Споры о разнице между мужской и женской логикой идут, кажется, от сотворения мира. Многие мужчины не раз вслед за Михаилом Жванецким повторяли: “Я никогда не был женщиной. А интересно, что они чувствуют?..” Многие актеры пробовали. У некоторых удачно получалось. Достаточно вспомнить Александра Калягина в роли бразильской тетушки, Олега Табакова в “Мэри Поппинс, до свидания!” или Валерия Гаркалина из “Ширли-мырли”. Но случалось и с точностью до наоборот. Сегодня, накануне 8 Марта, “МК” вспоминает самых известных дам, которым в кадре пришлось становиться мужчинами.
“Остров сокровищ” открыл счет
Первой женщиной в истории отечественного кинематографа, переодевшейся в мужской костюм, стала актриса Капитолина Пугачева. В 1937 году в фильме Владимира Вайнштока “Остров сокровищ” по мотивам Роберта Льюиса Стивенсона она сыграла Дженни Гопкинс, которая, прикинувшись мальчишкой Джимом, борется с пиратами и ищет сокровища. К сожалению, в живых никого из создателей того фильма не осталось. Но существует легенда, что мальчишки, пришедшие на киностудию на экскурсию, приняли Пугачеву за своего ровесника, снимающегося в кино, и начали задираться. В результате Капа поколотила обидчиков, которые так и не поняли, что перед ними — женщина.
“Двенадцатая ночь” полита слезами Клары Лучко
В 1955 году режиссер Ян Фрид неожиданно для всех пригласил Клару Лучко на главную роль в фильме “Двенадцатая ночь” по одноименной комедии Уильяма Шекспира. Актрисе предстояло сыграть сразу три роли. Причем в одном случае юношу Себастьяна, а в другом девушку Виолу, переодевающуюся парнем Цезарио.
“Одно дело играть переодетую в мужской костюм женщину, а другое — настоящего мужчину, — рассказывала при жизни актриса в одном из интервью “МК”. — Зрители знают, что Цезарио — на самом деле переодетая Виола. И если что-то у меня не так, то они мне прощают. А вот Себастьян — действительно юноша пылкий, и аристократ к тому же. Конечно, я сначала струсила от предложения Фрида. Даже поставила ему условие, что в тон-студии Себастьяна переозвучит какой-нибудь молодой актер. В кадре искала другую походку, жесты, голос другой. Получилось все не сразу. Ни до, ни после “Двенадцатой ночи” у меня не было ролей, которые бы я выстрадала бессонными ночами, в муках и слезах. Отказавшись от дублеров, упорно училась фехтованию и верховой езде. Но этого же мало. Помню, режиссер мне сказал: “Главное — чтобы Себастьян не получился гомосексуалистом, а был нормальным парнем, в которого может влюбиться такая красавица, как Оливия в исполнении Аллы Ларионовой”.
Режиссеры долго искали интонации, чтобы актриса говорила своим голосом, но при этом в нем ощущался мужской характер. Гримеры помогли: сделали парик, горбинку на нос наклеили, брови широкие.
“Для меня самым главным были глаза моего героя, — рассказывала Лучко. — Я искала этот твердый мужской взгляд, особую мужскую сексуальность, ведь снимали преимущественно крупный план. Если знала, что будут снимать сцены с Себастьяном, с утра ходила как мужчина, повторяла резкий поворот головы, чисто мужской. К счастью, Шекспир не подверг актрис, которым предстояло играть эту роль, моральному испытанию и не написал никаких интимных сцен для Цезарио и Оливии. И тем не менее в один из съемочных дней мы должны были с Ларионовой в часовне поцеловаться. Чувствую, вся съемочная группа затаив дыхание ждет. Тут я говорю Фриду: “Ян Борисович, покажите, как мне целовать Ларионову по-мужски”. Все как засмеются. В общем, поцелуй двух дам у нас вышел весьма невинный. А мужчина не смог нам профессионально помочь”.
Не менее сложным для Лучко было не перепутать, кто она в каких сценах — ведь фильм снимался не по порядку.
