И пусть говорят, что конкурс на Берлинале в этом году был слабый. Зато наша картина — сильная. Директор фестиваля Вернер Херцог, объявлявший со сцены победу оператора Павла Костомарова, сорвал такие одобрительные аплодисменты, какие не раздавались ни для одной другой картины в тот вечер.
— Прежде всего я не Павел Костомаров! — уточняет режиссер Алексей Попогребский, когда берет слово вместо отсутствующего лауреата. — По глупой причине он не смог приехать. Это удивительно и радостно для всех нас, что этот “Медведь” достался именно Паше, потому что он влюблен в медведей так же сильно, как и вы.
В кулуарах выясняется, что у Костомарова закончился срок загранпаспорта, поэтому он не смог приехать. Зато все в порядке с документами оказалось у Сергея Пускепалиса и Григория Добрыгина. Они приехали в Берлин на показ картины (он совпал с днем рождения Добрыгина) и даже успели вернуться в Москву. Но тут из дирекции фестиваля поступило сообщение: “Рекомендуем вам присутствовать на церемонии закрытия”. Подняв на уши российское и немецкое посольство, режиссеру и продюсерам удалось сделать для актеров новую визу в рекордно короткие сроки — за один день.
Реакция победителей на радостную новость — точь-в-точь как у их героев в фильме. Пока Григорий Добрыгин трет глаза и рвет волосы на голове от переизбытка эмоций, Сергей Пускепалис позволяет себе разве что сдержанную улыбку. И вот наконец-то впервые за столько лет лауреаты Берлинале говорят на русском языке.
— Это в первую очередь плод усилий большого количества людей. В том числе и жюри, — держит речь Сергей Пускепалис, а операторы в этот момент снимают члена жюри актрису Рене Зелльвегер, с улыбкой кивающую в ответ на комплимент. — Данке шон, Берлинале!
— Это была моя первая роль. И такое начало! — подхватывает Добрыгин.
Оставшиеся минуты летят, как секунды. Продюсеры Романа Поланского получают вместо него приз за лучшую режиссуру. Турецкий режиссер Семих Капланоглу, чей фильм “Мед” завоевал главного, “Золотого медведя”, шутит: “Медведи любят мед”.
Последняя пресс-конференция 60-го Берлинского кинофестиваля. Пять минут на общение с каждым лауреатом. Но когда перед журналистами показались российские победители, о положенном лимите пришлось забыть. Пока ведущая с третьей попытки выговаривает “Костомаров”, из зала доносятся свист и крики: “Ура!”. Актер Добрыгин потирает предплечье — рука с непривычки устала держать столь высокую награду, позируя фотографам.
Подхожу к Алексею Попогребскому. Сложно с ним поговорить. Ему постоянно звонят друзья, режиссер тщательно отвечает на каждую поздравительную эсэмэску.
— Алексей, очень рад видеть у вас в руках “Серебряного медведя”. Жалко, что он не вам лично. Вы как сами к этому относитесь?
— Нормально отношусь. Если посмотреть на этих “Медведей”, то сбоку на каждом написано: “Алексей Попогребский”. В итоге их три таких, и каждый уйдет в очень хорошие руки. Ребята — и Гриша, и Паша, и Сережа — этого “Медведя” заслуживают, а я больше всего хочу, чтобы наш фильм остался в памяти. Чтобы он жил и не ушел в песок, чтобы был хороший прокат. Это стало бы для меня главной наградой, а эти три “Медведя”, надеюсь, нам в этом помогут.
— Три “Медведя”, три месяца съемок на Чукотке — все сходится.
— Вообще три — прекрасная цифра. На самом деле я еще не пришел в себя. Еще и нужно было пережить детективную историю с тем, как мы вызывали актеров на церемонию. Они же прилетели буквально за полтора часа до начала…
— А Гриша выглядел в зале так, будто впервые услышал о собственной награде.
— Тут все очень просто: пока в руках не подержишь, не поверишь.
— Вы сняли настоящего белого медведя в фильме и выиграли три серебряных. Может, надо было снять бурого, и получили бы золотого?
— На самом деле не хватило еще двух серебряных, потому что вокруг нас на съемках ходили сразу пять белых медведей. Но и три — уже неплохо. Я счастлив!
Берлин.
