Выпускнице детского дома Люде Киселевой чиновники не хотят отдавать ее первую и единственную дочку, 5-месячную Машеньку (имя изменено. — Авт.). У жительницы Калининградской области Олеси Романцевой забрали десять детей. Двое усыновлены за границу. Пятеро находятся в детском доме. Трое самых младших розданы в разные города и семьи.
Кормить не дают
Похожих незаметных трагедий по России — десятки, если не сотни. Все идет по накатанной — проблемы, опека, иск по ограничению или лишению родительских прав…
Чаще всего эти истории так и остаются неизвестными. Иногда они прогремят в рамках своего региона, а то и на всю Россию в скандальных ток-шоу.
В Омске дело дошло до петиции губернатору Александру Буркову, которую написали благополучные многодетные матери с просьбой вернуть пятимесячную Машу ее маме.
На видео худенькая светловолосая девушка. «У тебя грудное молоко сохранилось?» — спрашивают у нее за кадром. «Да», — кивает она. «А кормить тебе ребенка в Доме малютки разрешают?» — «Нет, говорят, не положено…»
А вот еще одно видео, на нем та же самая девушка, очень испуганная. «Здравствуйте. Я Киселева Людмила Владимировна, 28.12.1997 года рождения. У меня родилась дочь 10.03.2021. Так как на меня оказали воздействие, я была вынуждена временно отдать ребенка на государственное обеспечение. Я сама из детского дома и не хочу, чтобы мой ребенок рос в детдоме. На меня надавила работодатель. Она позвонила и сказала, что, если я ребенка не отдам, она сделает все, чтобы посадить меня за решетку. Мне очень нужна ваша помощь».
Первый месяц весны в этом году в Омске выдался холодным. Минус 17 днем. Люда несла новорожденную дочь домой восемь километров по городу пешком. Из роддома ее никто не встретил. Дома не было ничего. Ни молока, ни денег на молоко, ни молочных смесей, которые должны были принести педиатры из детской поликлиники. Ее никто не ждал. С молодым человеком, который являлся отцом девочки, Люду связывали чувства, хотя официально они не были расписаны. Он тоже сирота. Но еще до родов парень неожиданно исчез. Люда не верила, что он мог ее бросить, но не знала, где его искать. И как жить дальше, что делать, она тоже не знала.
«Как такового факта отобрания ребенка не было, — рассказывает Алеся Григорьева, член межведомственной комиссии по демографии Омской области. — Была трудная жизненная ситуация, в результате которой молодая женщина вынужденно и на время сама поместила ребенка на государственное обеспечение. По закону она имела право это сделать».
Люда Киселева закончила адаптивную школу-интернат. Ей повезло: удалось выпуститься без диагноза об умственной отсталости и даже дождаться муниципальной, пусть пока и принадлежащей государству, но в будущем собственной квартиры. А дальше — выживай как знаешь. Безродной проблемной сироте сложно найти свое место в жизни.
Программа постинтернатного сопровождения, которая обязательно должна курировать таких, как Люда Киселева, видимо, работала только на бумаге. Одинокая детдомовка со своей «однушкой» стала лакомым куском для проходимцев.
«Люду встретила на улице женщина цыганской национальности, которая предложила ей мыть полы в многоэтажках», — продолжает Алеся Григорьева. В квартире Людмилы хозяйка поселила каких-то бомжей. Нищее, зависимое, полурабское существование.
Вскоре Людмила забеременела от своего молодого человека. От аборта она категорически отказалась. Работодательница Тамара Павловна к ее решению отнеслась весьма негативно: рабочая-то сила нужна. Никаких мер социальной помощи, положенных от государства, будущая мама не получала и не знала, что те вообще существуют.
«Скорую» вызвал бомж
«Люда пахала вплоть до последнего дня, когда начались схватки, она даже не поняла, что это роды, «скорую помощь» вызвал бомж, которого к ней подселили, в больницу Людмилу увезли с кровотечением», — продолжает Алеся Григорьева.
На свет появилась хорошенькая девочка. Здоровая, голубоглазая, 3200. Идеальный ребенок под усыновление — иначе как объяснить, что еще в роддоме, по словам Людмилы, ей стали предлагать отказаться от малышки. Кстати, накануне родов девушка узнала, что отец ребенка ее не бросил — сел за «закладку». Она вернулась домой с дочерью, отчетливо осознавая, что хочет воспитывать малышку сама. Что та — единственный смысл в ее жизни. Да, сложной и трудной жизни, которой не позавидуешь, но кому сейчас легко? Однако бесконечные угрозы «хозяйки» внесли свои коррективы.
