- Эрк, как вам российская публика? У нее есть отличительные особенности, на ваш взгляд?
- Мы всегда рады возвращаться в Россию, чтобы показать нашим фанатам новые песни, новые шоу. Публика в вашей стране дикая в хорошем смысле слова: мы чувствуем энергетику, которая от нее исходит, ощущаем резонанс, даже опасность (смеется). Люди танцуют так, как будто это последний день в их жизни, как будто завтра уже не будет. Нам все это нравится, мы сами получаем огромное количество положительных эмоций на выступлениях в России, благодаря публике.
- Я спрашиваю о том, как ведут себя фанаты еще и потому, что часто российские музыканты, играющие пост-индастриал, сталкиваются с трудностями: многие люди просто не готовы воспринимать подобное искусство, и часто артисты выступают для узкого круга слушателей. А как с этим обстоят дела в вашей стране?
- Знаете, я коренной мексиканец, я родился в Мексике и хорошо знаю свой народ. Ему действительно нужна такая музыка, которую мы делаем. У меня до сих пор сохранились очень хорошие и яркие впечатления от наших самых первых выступлений. Уже тогда мы активно привлекали внимание поклонников, и большое им за это спасибо. Думаю, что Hocico появились в правильном месте и в правильное время, это очень важно – попасть в цель, мы это сделали, людям была изначально нужна наша музыка. Во многом по психологическим причинам: я видел, как фанаты сходили с ума на концертах, выплескивая свои негативные эмоции. Иногда дело доходило даже до драк, и тогда мы сильно переживали, что провоцируем слушателей. Но нам всегда удавалось все-таки удержать ситуацию под контролем или нормализовать ее во время шоу. К тому же потом, анализируя происходящее, я понял: иногда человеку нужно выплеснуть негатив, чтобы очиститься от него и наоборот – получить позитивные эмоции.
- Что вдохновляло вас в самом начале пути, что заставляло двигаться дальше, несмотря на возможные трудности?
- Основное – это огромное количество электронной музыки, которую мы слушали и искренне любили уже тогда. Нам никогда не нравились, скажем, поп-баллады или какие-то мейнстримовые коллективы. Мы слушали Clinic, Skinny Puppy, Ministry и других действительно интересных нам ребят, которые экспериментировали с мрачным и резким звучанием. Нас привлекали композиции, в которых есть некий социальный, возможно даже политический подтекст, грубые, но одновременно интеллектуально насыщенные треки. Потом мы сами стали пробовать экспериментировать, не думая об успехе, о том, что будет дальше. Мы и представить не могли, что достигнем высокого уровня – честно. Нам просто очень нравилось то, что мы делали. И когда мы закончили одну, потом другую композицию и увидели реакцию слушателей, которые говорили, что нам надо продолжать, это стало дополнительной мотивацией. Кроме того, я думаю нам сильно помогло достичь определенного результата то, что у нас была четкая идея, четкая цель, нам хотелось в какой-то мере спровоцировать слушателей своей музыкой, показать, что все в этом мире неоднозначно, и вещи не всегда такие, какими кажутся – наверное, это и есть основной посыл нашего творчества. Нам всегда хотелось показать, как можно превратить жестокость в искусство.
- Расскажите подробнее о музыкальном сообществе «Corporacion», которое вы создали в 90-е? Как долго оно просуществовало, и насколько активны были его участники?
- Это было очень давно, сейчас оно уже не существует, но на тот момент нам было важно его создать. У электронной музыки в Мексике была своя история развития, свой особенный путь, связанный с национальным менталитетом, как, впрочем, и у других жанров в нашей стране. Мексиканская музыка всегда была очень экспрессивной, артисты – целеустремленными, они действительно хотели доказать свои способности, продемонстрировать свою особенность. Когда мы увидели, что, кроме нас, вокруг есть и другие ребята, которые движутся в том же направлении, мы решили - почему бы не объединиться, не начать устраивать совместные концерты. Мы стали помогать им делать выступления, распространять кассеты. Это было здорово, но в какой-то момент мы, к сожалению, почувствовали расстояние, которое стало все сильнее увеличиваться между нами и другими командами: мы уже активно занимались продюсированием, стали много гастролировать, но остальные, возможно, не столь серьезно относились к процессу. Многим было достаточно просто концертов в Мексике, которые как правило заканчивались употреблением алкоголя в большом количестве. Все это было очень весело, но нам хотелось двигаться дальше. Мы знали, чего хотим, чувствовали огонь внутри, чувствовали потребность делиться нашей музыкой, нашими идеями как можно с большим количеством людей не только в Мексике, но и в других странах.
- Как с годами менялась ваша музыка?
- Она становилась более профессиональной в плане качества записи, точности использования определенных эффектов, новых технологий, за появлениями которых мы, конечно, активно следим. Но если посмотреть на то, что мы делали 20 лет назад, - нам по-прежнему это нравится. Нам не стыдно ни за одну свою работу, потому что в каждой мы максимально выражали себя. И сейчас, слушая какие-то старые композиции, я вспоминаю, какие эмоции я тогда испытывал, что хотел показать людям. Мы зафиксировали в звуке свою историю, и это очень ценно. Нам всегда нравилось говорить в своих композициях о негативных сторонах жизни, но только для того, чтобы таким способом менять людей к лучшему.
- А зачем вы изменили свои имена? Исключительно имиджевый ход, или вы вложили в него какую-то свою идею?
- И то, и другое. Нам хотелось полностью самим выстроить свой путь – от и до. С одной стороны, родители направили нас, когда мы родились, дав нам определенные имена, но я думаю, каждый человек, тем более если он выбирает артистический путь, имеет право вносить в него свои коррективы.
- Эрк, и финальные вопросы в преддверии концерта в Москве: насколько хорошо мексиканцы знают российскую культуру, и хотелось бы вам поработать с кем-то из российских индустриальных музыкантов?
- Мексика находится очень и очень далеко, так что многие мои соотечественники, конечно, не имеют ни малейшего представления, что на самом деле происходит в России, довольствуясь искаженной информацией из американских фильмов: мифы про медведей, ходящих по российским улицам, действительно существуют. С другой стороны, и у нас в стране много любознательных, интересующихся людей, которые любят путешествовать, читать про культуру других стран и знакомы в том числе и с российской. Могу сказать про себя – мне она искренне интересна. И конечно, если нам представится возможность сделать совместный проект с кем-нибудь из российских музыкантов, играющих подобную музыку, мы будем очень рады.
