Жизнь — охота
Жизнь — охота за успехом, деньгами, радостями и опытом. В этой охотничьей страде есть два пути, два способа поведения: гончий — когда, как собака с высунутым языком, носишься в поисках впечатлений, и сокольничий — когда свободно паришь над миром, не вынюхивая и не задыхаясь, а наметив цель, стремительно пикируешь на нее, достигаешь своего — и снова взмываешь ввысь.
Лозунги
Мы представления не имеем, какое влияние подспудно оказывают вдолбленные нам в голову или усвоенные самостоятельно лозунги. Скажем, я убежден: в застройке наших городов проявилось возглашенное революцией стремление к полнейшему разрушению и отказу от старого мира. Где, в какой стране отпихивают от себя прошлое так решительно, как у нас? Наоборот, стремятся сохранить, вписать новое в ансамбль прежнего и таким образом достичь гармонии и единства нынешнего и минувшего.
Все сначала
В отрочестве все впервые. Кажется: такого, как с тобой, ни с кем не было. Не бывало. Неужели эти унылые, толстые, лысые, пожилые, неопрятные люди — могли любить и были любимы? Не было такого и не могло быть! Они появились на свет уже обремененные грузом семейных забот и тяжелых сумок. Никто из них не способен чувствовать так остро, как я, полный энергии и бурлящих сил…
Бабочка
Мальчик ловит бабочку, потому что хочет присвоить красоту. Остановить пресловутое мгновение. Это всегдашнее, первое неосознанное желание человека. Потом приходит знание: попадая в неволю, становясь зависимой, красота блекнет и тускнеет.
Муха
Муха ползает по газетному листу. И из этого еще не следует, что она понимает написанное. Человек взял в руки книгу. Из этого еще не следует…
О рабстве
Свинья или корова не могут в конце концов не задаться вопросом: зачем за мной ухаживают, почему кормят, какую роль отводят в приютившей доброй семье?
Может, бедняжек сбивают с толку и уводят от правильного ответа кошки и собаки, выполняющие в доме совсем другие функции и получающие еду не в долг, а на правах, почти приближенных к хозяйским?
Деревце
В молодом возрасте у деревца — гибкий стан. Наступишь — не сломается, снова распрямится. Но чуть окрепнет, наберется сил — и ты его уже так просто не подомнешь. Будешь обходить стороной. Или заготовишь топор. Окостеневшее поддается только уничтожению.
Корни и вершина
Дрожат листики, раскачиваются ветви, а ствол неподвижен. Побеги, которые наверху, палимы солнцем, исхлестаны дождями, истрепаны ветром. Жизнь корней под землей — темна и подобна существованию червяков. Даже дуновения слухов не доносится сюда с Олимпа, где все шатко и переменчиво. Одна команда пожелтевших угодливых листьев сменяется другой, свежей и неподнаторевшей, зеленой. Легкомысленная мишура облетает и обнажает крону без видимых последствий для сермяжных корней.
Творцы истории
Необразованные низы плохо понимают, о чем идет шорох наверху: о каких-то перманентных или бархатных революциях, о каком-то военном коммунизме. Но бунт и заваруху эта темная масса всегда поддержит. Во-первых, потому что не прочь побузить, а во-вторых, потому что темноте льстит, когда ее, занюханную, убогую (а, надо думать, истинную цену себе она знает), нарекают творцом и создателем истории. На такую приятную лесть клюнет любой.
Свобода
Люди устают чувствовать себя подневольными, рабами, им надоедает ощущать над своими головами надсмотрщиков и повелителей. Не Бог распоряжается, а они сами и есть главные хозяева жизни! Он — лишь выдумка, обман для слабых. Мы — сильные. Счастье освобождения. Опьянение собственным могуществом… Любое напоминание о былой подневольности — долой… Храмы превращены в руины.
Подручный материал
Жизнь создает себя из подручного материала. Какой оказывается поблизости, тот и идет в дело, такими получаются раскрой и фасон костюма. Ничего лучше, помимо того, что есть в наличии, не придумаешь.
О демократии
Психология (и физиология) народов схожа с физиологией и миропониманием отдельного человека. Женщина рассказала мне, как в молодости подверглась групповому изнасилованию. С тех пор не могла получить радости от близости с одним мужчиной. Русский народ, изнасилованный татарским игом, опричниной Ивана Грозного, сталинской диктатурой, не воспринимает ласк европейской демократии.