«Фактически под угрозой ее заставили отказаться от дочери. Отдавая Машу временно в Дом ребенка, всего на месяц, с 22 апреля по 22 мая, Люда хотела написать, что совершает это по принуждению, что она любит дочку, но ей этого не дали», — говорит Алеся Григорьева.
Многодетные омские матери узнали об этой беде, когда им позвонила сама Людмила. Их телефон ей дали в благотворительном магазине, куда девушка пришла за вещами для Маши. На тот момент Люда жила с очередной подселенной к ней бомжихой, которая побиралась у церкви и подкармливала ее. Но когда в мае Люда написала заявление, чтобы ей вернули дочь, чиновники вдруг проявили бдительность. «Они решили проверить условия будущего проживания ребенка. Выяснилось, что в квартире отключен свет за неуплату, а саму квартиру они сочли неухоженной, не в том плане, что там грязно, — Людмила чистюля, она все умеет, у нее всегда идеально чистые полы и окна. Но скопилось слишком много вещей для ребенка из того самого благотворительного магазина. В пакетах все было на девочку от 0 и чуть не до 18 лет, матери же сказали, что у Маши должно быть все необходимое, и Люда постаралась», — рассказывает Алеся Григорьева.
Чиновниками было указано, что молодая мать не обладает навыками самообслуживания и не владеет социальными нормами. Трехсторонняя комиссия — специалист из Департамента образования, специалист из Департамента социального обслуживания и специалист комиссии по делам совершеннолетних — приняли решение обязать БУЗОО «Специализированный дом ребенка» выйти с иском о лишении Людмилы Киселевой родительских прав. Судья вынесла определение о применении обеспечительных мер в виде дальнейшего удержания Маши в Доме ребенка.
«Несмотря на то что у молодой мамы сохранилось грудное молоко, о чем она взяла справку в больнице, во время свиданий ей даже не разрешали прикладывать к груди родного ребенка. Сотрудники Дома малютки отвечали на ее просьбы сухими фразами о том, что она имеет право кормить грудью только дома», — рассказывают волонтеры, которые поддерживают девушку в трудной ситуации.
Волонтеры подали заявление в Следственный комитет о том, что происходило с Людой последние годы, что ее использовала какая-то мошенница. Мало того, они нашли отца Маши, тот находится в местах лишения свободы, но официально подтвердил отцовство, и поэтому прочерка в этой графе у девочки больше нет. То есть уйти «на сторону» малышка не может, у нее теперь есть папа.
Волонтеры устраивали одиночные пикеты у здания правительства Омской области. И говорили, что будут приходить сюда до тех пор, пока молодой женщине не вернут ее дочку.
«Мы Люду защищаем как можем. Наш материнский десант. У нас же у всех свои дети. Да она сама как ребенок, потерянная, всеми брошенная».
«Я считаю, абсолютно недопустимым забирать детей у родных матерей и превращать их в «государственных» только из-за бедности… это недопустимо, — не устает повторять Алеся Григорьева, сама мама шестерых. — Вместо того чтобы оказать тысячу и одну меру социальной поддержки, у молодой женщины в трудной ситуации отняли единственное самое дорогое, что у нее есть, доводя до отчаяния, чуть ли не до самоубийства».
Десять по лавкам
Если у матери государство отобрало первого ребенка, шанс, что она вырастит сама остальных, стремится к нулю. Получается, рожает следующего уже сразу в детский дом.
Олеся Романцева из Калининграда пытается сейчас доказать обратное. У нее за 16 лет забрали десять детей. Восемь — только за последние годы. Как ни бьется Олеся, местные чиновники не верят в то, что она способна быть хорошей матерью. Об этом говорят и факты.
Ее ситуации посвятил воспитательный пост в соцсети губернатор Антон Алиханов.
«Все законно. Апелляция рассматривала дело и приняла решение об ограничении прав… Так много нюансов, раскрыть которые мы не можем в силу закона и этических ограничений».
Я беседую с женщиной по телефону, когда она едет из детского дома, навещала своих. Голос бодрый, и чувствуется, что сдаваться не собирается. Свою историю Олеся рассказывает спокойно, видно, что не в первый раз. Родители Олеси разошлись, когда девочке было 6 лет, жила с отцом и мачехой. В семье была нелюбима и не нужна. Сейчас с родителями не общается. Дети от четырех не сложившихся браков. Двух гражданских и двух официальных. Прочерки в графе «отец» Олеся мотивирует экономическими и личными причинами: матерям-одиночкам положены льготы, а гражданские мужья брать ответственность за семью не торопились. Родительских прав на двух первых детей она была лишена в 2005 году.
