— Популярность к вам пришла с фильмом «Городской романс» Петра Тодоровского. На роль молодого врача Жени вас сразу утвердили?
— Нет, тогда всегда пробовались. Скажу больше: был утвержден другой актер. И он уже начал сниматься, но потом режиссер передумал, и вызвали меня. Эту роль я безумно люблю, хотя дорога к ней была непростой. Это акварельная картина, сделанная мягкими красками. Она потихоньку втягивает и заставляет сопереживать людей. Сейчас такое в кино — редкость. Нам пытаются навязать стандарты. А я как зритель хочу сам выбирать, что мне нравится, а не соглашаться с режиссером: это хорошо, это плохо. Главный посыл «Городского романса» — что случайная встреча в огромном городе может стать судьбой и сблизить людей. Тогда фильм заставлял задуматься о том, как мы живем. Сейчас эта функция в кино теряется.
Впрочем, и в то время фильм выглядел неоднозначно. Герои — очень честные люди, они не врут ни себе, ни партнеру. Это озадачило чиновников из Министерства культуры. И у картины была непростая судьба, хотя ее посмотрели миллионы. Официальная пресса писала нелестные отзывы. «Какое безобразие! Еще не сыграли свадьбу, а уже живут вместе».
— После того фильма вы стали, как сейчас говорят, секс-символом СССР.
— Письма я получал мешками, через Одесскую киностудию, на которой снималась картина. Но особенно нелегко стало после другой ленты, Андрея Кончаловского, — «Романс о влюбленных». Девушки осаждали театр, когда я был на гастролях в провинции, в Москве у служебного входа стояли. Автографы, цветы… Тогда еще не было мобильных телефонов, поклонницы правдами-неправдами узнавали в театре домашний. Обрывали провод, писали много лет подряд. Конечно, все я прочитывать не успевал. Большинство просило: «Пришлите фотку, давайте повидаемся». Но были такие послания, что бежал мороз по коже. Если кто-то рассказывал о своей личной трагедии, я не мог не ответить. Конечно, повышенное внимание зрительниц действовало на психику. Но я героем анекдота «Улетела навсегда. Твоя крыша» не стал. Звездной болезнью быстро переболел. Может, потому что много был занят в театре, куда как раз пришел художественным руководителем Олег Ефремов. Хотя после премьеры спектакля в театре «Валентин и Валентина», где мы играли с Анастасией Вертинской, на меня обрушилась новая волна обожания.
— Вы были главным героем-любовником страны, а потом вдруг резко исчезли с экранов. Почему?
— Ну я же не молодел.
— А на возрастных героев не приглашали?
— Я стал старше, когда начались девяностые годы, кино вообще встало. Большинство моих коллег сидели без работы. В театре тоже были полупустые залы. По Тверской люди ходили на митинги, а не на спектакли. Хорошо, что тогда я получил приглашение от Алексея Баталова и пошел преподавать во ВГИК. Четыре года там учил, выпустил курс. Это удержало меня от разочарований, педагогическая деятельность меня увлекла.
— Ну а сейчас, когда кино уже снимается, почему не работаете?
— А сейчас другая эпоха, другие сценарии, другой язык кино. Не скрою, по съемкам я скучаю. Но какая-нибудь ерунда мне не нужна! А стоящее не так часто предлагают. Я же с удовольствием работал в «Детях Арбата».
— Поклонники до сих пор вам пишут?
— Бывает. Особенно, когда какую-то картину со мной показывают по ТВ. Пишут даже те, кто видел оба «Романса» в первый раз. Как ни удивительно, у них сильные эмоции.
— Почему же тогда, несмотря на такую народную любовь, киношники между собой тихо издевались над фильмом Кончаловского?
— Потому что герои там разговаривают белым стихом в обычной жизни. Сценарий из-за этого пролежал на «Мосфильме» несколько лет, за него никто браться не хотел. Все просили: «Говорите нормально!». А я считаю, что как раз стихи уместны на фоне такой зашкаливающей эмоциональности. Снимать «Романс о влюбленных» было ужасно трудно. Андрей постоянно требовал от нас чего-то невозможного. Да и партнеры, с которым работали я и Лена Коренева, были очень сильными. Иннокентий Смоктуновский и Ия Саввина. Приходилось тянуться и держаться. Но мне кажется, мы все же вытянули.
