В 20-х годах он с группой грузинских художников попал в Париж, мекку современного искусства того времени. Дружил с Модильяни, был знаком с Пикассо, выставлялся с Кандинским и Гончаровой. Парижский период длился всего шесть лет. Но и этого хватило, чтобы молодого Ладо Гудиашвили признал Париж. На взлете, когда все бегут из Страны Советов, художник возвращается на родину… Ладо Гудиашвили — один из самых значимых художников Грузии. Последний раз его искусство в Москве прозвучало больше 50 лет назад. Сейчас, в сложный для русско-грузинских отношений момент, выставка парижских годов Гудиашвили открылась в Третьяковской галерее.
— Вы на выставку Гудиашвили? — спрашивает меня таксист, подъезжая к Третьяковке. — Я обязательно приду. Все грузины придут, не сомневайтесь…
Ничто лучше этой случайной реплики не покажет значимость этого художника для грузинской культуры. В Инженерном корпусе собрано больше 60 рисунков и живописных работ мастера. Только шесть из них отыскал в запасниках музей. Остальное — из собрания коллекционеров Тамаза и Иветы Манашеровых.
— Двенадцать лет назад судьба связала нас с Ладо Гудиашвили, — рассказывает коллекционер Тамаз Манашеров. — К нам с супругой попала работа “Девушка и две лани”, созданная еще в допарижский период, в 1917 году. Мы сами родом из Грузии. И, увидев эту работу, будто вернулись в детство. Сейчас, когда в нашей коллекции больше пятидесяти работ художника, они каждый день возвращают нас на родину…
Большинство работ на выставке, хоть и написаны в Париже, посвящены родине художника. Гудиашвили мастерски передает национальный колорит. Пейзажи, обнаженные дивы, курящие трубку мужчины... Синтез европейского модернизма и традиции вызвал настоящий восторг французских критиков. А после групповой выставки, где работы Гудиашвили соседствовали с работами Гончаровой, Ларионова и Кандинского, критики называли художника “грузинским царевичем”. Вслед за общественным одобрением пришел коммерческий успех: персональные и коллективные выставки, работа театральным декоратором, участие в чтениях и поэтических диспутах. Его работы разлетаются по миру. Тамазу и Ивете пришлось нелегко, чтобы собрать полотна мастера. Так, картину, которую коллекционеры купили в Америке, пришлось ждать девять месяцев.
#gallery#
Париж многому научил молодого Ладо. Он учился в академии художеств. Но большей школой для него стала атмосфера кафе и кабаре, где собирались писатели и художники. В те годы, когда Гудиашвили жил в Париже, с 1919 по 1925-й, в столице Франции работали и кутили около 60 тысяч художников из разных стран. Из этой невероятной свободы художник возвращается в 1925 году в Советскую Грузию. Здесь его обвиняют в формализме и исключают из Союза художников. И все же Гудиашвили продолжает работать. Рисует снова и снова Грузию. Иллюстрирует в 1936 году мультфильм “Аргонавты”. Эскизы с веселыми кузнечиками и лягушками, хлещущими вино из национального рога, тоже есть в экспозиции. Тогда же иллюстрирует “Витязя в тигровой шкуре” Шота Руставели. Настоящий скандал вызвала смелая идея расписать храм Кашуэти в Тифлисе. Это был 1946 год. Работу художнику не дали закончить. А все упоминания о росписях в Кашуэти старательно убирала цензура. Последний раз Гудиашвили “засветился” в Москве в 1958 году, когда его персональная выставка открылась в Выставочном зале Союза художников СССР. Только сейчас, спустя больше полувека, имя Гудиашвили открывают широкому зрителю вновь.
Выставка продлится до 10 января, а потом отправится в Русский музей.
