В Москву впервые в роли нобелевского лауреата по литературе приехал один из самых известных современных писателей Турции (да уж что там говорить — всего мира!) Орхан Памук. Его книги в Европе ждут с нетерпением, и они моментально становятся бестселлерами. В Турции в каждом слове Памука ищут подвох и смотрят с недоверием. Корреспонденту “МК” удалось встретиться со знаменитым писателем и задать ему несколько вопросов сразу после лекции, которую он прочитал студентам и преподавателям в МГУ. Кроме того, писатель привез в Москву свой новый роман “Музей невинности” — первый после присуждения Нобелевской премии в 2006 году.
— Во время своего прошлого приезда в Москву вы рассказывали о том, какое влияние на вас оказала русская классическая литература. Это влияние касается лично вас? Как относятся к русской литературе в Турции?
— Русская литература интересна в Турции не только мне, а всем, кто читает. Как я иногда шучу, русскую классику в Турцию принесли военные, поскольку им были близки Достоевский и Толстой, которые тоже были солдатами. Дело в том, что во времена “холодной войны” в турецких учебных заведениях активно изучали русский язык. А потом преподаватели этих вузов, после выхода на пенсию, переводили русскую классику, которая им очень нравилась. И это хорошие, качественные переводы. Эти люди искренне любили вашу литературу. Что же касается современной литературы, то ее, к сожалению, почти не знают. Известны имена Бродского и Солженицына. А вот Битова и Пелевина не читали.
— Большинство ваших романов посвящены уже прошедшему времени. С чем это связано? Часто говорят, что человек родился не в свое время и чувствовал бы себя комфортно совсем в другой эпохе. Вы живете в сегодняшнем мире или в другой эпохе? Не с этим ли связаны ваши экскурсы в историю?
— Я люблю прошлое. Но мне нравится та эпоха, в которой я сейчас живу. Мне нравится пользоваться всеми теми новшествами и достижениями человечества, которые меня окружают: телефон, самолет, газеты, возможность путешествовать...
— Ваша фамилия по-турецки означает “хлопок”. Фамилии в Турции появились только в 1934 году после указа Ататюрка. Почему вашей семьей была выбрана именно эта? И что означает ваше имя?
— С именем все просто. Так звали второго османского падишаха. Моя бабушка была очень претенциозна и назвала всех внуков именами падишахов. Так я стал Орханом. Что же касается фамилии, то и здесь все объяснимо. Моя семья родом из Анатолии. И в нашем селении мы всегда выделялись белой кожей и светлыми волосами. А белый цвет для турков всегда ассоциируется с хлопком. Так нас все и называли белокожими. И когда возникла необходимость взять фамилию — даже никаких сомнений в выборе не было.
— Все ваши книги посвящены Турции, и даже скорее Стамбулу. Вы много бываете в разъездах, давно обосновались в Америке. Будут ли книги не только о Турции?
— В “Других цветах” я уже написал очерк о Нью-Йорке. А сейчас хочу сделать книгу о русской литературе, но не с позиции турка. Мне интересно, каким человеком был Достоевский, как Толстой стал тем, кем он стал. Как они пришли в литературу и в ней жили. Вот об этом и хочу написать.
— Кто ваш читатель в Турции и во всем мире? Для кого вы пишете?
— Как и во всем мире, это люди, любящие книги, читающие романы. Как в Европе, так и во всем мире, самая читающая аудитория — это студенты университетов, стремящиеся получить образование, и женщины. 75—80% читающих романы — это женщины. Именно женщины поддерживают литературу и романистику во всем мире.
— Вы обладатель многих литературных премий, даже Нобелевской. Они как-то изменили вашу жизнь? Что они для вас значат?
— Я пошутил как-то, что Нобелевская премия не изменила моих амбиций, не изменила мою преданность литературе, но уж точно изменила адрес моей электронной почты и счета в банке.
— Повлиял ли как-то экономический кризис на написание вашего нового романа?
— Абсолютно никак. Я задумал эту книгу десять лет назад, и экономические проблемы на ней никак не сказались. В 1974 году я познакомился с уже старым Али Васыфом-эфенди, отпрыском султанского рода, изгнанного из Турции в 1924 году. Принц жил в Александрии и из-за нехватки средств работал в музее. Он тогда рассказал, что мечтает жить в Турции, но совершенно не представляет, чем он мог бы там прокормиться. В разговоре и родилась идея: принцу следовало бы устроиться экскурсоводом в музей, устроенный в бывшем султанском дворце, где прошло его детство. Он мог бы рассказывать, что за этим столом готовил уроки, а на той кровати слушал сказки...
Тогда я и задумался, каково это — быть экскурсоводом в музее собственной памяти, собственной жизни. И родился замысел сентиментального музея, в котором собраны самые обыкновенные, но вышедшие из употребления вещи, навевающие светлую ностальгическую печаль. Из музея родился и роман. А в следующем году я открою такой музей в Стамбуле. Мама, которая 35 лет назад упрашивала меня не становиться писателем, теперь упрашивает не открывать этот музей. Но я его все равно открою.
— Турция, как и Россия, находится на разделе Европы и Азии. Так чего же больше в Турции? Кем сегодня себя считают турки и куда стремятся: к Евросоюзу или мусульманскому Востоку?
— Я бы очень хотел, чтобы Турция вступила в Евросоюз. Я хотел бы, чтобы в Турции соблюдались законы и было больше свободы слова. Мне будет не очень важно, войдет ли Турция в Евросоюз, если эти проблемы будут решены.
— Вы уже не первый раз в Москве. Она изменилась? Что вам нравится или, наоборот, не нравится в наших читателях? Почему ваши книги так любят в России?
— Это все равно что спрашивать у красивой девушки, почему она так нравится мужчинам. Умная девушка ответит: “Я не знаю, но не жалуюсь”.
Мне нравится Москва. Нравится смешение архитектурных стилей. Сталинский ампир. Нравятся улицы, по которым ходили великие русские писатели. (Памук считает своими учителями Толстого и Достоевского, очень любит Чехова и Набокова. — О.Ф.) А еще я бы очень хотел посмотреть жизнь простых людей в России. Но, как и в первую поездку, мне это не удается. Очень насыщенный график.
СПРАВКА "МК"
57-летний Орхан Памук едва не был осужден в Турции за то, что признал геноцид против армян и “оскорбил турецкую нацию”. На улицах жгли портреты Памука. Его спасло от расправы только вмешательство Европарламента. Автор девяти романов и лауреат множества престижных литературных премий. Его книги переведены на 50 языков, изданы более чем в 100 странах мира.