Фильм месяц не сходил с главного экрана столицы: кинотеатра «Россия». И я знаю, что картину купили многие страны. С «Романсом о влюбленных» мы побывали на Неделе кино во Франции, она получила приз на фестивале в Карловых Варах. Но при этом в киношных кругах над Кончаловским действительно посмеивались. Ну что ж — на чужой роток не накинешь платок! Думаю, смеялись потому, что не всем нравится чужой успех. Андрею завидовали. Картина выпадала из просоветского стиля. Были проблемы и с чиновниками, там же много откровенных любовных сцен. Но это жизнь всех незаурядных картин.
— Как вам удалось прожить с супругой Галиной всю жизнь? Это при такой-то славе. У актеров постоянство, по-моему, вообще непопулярно...
— Да ладно вам. Мой старший товарищ, Иннокентий Смоктуновский, был счастливо женат, и лишь раз. Мы какое-то время жили в одном доме. Это была замечательная, дружная семья, двое детей. Да, сегодняшние артисты и пресса делают из личной жизни культ. Кто с кем развелся, кто от кого родил. Не знаю, стоит ли таким хвастаться. Мы с Галиной вместе больше 40 лет, и не выворачиваем свою жизнь наизнанку.
— Дочка у вас родилась, когда вам уже был 41. Почему так поздно?
— Мы с Галей были очень заняты работой. Она же со мной в одном театре служит. Все откладывали: на завтра, на потом. На зарубежные гастроли с театром выезжали постоянно, даже в Австралии однажды были! Да и спектаклей играли много. Под руководством Олега Ефремова скучать не приходилось. Постоянно выпускали премьеры. А я не только во МХАТе, но и в других театрах пропадал. Где тут найти время на воспитание детей! Но слава богу, мы все-таки решились стать родителями и успели. Даша появилась на свет в 1986 году. Сейчас она уже взрослая, мы очень дружим. Дочка юрист-международник, знает много языков, счастлива и собирается выйти замуж. Она изначально не хотела быть актрисой. Да и мы с Галей об этом не мечтали. Мы еще в детстве сделали тесты у психолога: к чему дочка наиболее склонна. Оказалось, у нее отличный лингвистический слух. Даша прекрасно рисует, лепит, окончила когда-то музыкальную школу. Я вообще считаю заблуждением отправлять своего ребенка в ту профессию, в которой ты чего-то достиг. Важнее угадать, куда его самого тянет, а не навязывать свое мнение.
— Вы счастливы в семейной жизни. И для вас не стало вселенским горем, что снимаетесь теперь не так часто. А есть ваши коллеги-актеры одинокие, заброшенные, они заканчивают жизнь самоубийством или спиваются. Почему?
— Потому что они поставили на профессию все. Не зря же написано: «Не сотвори себе кумира!». Так вот — для некоторых моих коллег кумиром стало актерство. И они пожертвовали ради славы обычной жизнью. А нужно смотреть на дело так: да, профессия, да, публичная, да, повышенное внимание. Но это только работа. Жизнь гораздо шире и богаче сцены. С другой стороны, мне, конечно, жаль, что люди, бывшие гордостью нашей страны, существуют теперь на крошечную пенсию. И живут в отчаянии. Та же Татьяна Самойлова, гениальная актриса, ей можно было выделить деньги хотя бы на то, чтоб она прилично выглядела. Я считаю, что актерам должны платить отчисления за каждый показ картины, как в Голливуде. Но у нас в стране такого закона нет, и неизвестно, будет ли.
— Из чего состоит ваше «сегодня»?
— Спектаклей в МХТ я играю немного. По-прежнему учу студентов, правда, не ВГИКа, а другого вуза. Но есть и антрепризы, например, комедия «Звездные парни» про двух друзей-знаменитостей, которые рассорились из-за глупости, но встретились много лет спустя. Это премьера, мы сыграли спектакль несколько раз в Москве, теперь едем с ним в Питер. Мой партнер по сцене Боря Клюев, сейчас он популярен в роли Николая Петровича в сериале «Воронины». А вообще у него обширная фильмография и прекрасные роли в Малом театре.
— А вы, как Клюев, не хотели бы сыграть в таком вот ситкоме?
— Если честно, этот жанр мне не близок. Актеров-коллег я за такую работу, боже упаси, не осуждаю. Нам всем надо кушать. Да и у Бори получается великолепно! Но меня в сериалы в последнее время не зовут. Я хотел бы однажды услышать телефонный звонок и предложение сняться в полном метре. Я ведь оптимист, а потому точно знаю: так оно и будет!