“Помню, когда мне порой казалось, что у меня очередная сцена получается не так, я убегала украдкой за декорации, чтобы выплакаться. Ларионова однажды меня нашла, попыталась утешить, но в итоге сама вместе со мной разрыдалась. Зато после “Двенадцатой ночи” я сумела сломать стереотипы тех, кто считал, будто Клара Лучко может играть лишь роли колхозниц. И доказала, что мне под силу самые разнообразные персонажи”.
“Звездный мальчик” достался Надежде Румянцевой
В 1957 году в советской экранизации сказки Оскара Уайльда “Звездный мальчик” роль лесного мальчика, пересмотрев на пробах сотни пацанов, отдали в результате молодой артистке Центрального детского театра Надежде Румянцевой.
— Я играла не совсем мужчину, поэтому мне было проще, — ответила Надежда Васильевна на вопрос “МК”, тяжело ли происходило перевоплощение. — У меня даже специального грима было минимум. Я еще студенткой часто наблюдала за мальчишками — вдруг пригодится. И пригодилось. Поняла, что умение не впадать в уныние из-за отсутствия привлекательных возможностей — главная черта будущих мужчин во все времена. И эту грань характера использовала на съемках.
В “Обыкновенном чуде” и “Возвращении мушкетеров” кавалеры учили дам быть мужчинами
А вот Евгения Симонова в фильме Марка Захарова “Обыкновенное чудо”, даже переодевшись в парня, предпочла остаться женщиной.
— Мы специально не искали нарочито мужского у моей героини, — рассказала Евгения Павловна “МК”, — ни в психологии, ни в движениях, ни в мимике. Дело в том, что принцесса, хоть и примеряет мужской костюм, изображая ученика охотника, все равно остается девушкой хрупкой и ранимой. Если у меня и получилось изобразить что-то мальчишеское, то это заслуга драматурга Шварца, режиссера Захарова и моих замечательных партнеров по съемочной площадке — от Абдулова до Ларионова.
Молодая актриса Лянка Грыу до встречи с известным режиссером Георгием Юнгвальд-Хилькевичем, по ее собственным словам, “играла в основном изнеженных хрупких барышень”.
— И вдруг мне предлагают роль дочери д’Артаньяна в новом фильме “Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини”, где моя героиня почти весь фильм изображает парня и не снимает мужской одежды, — делится Лянка с “МК”. — Сначала я удивилась. И чувствовала себя неудобно. Переживала, пока мои коллеги по съемочной площадке надо мной не сжалились и не поставили перед собой цель научить меня быть мужчиной. Особенно Антон Макарский. Он взял надо мной шефство, едва ли не силой заставлял тренироваться. Учил бегать, как он, ходить, как он, наблюдать за его пластикой. Со временем в сценах фехтования и верховой езды я и впрямь стала как пацан. Но вот со взглядом пришлось помучиться. Вы, мужчины, смотрите по-другому. Чуть жестче и сосредоточенней. А я поначалу стреляла глазками, и это было очень заметно. Но со временем привыкла к своему второму мужскому “я”. Это альтер эго оказалось очень интересным и забавным. Хотя я бы предпочла остаться девушкой, — закончила актриса, смеясь.
“Гусарская баллада” убедила отца Голубкиной отпустить ее в кино
1962 год. Эльдар Рязанов готовится к съемкам “Гусарской баллады” — тщетно пытается найти актрису на роль Шурочки Азаровой, которая из жизнерадостной молодой девушки виртуозно превращается в мужественного корнета Азарова... Кто-то из студентов ГИТИСа, приглашенных для участия в массовке, рекомендует режиссеру посмотреть свою однокурсницу, 20-летнюю студентку 2-го курса факультета актеров музыкальной комедии. Девушка Рязанову понравилась, ее звали Лариса Голубкина.