«Детям не давали садик, какое-то время даже специально устроилась туда работать, чтобы взяли, но места все равно не нашлось, родственники не помогали, пришлось оставлять ребятишек с подругами, а самой идти работать, чтобы их прокормить. Но дети не голодали, и асоциального образа жизни я не вела, это ложь».
Хотя на учете у органов опеки Олеся тогда действительно состояла. Поясняет, что перед зимой сломался котел — квартира осталась без отопления, денег на его ремонт не было, дети мерзли, органы опеки настоятельно посоветовали написать заявление на их временное помещение в приют. Написала, но обратно, детей не вернули. Мальчика и девочку вскоре отдали на усыновление в Германию, тогда такое случалось часто, особенно в приграничном Калининграде, она боролась за их возвращение как могла, сама (денег на адвоката не было) написала кассацию в суд, но по незнанию пропустила сроки. Выросшая девочка связалась с мамой по Интернету, по-русски она почти уже не говорит, уехала жить в Канаду, мальчик остался в Германии. Для Олеси все это до сих пор не отболело. После того как лишилась первых дочери и сына, попыталась начать все заново, родила еще…
Когда четыре года назад загорелась проводка на чердаке многоквартирного дома, где она проживала с младшими (на учете по улучшению жилищных условий семья не состояла, в собственности находилась 1/12 квартиры в довоенном немецком доме. — Авт.), часть кровли обвалилась прямо на детские кроватки. Государство в качестве помощи предложило переехать в спортзал школы и частично оплатило ремонт крыши, сама Олеся отдала на восстановление все свои тогдашние сбережения — 60 тысяч рублей.
Сама уехала с шестерыми на тот момент детьми к очередному гражданскому мужу и его брату-инвалиду в другой город. Квартира там была холостяцкая, неухоженная, тоже после давнего пожара, но все-таки лучше, чем спортзал. Муж запил, распускал руки, и на нее, и на детей, если что-то не нравилось — выгонял вон. Олесе пришлось несколько раз вызывать полицию. Вернуться в старое жилье было страшно, бывшая свекровь продала свою долю гражданину, только что отсидевшему по тяжкой статье. Олеся попросила опеку, о чем уже много раз пожалела, поселить ее с детьми в Центр поддержки и помощи женщинам в трудной жизненной ситуации. Но места для всех не нашлось. Поэтому детей положили в центральную больницу, а ее, так же как Люду Киселеву, убедили написать по собственному желанию заявление на временное помещение их в приют. Вариантов отказаться не было — потому что не было своего угла. А забрать детей назад опять не получилось.
Ей оставили только самого младшего сына.
В чужие руки
Помирилась с последним гражданским мужем. В опеке сказали, что, пока не сделают ремонт и официально не поженятся, детей не вернут.
Именно брак с пьющим человеком ей и предъявили в итоге как основное препятствие к возврату детей. Так как опека обязала мужчину встать на учет по алкоголизму и ему стало сложно найти нормальную работу. Ремонт как еще одно условие возвращения детей по финансовым причинам Олеся с мужем успели сделать частично, поклеили обои только в одной комнате.
В 2018 году она опять забеременела. На этот раз двойней. Двойняшкам был месяц, когда опека привычно забрала их и остававшегося у нее на руках младшего сына из-за «неподходящих» условий проживания, также — по ее личному заявлению. «Сказали: не напишешь сама, приедет уполномоченная и заберет всех навсегда».
Получается, что своих последних девчонок она рожала уже в чужие руки.
Еще через месяц органы опеки вышли в суд с иском о лишении Олеси родительских прав на всех детей. Суд длился два года.
Олеся говорит, что со старшими постоянно общается, но увидеть младших не получается, новые опекуны против этого. Сколько мать ни писала писем, ни умоляла хотя бы показать ей, как живут дети.
«Опека отвечала, что встречи — не в детских интересах». Только недавно ей разрешили видеть младшего сына два раза в месяц. О встрече с ним рассказывает скупо: «Ребенок был немного вяленький. Хорошо еще, что дали на ручки, вспомнила, каково это — носить сына на руках». А с двойняшками свиданий так и не было, на что Олеся подала еще один иск.
