Валера — один из самых приятных знакомых, которых я приобрела за последние полгода. Он работает в СПИД-сервисной организации, и помимо профессиональных интересов нас объединяет и взаимная симпатия. И если бы, блин, не эта его дурацкая нетрадиционная ориентация, что называется... Уж больно он милый, добрый и забавный. Еще на заре нашего знакомства он обронил туманную фразу: "Для человека, инфицированного ВИЧ, начинается новая интересная жизнь..." После этого он пообещал познакомить меня с таким счастливчиком, который, по идее, своим мировоззрением переворачивает все современные представления о "плачевном существовании ВИЧ-положительного". Но прошло несколько месяцев, пока он наконец решился исполнить свое обещание. Я все думала, какой же он, этот необыкновенный парень, как я с ним буду говорить... А Валерка сказал то, что я меньше всего от него ждала: — Я должен тебя предупредить, что ты будешь разговаривать... со мной. Это я... — Это ты?! Когда потом мы пили кофе, я уже смотрела на него другими глазами. И думала: "А как же я к нему теперь отношусь? Что я к нему чувствую? Жалость или..." И неожиданно поняла. Это чувство называется "нежность". Такая огромная нежность, какой я не испытывала еще ни к кому... — Когда ты впервые узнал о том, что объявился какой-то вирус? — Наверное, когда и все, — еще в школе. — А ты думал, что это может тебя коснуться? — Я всегда думал, что нет. Со мной этого не могло быть, и в принципе было страшно думать о том, что это может со мной произойти. — А когда ВИЧ-положительные появились в твоем окружении? — Сейчас мне 26, а лет в 18 я узнал, что кто-то из моих знакомых инфицирован. Я жутко испугался, начал вспоминать, не было ли у меня когда-либо контактов с ним или его друзьями. Долгое время у меня было стрессовое состояние, я постоянно выискивал у себя какие-то симптомы, думал об этом. А спустя года два в нашей компании появилось уже несколько таких людей. И это меня уже не пугало, потому что я видел, что люди никак не изменились, они продолжают жить, что это не "ходячие скелеты", что они не умирают и не плачут постоянно. Они прекрасно продолжают жить, и все у них нормально. А раз это нормально, то и шока не было. Но опять же я не думал, что это будет со мной. Просто не думал об этом. — Почему ты так легко отнесся к своему диагнозу? — Мне тогда казалось — и сейчас я остаюсь при этом мнении, — что ВИЧ-положительные, когда они в группе, в своей компании, очень добрые люди, которые поддерживают друг друга. И это — доброта в гораздо большей степени, нежели в другой, обычной жизни. А на тот момент мне, видимо, просто не хватало такой близости, такой доброты. И мне хотелось быть с ними, быть одним из них, чтобы такой же любви и заботы хватило и мне. ВИЧ-положительные очень сильно отличаются от других людей. Не зря есть такое выражение, что СПИД нам дан свыше не как наказание, а как шанс людям сблизиться, стать добрее, научиться относиться друг к другу по-человечески. Научиться отделять настоящие проблемы от придуманных. А на фоне всеозлобленности вокруг это чувствуется особенно сильно. Я хотел быть до конца с ними, чтобы они от меня ничего не скрывали, быть на равных. — И когда все это закончилось? — Однажды я познакомился с молодым человеком, Сергеем. В первый же день нашего знакомства он мне сказал, что у него ВИЧ-инфекция, но мне это было неважно, я уже не боялся заразиться. Первое время он даже удивлялся, почему я не боюсь СПИДа. Все шло хорошо, он говорил, что знает, как предохранить меня, и не допустит заражения. Все равно мы были немного разные: он — положительный, я — отрицательный, мы по-разному смотрели на жизнь... Мне очень хотелось стать таким же, как он, быть с ним на равных. Тогда мне было лет 20, и мозгов было не очень много. Я не шел сознательно на заражение, просто в силу сложившихся обстоятельств, ну так получилось... Я сделал выбор, потому что для меня были важнее не последствия, а отношения. — Ты говоришь, обстоятельства. Но ты ведь знал, на что шел. — Значение имело то, что у меня не было, как у большинства людей сейчас, этого барьера, страха. ВИЧ-инфекция не была препятствием для