Из досье «МК»
Даниил Константинов (р. 1984) - сын члена Верховного Совета Ильи Константинова, участник движения «Народ» (2007 год) Алексея Навального, экс-член «Справедливой России» (2008 год) юрист «Другой России» Эдуарда Лимонова (2011 год). Задержан в марте 2012 года у себя на квартире, обвиняется в убийстве Алексея Темникова. По версии следствия, преступление было совершено накануне выборов в Госдуму, 3 декабря 2011 года, на станции метро «Ул. Академика Янгеля». Защита предъявляет алиби — в этот день мать Константинова отмечала день рождения в ресторане на Проспекте Мира. Алиби подтверждается биллингом телефонных переговоров, чеком на покупку подарка для матери, фотографиями, сделанными во время семейного торжества. Единственный свидетель обвинения — вор-рецидивист Алексей Софронов. В ходе следствия первоначально рассматривалась версия, согласно которой убийцей Темникова являлся не сам Константинов, а некий человек, нанимавшийся им для охраны протестных мероприятий.
В защиту Константинова высказывались известный политолог Станислав Белковский, председатель «Демвыбора» Владимир Милов, сопредседатель РПР - «Парнас» Борис Немцов, координатор «Левого фронта» Сергей Удальцов. Депутатские запросы по этому делу направляли Александр Хинштейн, Дмитрий Гудков, Илья Пономарёв. Одним из адвокатом Константинова является бывший вице-спикер Госдумы Сергей Бабурин.
19 декабря, отвечая в ходе пресс-конференции на вопрос о деле Константинова, президент Владимир Путин сказал: «Везде есть и судебные ошибки, есть какие-то небрежности в работе и следственных аппаратов, и дознания, и судебных органов.... К сожалению, мы подчас сталкиваемся и с недобросовестностью, и с какой-то предвзятостью, и просто с некачественной работой. Такое бывает. Конечно, мы должны на это реагировать и постараемся это делать».
- Расскажите, в каких условиях вы содержитесь? Действительно ли - в одной камере с убийцей Алексеем Кабановым?
- Сейчас я содержусь в нормальных условиях — в пятиместной камере c приятными и интересными людьми. С Алексеем Кабановым я просидел всего несколько дней в другой камере. И вплоть до последнего дня я не знал подробностей этого дела. Узнал только вечером, когда сокамерник-киргиз дал мне газету со статьёй про дело Кабанова. Мы были в шоке и решали, что делать дальше, но утром Алексея забрали на экспертизу. А вместо него завели натурального шизофреника, а через несколько дней ещё одного странноватого мокрушника. Так что, вполне возможно, это было элементом давления.
- К вам применяют какие-то "спецмеры" воздействия?
- Ко мне применялись спецмеры. В СИЗО это было ещё при прошлом начальстве. Сначала мне просто угрожали, а потом поместили в другую камеру с новым коллективом, пытаясь натравить на меня. К счастью, люди оказались порядочные и не поддались на провокации. Наоборот, поддержали меня. Кстати, по времени это совпало с выборами в КС оппозиции, и я связываю эти события.
- В вашу поддержку высказалось немало известных людей. Однако со стороны создаётся впечатление, что это связано скорее с именем вашего отца, известного политика 90-х, нежели с обстоятельствами дела.
- Я думаю, что вы отчасти правы. Связи и репутация моего отца помогли мне. И тем не менее многие высказались в мою поддержку, зная лично меня, например, русская правозащитница Наталья Холмогорова и писатель Эдуард Лимонов. А других просто возмутил беспредел, которого так много в этом деле.
- Расскажите вкратце об обстоятельствах дела. Признаёте ли вы вину, какова ваша версия событий?
- Тут нечего признавать. Я невиновен и имею алиби, которое нашло своё полное подтверждение и в ходе следствия, и в суде. Свидетели алиби дали последовательные, непротиворечивые, правдивые показания, которые согласуются со всеми биллингами, полученными по делу, с фотографиями, с журналом заказа столиков. А по месту преступления нет ничего, кроме показаний Софронова — вора-рецидивиста. Вся фактура по месту преступления в мою пользу. Версий преступления у меня нет. Я не знаю ни Софронова, ни убитого Темникова. Обстоятельства их жизни мне неизвестны. На месте преступления по-моему я не был никогда, что также подтверждается биллингами моего телефона.
- Простому человеку "со стороны" непонятно, что это значит: алиби есть, но суд его не принимает. Для меня как для рядового гражданина это значит, что алиби ложное. О таких случаях мы все читали в классических детективах.
