Доклад, который подается как противовес ранее переданному полякам докладу МАК, представили глава МВД Миллер и члены возглавляемой им комиссии. Их печатный отчет занял 328 страниц. А рефреном в выступлениях звучала мысль о том, что один из факторов, приведших к трагедии, — проблемы с обучением экипажа польского лайнера и его взаимодействия в кабине во время полета. Также члены комиссии подчеркнули: самолет до момента столкновения с землей был технически надежен. Эксперты, изучавшие топливо, пришли к выводу, что оно соответствовало норме. Очевидно, любителям теории заговора было адресовано и сообщение о том, что при расследовании не обнаружили никаких взрывчатых материалов или веществ, которые могли бы привести к катастрофе.
Организатором полетов, как заявил член комиссии Мацей Ласек, был польский 36-й спецполк авиации. Его работа вызвала у членов комиссии немало претензий. Слишком много пилоты получают заданий — не хватает экипажей. Сознательно принимались решения о нарушении режима отдыха летчиков. Из полка ушли многие опытные пилоты, в результате на работу туда принимаются малоопытные кадры, только что окончившие училище. В день авиакатастрофы только у борттехника имелись действительные допуски для этого полета, у других членов экипажа их не было. Немало слов на пресс-конференции было сказано о пробелах в подготовке летчиков. В частности, экипаж не обращал внимание на предупреждение системы Taws. «Уровень подготовки экипажа, — говорит г-н Ласек, — угрожал безопасности полета… В 36-м — элитном — полку, похоже, возникало ощущение, что там могут не соблюдать правила, действующие в вооруженных силах». Кстати, на аэродром экипаж прибыл с опозданием на 30 минут — и подготовка поэтому шла в спешке. Также расследование показало, что 36-й полк отказался от присутствия лидера с российской стороны, обосновывая это знанием членами экипажа русского языка. Но только командир судна знал русский язык в достаточной мере, чтобы вести переговоры с диспетчерами. Поэтому ему пришлось заниматься переговорами вместо штурмана, который должен был вести радиообмен. «Это был не очень опытный пилот, — заявил член комиссии Веслав Едынак. — Большую часть своей карьеры он провел, летая на хорошо оборудованных самолетах на хорошо оборудованные аэродромы. Большого опыта полетов в неблагоприятных атмосферных условиях у него не было».
Межгосударственный авиационный комитет заявил, что изучит доклад польской стороны. Однако эксперты «МК» уже отметили, что в нем есть несколько существенных моментов, отличающихся от выводов МАК.
Так, например, в докладе говорится, что командир экипажа действительно общался с директором президентского протокола и рассказывал ему о непростой ситуации над Смоленском. Однако вопросы о посадке в аэропортах «Северный» и «Внуково» не обсуждались. Главнокомандующего ВВС, который «никоим образом непосредственно не вмешивался в процесс пилотирования, выполняя роль наблюдателя», в докладе оправдывают. Польские следователи пришли к выводу, что командир экипажа принимал все решения самостоятельно, пытаясь опираться исключительно на свой опыт. А это могло привести к умственной перегрузке, сказано в докладе. Комментируя доклад МАК, его глава Татьяна Анодина в свое время заявляла: «Техническая комиссия установила, что присутствие в кабине экипажа высокопоставленных посторонних лиц и ожидаемая командиром негативная реакция главного пассажира (то есть президента Польши), по заключению летных экспертов и авиационных психологов, в том числе польских, оказывали психологическое давление на членов экипажа и повлияли на принятие решения о продолжении посадки в любых условиях. И именно, хочу подчеркнуть, в небезопасных условиях для посадки, условиях неоправданного риска».
По словам Анодиной, в крови Анджея Бласика (главком ВВС Польши) был обнаружен алкоголь — 0,6 промилле.
Польские эксперты попытались сослаться на то, что система освещения на аэродроме «Смоленск-Северный» работала неудовлетворительно. Кроме того, высота деревьев, росших в районе взлетно-посадочной полосы, превышала допустимые нормы. Польские власти раскритиковали в докладе диспетчеров аэропорта «Северный», которые, по их мнению, несколько раз давали команды с опозданием и сообщали о вещах, которые не соответствовали реальному положению дел. Между тем в отчете МАК также были проанализированы все недостатки инфраструктуры аэродрома «Северный» — состояние светосигнального, радиотехнического, метеорологического оборудования, наземных средств контроля, но ни один из этих факторов не явился причиной катастрофы. Действия группы управления полетами — диспетчера и руководителя зоны полетов — тоже не вызвали у МАК нареканий. Например, с самого начала, только узнав о том, что командир борта PL101 свободно говорит по-русски, смоленский диспетчер передал ему: «На „Корсаже“ туман. Видимость 400 метров. Условий для приема нет». Однако польский самолет продолжил движение к Смоленску.
Варшава