того, чтобы заводить отношения. Заражение могло случиться и по другой причине, позже или раньше, как угодно. — А помимо доброты, любви и заботы ты ведь наверняка видел и негативные последствия инфекции? — Естественно. Спустя несколько лет после заражения я уже понимал, что на самом деле мне это абсолютно не нужно, что нужно было по-другому поступить, как-то обойти, как-то регулировать ситуацию. Но это было не так, как у многих: "Эх, что я наделал!" — узнать диагноз и впасть в депрессию, рвать на себе волосы... Нет. Просто года через три я задумался о том, что начал ощущать реальные помехи в жизни. А тогда я, конечно, видел и минусы, но в основном я видел сильных людей, которые справляются со своими проблемами. — Получается, что ты общался с лучшими людьми, у которых просто была некая общая особенность... — Можно и так сказать. Я видел, что эти люди ценят каждую минуту, каждый день. Они умеют радоваться жизни. Ты видела, как встречаются и расстаются ВИЧ-положительные и ВИЧ-отрицательные? На одной международной тусовке, я помню, люди с ВИЧ расставались с осознанием того, что следующая конференция будет через два года и, может быть, они уже не увидятся. А обычные люди прощаются немножко сухо: пока, увидимся... — Это на людях. А когда один на один с собой?.. Когда не надо поддерживать друг друга? — Так ведь ВИЧ — это не смертный приговор. Тогда тоже еще не было терапии, был единственный препарат АЗТ, но и непосредственно угрозы жизни никто не ощущал и не ощущает. — Та-а-к. И вот ты, значит, узнаешь о своем диагнозе... Ты пошел целенаправленно проверяться? — Так как я жил с ВИЧ-положительным, я сдавал кровь каждые три месяца. В начале 95-го года я был на одном из семинаров по вопросам СПИДа — я тогда уже работал в этой сфере. И я пошел сдавать анализ на гепатит — эта проблема меня волновала, он у меня был долгое время. Когда я позвонил в СПИД-центр узнать результат, мне сказали: "Валер, подожди, с гепатитом пока ничего не понятно, тут проблема другая..." Врач такая вся... нервничает... Я говорю: "Какая проблема? Неужели ВИЧ-инфекция?" — "Да". И у меня был такой облегченный вздох, что все, сомнений больше не будет, бояться больше нечего... Я тогда еще занял позицию — не все меня, правда, поддерживают, — что вопрос продолжительности жизни зависит от самого человека. И на тот момент я был уверен, что смогу победить. Я смогу выжить. — То есть прожить столько, сколько дано среднестатистическому человеку, но гораздо порядочнее и качественнее? — Да. Это возможно. И это нормально. Но далеко не для всех. Для половины диагноз становится роковым моментом: человек падает вниз. Другой — идет вверх. Все зависит от личностных качеств. И еще я был подготовлен средой. ВИЧ — это переоценка ценностей, взгляда на жизнь. Внутри человека что-то перематывается, все по-другому становится. И иногда ты понимаешь, что отличаешься от других. Не то что ты велик или еще что-то, а просто смотришь на мир абсолютно другими глазами. Люди с ВИЧ отметают все незначительные моменты, мелочи, глупости, стараются использовать свою жизнь по максимуму. Ничего страшного не произошло. Просто произошел толчок, заставивший меня сдвинуться с места и начать действовать. Цели, которые я ставил перед собой раньше, стали для меня незначительными. Постепенно мои нереальные мечты стали осуществляться. Открылись потенциальные возможности, которые раньше были где-то скрыты внутри. Я сформировался как личность. Я нашел себя. Я понял, для чего я живу. ...Только жизнь идет очень быстро. Я очень многое не успеваю. В последнее время я понял, что моя жизнь — это только работа. — Как реагируют люди на твой статус? Злобно или слишком сочувственно? — Сострадание тоже задевает. Бывает так, что человек это узнает про меня, и все — он расстроился, что вот Валерочка, бедный-несчастный... "Если что, ты мне звони! Будут проблемы — помогу! Я вот тебе принес яблочки, грушки, тебе надо витамины кушать..." А это раздражает. Чувствуешь себя ущербным. Не надо мне твоих витаминов. Я понимаю, что он заботится, но у меня сразу какая-то агрессия возникает. Для меня нормальная реакция человека, когда он не