкновенных квартирах, работают в иностранных компаниях, пользуются московским метро и просто любят Россию.
     — Я отрицательно смотрю на возвращение бывшей собственности, — сказал нашему корреспонденту потомок известного рода, Андрей Мусин-Пушкин. — Хотя я знаю, что в некоторых странах кому-то что-то вернули — в Венгрии и Чехии например, — но для России это совершенно неприемлемый вариант: слишком уж огромная страна. Ведь до революции в Москве и Петербурге кто-то обязательно владел какой-либо недвижимостью, а в провинции у многих были имения. Стало быть, за вопросом о недвижимости последует вопрос о земле. Кроме того, вычеркнуть 80 лет истории невозможно.
     Да и потом, по какому праву требовать назад дома и дворцы? Мой отец покинул Россию, ничего не взяв с собой — все осталось там. Заботу о поместьях и замках взвалило на свои плечи правительство большевиков. Другой вопрос — сохранили ли они эти исторические памятники? Но даже то, что стоит в целости и сохранности, сейчас принадлежит государству. А во многих домах живут люди... Так по какому праву требовать имущество назад? По какому принципу определять, кому все-таки оно принадлежит: государству, жителям города или потомкам дворян? Ни у кого из последних ведь даже нет юридических доказательств, чтобы претендовать на то или иное помещение, нет никаких документов — они остались в революцию у юристов: разве кто вывозил с собой бумаги, когда речь шла о жизни и смерти?!
     Несколько лет назад Собчак предложил нашей семье вернуть один из особняков, на Литейном. Сейчас там находится районная библиотека. И я хорошо понимаю чувства людей, работников этой библиотеки, которые устроили настоящий бунт, едва заслышав предложение тогдашнего мэра. Это здание принадлежит государству, это памятник истории и архитектуры. И претендовать на него просто-напросто неблагоразумно.
     — Я ничего и никогда не слышал о том, чтобы кто-то претендовал на бывшую недвижимость в России, — заявил нашему корреспонденту Сергей Оболенский, председатель Союза дворян в Париже. — Среди многочисленных дворян, проживающих за границей, которых я знаю (а их я знаю немало), никто не намерен возвращать бывшие владения, которые после революции стали колхозами, детдомами или находятся теперь в совершенно разрушенном состоянии. Возможно, поколение наших дедов, которые покинули Россию в 17-м году, еще и хранили какие-то надежды, но мы, родившиеся во Франции, а уж тем более наши дети, считаем эту затею неуместной. Даже если предположить, что закон о реституции, который не прошел в России, все-таки был бы принят, охотников бы практически не нашлось. На восстановление и уход за владениями потребовались бы огромные средства.
     Так что слухи о том, что русские дворяне хотят вернуть бывшую недвижимость, — миф. Если же речь идет о сантиментах, то, конечно, у каждого из нас они есть. Когда я впервые приехал в Россию и увидел имение деда, испытал двоякое чувство. С одной стороны, было интересно, я думал: “Хорошо, наверное, там жилось”. А с другой — грустно: некогда пышный особняк находится нынче в совершенно запущенном состоянии — кажется, там теперь какой-то военный штаб. И получить его обратно у меня даже мысли не возникло. Я живу во Франции и нахожусь в том возрасте, когда менять страну проживания слишком поздно...