Две новеллы из предполагаемых семи уже сняты ветераном «Елок» Александром Коттом и Юрием Быковым, который работает на проекте впервые. Среди заявленных режиссеров - Александр Карпиловский, Дмитрий Киселев и сам Тимур Бекмамбетов.
В новелле Александра Котта снимались Артур Смольянинов и Екатерина Шпица. Их герои – пионеры фигурного катания. Герой Смольянинова служит в царской полиции, но любовь к прекрасной девушке заставит его встать на коньки. За спортивную подготовку актеров отвечал Илья Авербух, с которым Екатерина Шпица уже работала на проекте «Ледниковый период». А вот Артуру Смольянинову, который с детства не выходил на лед, пришлось начинать фактически с нуля.
Мы разговариваем с режиссером Александром Коттом.
- Вы самостоятельно решали, что будете снимать?
- Мне предложили на выбор несколько новелл. Одну из них я и выбрал.
- А что привлекло в истории, связанной с фигурным катанием?
- Эта новелла не про спорт, а про любовь. Про то, как при помощи фигурного катания, а сто лет назад это был не такой уж и популярный вид спорта, главный герой добивается любви своей девушки. Мы снимали на катке в Измайловском парке Москвы. Специально построили декорации. История происходит в начале прошлого века. Так что костюмы, коньки - все изготавливалось специально, по-настоящему. Если же говорить о моем интересе к этому проекту в целом, то он связан с несколькими обстоятельствами. Я уже работал с этой компанией, делал предыдущие «Елки». Кроме того, мне нравится формат короткометражного кино. И третье - мне интересно попробовать себя в жанре. Комедию ведь снимать очень сложно, особенно такую, и профессионально интересно. Иногда неважно, что делать, а важно с кем.
- А важно то, что делают ваши коллеги по альманаху? Вам известен их замысел?
- Я знаю, что и кто делает, но при этом я не был связан никак с другими новеллами. У каждого из нас - отдельная история, которая потом будет вплетаться в общий рассказ.
Юрий Быков на днях тоже снял одну из новелл по рассказу Николая Лескова «Зверь» с участием Антона Богданова, Яна Цапника, Виктора Вержбицкого. Главного героя сыграл настоящий медведь Степан, снимавшийся когда-то в «Сибирском цирюльнике» у Никиты Михалкова, «Крае» Алексея Учителя, «Орде» Андрея Прошкина.
- Вам захотелось попробовать силы в новом для себя качестве? Почему вы согласились на небольшую новеллу в новогоднем альманахе?
- Не хочу нагонять излишнего пафоса и кокетства, поэтому признаюсь, что взялся за работу, потому что проект делают мои товарищи, которые помогли мне с прокатом «Майора», и я им обязан. Если говорить серьезно, то я не знаю, задержусь ли в этой профессии вообще. Поэтому я ничего ни нового, ни старого сейчас не пробую. Мне предложили сценарий по мотивам произведения Лескова. Авторы проекта искали режиссеров, которые понимают формат небольшой дистанции и могут толково это снять. У меня творческой стратегии не то что бы нет, но думаю, что в ближайшие 3-4 года мне предстоит чисто ремесленническая работа. Сериал буду снимать, потом большую прокатную картину. Надо взять паузу. К сожалению, все мои фестивальные опыты пока в России не особенно нужны.
- Удивительно, что сюжет, основанный на классике, возник в «елочном» проекте.
- Ничего удивительного нет, поскольку это трогательная история, которая хорошо вписывается в проект. Конечно, она не центровая, на нее ставку никто не делает. Альманах строится по такому принципу, что в нем будет 3-4 новеллы с участием звезд, таких как Иван Ургант и Сергей Светлаков. Тимур Бекмамбетов сам снимет одну или две новеллы. А у меня не было глянцевых и коммерческих задач. Надо было просто снять трогательную историю про мальчика, который спасает медведя. Знаю, что будет в проекте и трагическая нота, ведь события происходят в 1914-ом году. А через три года уже и Великая Октябрьская революция грядет. По фактуре эта часть франшизы будет более серьезной. Но все равно это «Елки». Я - не фыркающий человек. Могу снять все, что угодно, если это не порнография.
- Вот это деловой, профессиональный подход.
- Не то чтобы профессиональный. Я не любитель снимать какие-то вещи, которые меня идейно не интересуют. Но в данном случае было всего 7 съемочных дней. За небольшой срок надо было снять ироническую мелодраму, комедию. Никаких сверхзадач не стояло.
- Вы работали с особенным актером — медведем Степаном. Это создавало какие-то сложности?
- Да он - старичок. Ему 20 с лишним лет. Это самый безопасный в мире медведь. Абсолютно не агрессивный. Редкий и исключительный пример животного. У нас даже снайпера на площадке не было. Степан больше десяти лет провел на съемочных площадках, и никаких срывов у него не было. Уникальный зверь, поэтому его все и используют.
- И все-таки: первый съемочный день, вы знаете, что приведут медведя. Страшно не было?
- Нет. Еще до начала съемок я ездил к дрессировщикам на дачу, долго со Степаном общался, лично проверял, как он себя ведет. Кинематографисты прекрасно знают, кто такой Степа. Может быть, под конец жизни, у него как у любого старика появится маразм, и он начнет есть людей. Но пока за ним этого не наблюдалось. Степан все время ест крабовые палочки и ни на кого агрессивно не реагирует.
- То есть вы к нему при помощи крабовых палочек втерлись в доверие?
- Да. Он еще яйца ест. И я ни разу не слышал, чтобы он зарычал. Увалень такой. Ему говоришь, что надо делать, и он делает. Только ест и работает.
- Вас не ограничивали в творческой фантазии?
- Творческую фантазию всегда ограничивает количество съемочных дней. Есть рамки, которые просчитываешь изначально. Если они тебя устраивают, ты добросовестно делаешь свою работу. Если тебя что-то не устраивает, заявляешь об этом. Артисты у меня внятные, мобильные. С другими стараюсь не работать.
- А историческая эпоха сложностей добавила?
- Сложности возникают, когда ты не знаешь, что делаешь, не готов к работе. У меня был месяц подготовки. Реквизит, костюмы, медведь - все продумывала команда людей. Все отрепетировали. Никаких казусов не произошло.
- Но вы все-таки не спешите расставаться с профессией.
- Все время задумываешься над тем, что такое авторство в искусстве, и как дальше жить – снимать ремесленную работу или то, что ты хочешь. Драматическое кино в чистом виде сейчас никому не нужно - ни в прокате, ни на фестивалях, заинтересованных прежде всего в экспериментальных фильмах. А я — консервативный человек старого формата. Чем меньше интереса к чистой драме, тем меньше у меня интереса к работе.
