Верховный главнокомандующий Российской армии полковник Борис Ельцин фактически отдал бразды военного правления в руки полковника Владимира Путина — именно он сейчас принимает стратегию усмирения террористов в Чечне. Есть два варианта: "косовский" и собственно "чеченский", опробованный в 1996—1995 годах. Прогноз "МК" двухнедельной давности о возможности наземной операции в северных районах Чечни оказался отчасти верен. Сейчас и без того мощная группировка российских войск в Моздоке усиливается новыми войсковыми частями и подразделениями внутренних войск. Туда перебрасываются даже войска из Дагестана — прошедшие обкатку во время реальных боевых действий. Эта многотысячная группировка может реально завладеть Наурским и Шелковским районами Чечни и выйти на рубеж реки Терек. Северные территории Чечни традиционно считаются пророссийски настроенными, во время ввода войск в 95-м армия здесь практически не встретила противодействия местного населения. Опять же таки степной рельеф местности позволяет войскам блокировать подразделения боевиков, привыкших воевать в горах, и потом методично уничтожать их огнем авиации и артиллерии на открытом пространстве. Потери федеральных сил здесь будут минимальными. С политической точки зрения подобная операция повысит рейтинги армии и правительства, принимающих решительные меры по уничтожению терроризма. После нападения чеченских боевиков на Дагестан и взрывов жилых домов в Москве и Буйнакске, где прослеживается чеченский след, общество готово поддержать нынешний ввод войск в Ичкерию. Получена индульгенция и со стороны Запада, особенно США, поддерживающих Россию в вопросе борьбы с международным исламским терроризмом — на уничтожение бен Ладена Штаты даже денег не пожалеют, о чем более чем прозрачно намекнул Билл Клинтон в разговоре с российским премьером Владимиром Путиным. Единственное "но" в этой ситуации — человеческие жертвы со стороны Российской армии, которые последуют при начале наземной операции в Чечне. Впрочем, военное командование, опробовав в Дагестане новую тактику ведения боевых действий — "силовая зачистка", — рассчитывает провести операцию в северных районах Чечни малой кровью. "Малая кровь" — это когда идет речь о сотнях, а не о тысячах погибших солдат и офицеров. Недавняя бомбежка Грозного и некоторых селений под Ведено говорит о том, что возможен и другой вариант борьбы с террористами — так называемый косовский, апробированный НАТО на Югославии. Методичными ракетно-бомбовыми ударами можно добить то, что осталось целым после последней чеченской кампании (не так уж и много осталось), и постараться нанести максимальный урон боевикам. Рано или поздно чеченцы будут вынуждены выкинуть белый флаг — жить месяцами под бомбами не совсем приятное занятие. В той же Югославии моральный дух патриотически настроенных сербов заметно угас к завершающей стадии операции в Косове. Помимо бомб и ракет премьер Владимир Путин обещает и физическое устранение лидеров террористов. Речь идет о диверсионно-разведывательных группах, действующих на территории самой Чечни. В российских "силовых" ведомствах еще остались боеспособные подразделения антитеррора, способные на лихие рейды по тылам врага. Например, Чучковская бригада ГРУ, подразделение "Вымпел" и некоторые другие. Как показал опыт прошлой войны, в таких операциях будут действовать и группы этнических чеченцев, чья заинтересованность в уничтожении представителей враждебных тейпов и финансовая "поддержка" могут с успехом использоваться российскими спецслужбами. "Косовский" вариант более затяжной. Зато он позволит держать общество в состоянии эйфории справедливой войны-возмездия. Небольшое количество гробов с театра военных действий лишний раз подтвердит правильность такого характера войны с террористами. Опять же, мировое сообщество, после подобной операции НАТО на Балканах, не станет выражать возмущение "ковровыми" бомбардировками, как это было в 95-м. А российская пропагандистская машина уже сейчас успешно создала образ врага в лице чеченских террористов и блокировала их выход в электронные и печатные СМИ. Какой вариант выберет Владимир Путин, пока сказать трудно. Он сам говорит, что "скоро вы узнаете, какие меры мы примем для предотвращения террора, исходящего из Чечни". Понятно только одно — силовое решение преобладает теперь над политическим, за которое до последних пор цеплялось российское правительство, пытаясь удержать Чечню в лоне Российской Федерации. С миром ее уже никто не отпустит. И все, что останется потом от Ичкерии, — это выжженное пространство геополитического интереса России.