- Суд пока не дал свою оценку алиби. Следствие попыталось поставить алиби под сомнение. Для этого использовался некий «чек», изъятый якобы в ресторане, и показания директора ресторана, которая утверждала, что в ночь на 1 декабря вывешивала мишуру, а на фотографиях с застолья её не было. Но мы опровергли ее показания на основе внутренней бухгалтерии ресторана. Деньги на покупку мишуры она брала только 3 декабря, так что никакой мишуры на фотках и быть не могло. Что касается «чека», то в нем нет необходимых реквизитов: ИНН, фискального признака и даже номера ККМ. То есть это либо чек с чёрной кассы, либо чистая фальшивка. Как я уже говорил, моё алиби подверждается показаниями свидетелей, биллингами, фотографиями с застолья, журналом заказа столиков.
- Вы единственный националист, который был признан политзаключённым по версии "Мемориала". Однако широкой аудитории вы вряд ли были известны как политический лидер. Если дело сфабриковано, то для чего?
- Вы, наверное, не по адресу. Этот вопрос лучше переадресовать «Центру Э», который организовал всё это. Я могу только предполагать, что решили демонстративно закрыть молодого, набирающего обороты политика, не желающего идти на компромиссы и сотрудничать со спецслужбами.
- На каком этапе «Центр Э» вас пытался завербовать и почему именно вас?
- Меня пытались завербовать в ночь с 5 на 6 декабря 2011 года, после акции «За честные выборы» на Чистых прудах. И это не случайно. Мы показали, что можем объединяться и действовать сообща со всеми отрядами оппозиции. Я был одним из лидеров националистов, которые активно включились в совместные протесты. Именно тогда ко мне и пришли. Им очень не хотелось, чтобы наш актив слился с остальными силами оппозиции.
- А другие задержанные на этой же акции? Должны ли мы предполагать, что кто-то из них завербован, от Яшина до Удальцова?
- Никого, кроме меня, не пытались «завербовать», но там и не было других лидеров, только обычные активисты и наблюдатели с избирательных участков. Насчёт того, завербовали ли кого-то, я ничего сказать не могу. Не знаю.
- Но ведь не каждого, кто отказался сотрудничать, сажают за убийство, которого, как вы утверждаете, не было? Я слышала разные предположения - в диапазоне от "повёл себя грубо" до "сначала согласился, а потом соскочил".
- А что у вас за источники? Кто информирует вас о таких вещах?! Я думаю, здесь есть совокупность фактов: срыв вербовки, продолжение активной деятельности и, прежде всего, огласка, которой я предал все эти факты. Мы даже готовили пресс-конференцию на эту тему. Спецслужбы разозлило то, что я публично отверг их предложение и призвал всех сопротивляться такому давлению.
- Цитирую с сайта «Мемориала», из постановления на обыск: "... одно из лиц, нанятых Константиновым Д.И. для осуществления своей безопасности при проведении акции «Марш против Этно-Преступности» проходящей 01.10.2011 в г. Москве, опознано очевидцем Софроновым А.А. как лицо, наносившее Темникову А.Н. ножевое ранение". Что это были за люди, насколько вы могли им доверять, могли ли они оказаться провокаторами и убийцами Темникова?
- Я привлекал людей к охране наших мероприятий. Обычно это были футбольные фанаты, которые регулярно занимаются охраной митингов. Из них я знал только одного — он следствию и суду неинтересен. Ему я доверял, а остальные были его знакомыми, либо привлекались со стороны. Доверия тут особого не нужно. Дело простое — нужно просто поддерживать порядок, выявлять и выводить пьяных и хулиганов. А провокатором может быть кто угодно, почему именно фанаты? Вспомните сверхпопулярных когда-то Азефа и Гапона. Могли ли они (привлекавшиеся для охраны люди – «МК») быть убийцами, я не знаю. Чужая душа — потёмки.
- Если вас осудят - будете подавать жалобу в Страсбург?
Обязательно! Мы будем бороться до конца, используя все инстанции. В нашем деле есть много нарушений, которые обязательно будут замечены и оценены Европейским судом.
… Дело Даниила Константинова рассматривается без участия потерпевшей стороны: отец Алексея Темникова после первого судебного заседания написал заявление с просьбой рассматривать дело в его отсутствие. При подготовке этого материала «МК» связался с семьёй Темникова, чтобы получить комментарий по их позиции. От общения с прессой родственники убитого отказались.