Собственно говоря, к самой Олесе как к матери в последний год у опеки внятных претензий не было — не пьет и не пила, детей любит, пытается что-то сделать, чтобы их вернуть.
Она выполнила все условия, которые перед ней поставили как преграду для возвращения, многие из которых, наоборот, только помешали, как, например, брак с пьющим человеком, зато появилась официальная работа, долгосрочно снята большая благоустроенная квартира в Калининграде, есть отдельные комнаты для разнополых и разновозрастных детей, выплачено 130 тысяч задолженности по алиментам, включая пени.
Олеся прошла программы психологов и социологов, как и положено. Сейчас опека предлагает помочь со сбором документов для постановки на очередь по улучшению жилищных условий как многодетной семье, однако тут же честно сообщают, что дождаться этих улучшений вряд ли удастся — дети же в детском доме...
Старшая девочка уже совсем взрослая, с мамой на связи, но в статусе «оставшейся без попечения» ей положены квартира от государства и льготное, по специальной квоте, поступление в вуз, поэтому возвращаться к матери насовсем, получается, невыгодно. Другие сочинили письмо в суд с просьбой учесть их желание жить с мамой.
...Я слушаю ее историю по ту сторону трубки, мне невольно хочется задать вопрос: если дети все же вернутся, сможет ли она продержаться, или опять сломается, и каждый сможет показывать на нее пальцем, как это происходит сегодня в калининградских соцсетях, мол, никто не виноват, сама нарожала…
И понимаю — одна она, если честно, не справится. И никто бы не справился, оступившись раз.
«Мы будем помогать, если нужно. Олеся — настоящий боец, она уже не раз доказала, что сделает все, что требуется, чтобы вернуть детей»,— говорят калининградские и московские волонтеры, с которыми уже заключен договор о социальном сопровождении этой семьи.
Что ж, у каждого должен быть шанс. Ведь нельзя приговаривать человека, если он готов начать жизнь заново. Обе эти женщины, Люда и Олеся, — не преступницы, им просто не повезло, что в трудный час рядом не было тех, кому они были бы нужны.
P.S. Когда статья была уже готова к печати, на очередном заседании суда в Омске было решено, что Людмила Киселева вместе с 5-месячной дочкой переезжают жить в социальную гостиницу при Министерстве труда. Но добровольные помощники такому решению не очень рады.
«Само заседание длилось больше восьми часов, — рассказывают многодетные матери. — Уже ночью все проследовали в Дом малютки за Машей, в машине «скорой помощи» мать с дочкой повезли в новое жилье. Несмотря на то что нами была гарантирована помощь и оплата няни, в проживании в собственной благоустроенной квартире с ребенком Людмиле было отказано. В гостиницу она приехала в том, что на ней было, утром мы принесли ей необходимые вещи. Мы пытались объяснить суду, что подобные условия проживания обычно предоставляются тем, кому вообще негде жить, и не более чем на два месяца, а что потом? Снова в Дом малютки? Ответа мы так и не получили, все их решения будем обжаловать».
Центральный районный суд Омска точку в деле Людмилы Киселевой еще не поставил, в настоящее время производство по делу приостановлено. Мы будем следить за ходом дела.
КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА:
Отец Федор ЛУКЬЯНОВ, глава Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства:
«Патриаршая комиссия внимательно наблюдает за ситуацией в Омске и Калининграде. Мы с сожалением отмечаем, что законодательство РФ является крайне несбалансированным, а действия чиновников по отношению к семьям — в большинстве своем полицейскими.
Мы видим принудительные изъятия детей из семьи по причине бедности, социальное сиротство по вине чиновников. Органам опеки и ее представителям предоставили права, при этом ответственность за нарушение прав семьи и нанесения ущерба семье не установлена.
Первоочередной законодательной инициативой по защите и укреплению семьи должно стать именно установление ответственности чиновников за необоснованное вмешательство в автономность семьи.
Необоснованное изъятие ребенка — это глубокая травма на всю жизнь для всех членов семьи. Ребенка приходится возвращать по суду, а чиновник, который все это «затеял», не несет никакой ответственности.
Предлагаю установить законодательно, обеспечить равные права и ответственность не только семье, но и органам опеки. С учетом очевидного приоритета семьи и семейных ценностей, утвержденного обновленной конституцией, попытки объявить семью источником насилия и принять законы, упрощающие вмешательство в семейные отношения, являются попытками ослабить наше государство, подорвать основы конституционного строя и демографической безопасности».