— Предложение меня окрылило, — вспоминает Лариса Ивановна. — Я неслась на “Мосфильм” как сумасшедшая. Мне казалось, что роль Шурочки полностью совпадает с моим характером, с моим настроением. До меня на эту роль пробовалось много актрис, талантливых, превосходных, но меня выручила моя молодость. И внешние данные. Когда на меня надели гусарский мундир, он сидел будто влитой. Такая гусар-девица! Помню, как меня заставляли целыми днями ходить в мужском костюме и вырабатывать мужскую походку. Я с удовольствием тренировалась в верховой езде, с радостью выходила на съемочную площадку.
В итоге Голубкина стала всенародной любимицей, ею восхищались сверстники и подражали сверстницы.
— После этой роли мне часто приходилось слышать, что девушки стараются тоже изображать из себя гусар. Разговаривали басом и покуривали. Я, как могла, боролась с этим: юные девчонки — и с сигаретой в зубах, ужасно!
Но самое главное, что сделал фильм “Гусарская баллада”, так это убедил отца Ларисы Ивановны, ярого противника актерской профессии, что призвание его дочери — кино.
— Мой отец к актерской профессии относился очень сурово. Говорил: “Артист — это же черт знает что! С ним даже рядом нельзя стоять, не то что им быть!” Так что “Гусарская баллада” меня просто спасла. Когда я снялась в этом фильме, он сказал: “Ну и что? Ничего ты особенного не сделала, все так и должно быть!” Но в мое отсутствие очень моей Шурочкой гордился и меня хвалил. Правда, я этого не слышала.
“Любовь-морковь” спасла эстрадная закалка Орбакайте
Год 2007-й. На экраны выходит фильм Александра Стриженова “Любовь-морковь”. Хорошо знакомый по голливудским фильмам сюжет обмена мужчины и женщины телами по-новому разыгрывают Гоша Куценко и Кристина Орбакайте.
— Думаю, мне было суждено рано или поздно сыграть в кино мужчину, — рассказывает Кристина. — Дело в том, что я должна была родиться мальчиком. Мама с папой даже придумали мне имя — Станислав. Для своих Стасик. Друзья меня до сих пор так и зовут, если я начинаю кипятиться, ругаться и топать ногами. Так что я легко отнеслась к обмену телами в сценарии. Должна сказать, мне крупно повезло с моим экранным мужем. Ведь любой фильм — это всегда привыкание к партнеру по съемочной площадке, а мы с Гошей знаем друг друга лет 15 — как подумаю, даже страшно становится! Так что первые съемочные дни мы не делом занимались, а вспоминали старых знакомых, рассказывали какие-то байки, травили анекдоты. Но потом вошли в график... Гоша старательно изображал мои жесты, походку, а я смотрела и думала: “Господи, неужели я ТАК нелепо выгляжу, ТАК хожу?!” Я же копировала не только Куценко, а вообще всех знакомых мне мужчин. Этакий собирательный образ получился. Вся наша съемочная группа во главе с режиссером Сашей Стриженовым держалась за животы от смеха.
Самым сложным оказалось сыграть мужчину, которому абсолютно наплевать на то, как он выглядит. К тому же приходилось постоянно контролировать свою врожденную женственность, следить за тем, чтобы не проскочили характерные жесты. Но железная эстрадная закалка во многом помогла моему перевоплощению. На самом деле в каждом человеке есть и мужское, и женское начало. Я, например, часто в жизни выполняю функции мужчины: зарабатываю деньги, кормлю семью. В кино это получилось не скучно, а временами даже очень смешно.
— Скажите теперь, пожив в образе мужчины, — кому приходится труднее: женщинам, как принято думать, или все-таки мужчинам?
— Знаете, у всех своя правда, но я всегда на стороне женщин! Не думаю, что наш фильм кого-то перевоспитает, но, на мой взгляд, идея неплохая — залезть в чужую шкуру. Почему бы психологам не предлагать подобный эксперимент распадающимся парам? Пусть муж с женой поменяются ролями, хотя бы на один день! Муж сходит на работу жены, потом за младшим ребенком в детский сад, потом со старшим уроки поучит, ужин приготовит... Может, тогда и поймет, почему его вторая половина такая нервная.