меняется. Шок, новость, но пусть он это переборет в себе и остается таким же. И не делает никаких поблажек, снисхождений. Но и дискриминации и агрессии на себе я, пожалуй, не испытывал. — Изменилась ли жизнь с бытовой стороны? Как поживает твой организм — балуешь его, избегаешь стрессов, как советуют в спецброшюрах? — Все эти буклеты, которые мы делаем, это информация для тех, у кого заболевание прогрессирует. Если уже идут какие-то процессы, и человеку действительно нужно есть больше белков, растительной пищи... Естественно, я стараюсь витамины поглощать целыми пачками. У меня есть психологическая зависимость — если я не ем витамины, я чувствую, что умираю совсем. Я ничего не изменил в своей жизни. Как любой человек, я могу напиться в клубе, и ничего страшного. Я очень много курю. Я пытаюсь придерживаться диеты, но опять же не потому, что ВИЧ, а потому что гастрит. Я живу с ВИЧ 6 лет и ни разу не употреблял никаких специальных лекарств. Я всем говорю, что у меня внутри живет вирус, и в принципе мы с ним живем очень даже нормально. Я нашел какие-то пути сжиться с ним. Он мне не мешает, я ему тоже. Вот смотри: умирает тело, вирус вместе с ним. И я думаю, а вдруг у него тоже есть мозги? Тогда он заинтересован, чтобы я дольше жил (смеется). Может быть, это глупость. А кто знает... Многие звонят: "Ой, ты знаешь, у меня вскочило что-то в ноге! Ой, у меня воспалился лимфоузел!" А это или комар укусил, либо у открытого окна посидел. Продуло... Но человеку страшно. Он это сразу связывает с ВИЧ-инфекцией. А я просто знаю, при каком иммунном статусе что может, а что не может произойти. Все-таки основное условие — это знание. Чем больше человек знает, тем ему спокойней. — Слушай, а вот в личной жизни приходится, наверное, много объяснять? — В личной жизни нет этой проблемы, потому что личной жизни вообще нет. Кто-то отворачивается, кто-то сострадает, но сексуальной близости не допускает никто... Я говорю о ВИЧ-отрицательных. — А ты-то сам ее допускаешь? — Естественно. Я уверен, что я заразить человека не могу. Не потому, что особенный, а потому что я знаю, как этого не допустить. — Друзей у меня 2—3, знакомых очень много, тех, которые меня любят, ценят, уважают. Но мне хотелось бы, чтобы не было этого барьера: человек нормально к тебе относится, но секса никогда не допустит... Большинство моих друзей — ВИЧ-отрицательные. Не то чтобы я хотел со всеми заниматься сексом! Просто так бы человек подсознательно допускал эту мысль, а так он для себя поставил: нет — и все. Буду общаться, а вот из одной чашки пить — я подумаю... Вот это меня убивает, в этом случае я не хочу с ним общаться. Я могу не нравиться, потому что я... допустим, толстый и страшный. Но не потому, что у меня ВИЧ-инфекция. — А этот барьер заметен? — Естественно. И видно, и чувствуется всегда... Просто устаешь объяснять, что опасно руки после метро не мыть, а не пить кофе с ВИЧ-положительным. Но я уже стал спокойно к этому относиться, и даже интересно это использовать. Знакомишься с человеком, все — любовь-морковь, а только скажешь — и все... И нет его... Таким образом я очень многих людей потерял. — Что тебе в жизни приносит радость? — Меня не радует много моментов, которые радуют моих ровесников, и это печально. Беззаботности нет. Все приходят на тусовку, в клуб, все веселятся, а я бы спать пошел... Как будто мне 40. А ведь, боже мой, мне же нравилось!.. А кайф я получаю от одиночества и музыки. Когда недобровольно остаешься один, то находишь выход в том, что одиночество — это хорошо. Дело в том, что в жизни с ВИЧ нужно найти положительные моменты. ...Чем дальше живешь, тем интереснее — а сколько же я проживу? Если сравнить жизнь человека с часами, здоровый человек — часовая стрелка, а ВИЧ-положительный — секундная. Ты понимаешь, что будильник уже заведен. Каждый день проживаешь как последний, радуешься каждому новому дню, живешь на все сто процентов. То, чего я достиг за год такой жизни, я бы не успел и за пять, будучи ВИЧ-отрицательным. Но вот я говорю, что я сильный, что у меня все хорошо. Но если завтра найдут настоящее лекарство от инфекции — я пойду лечиться первый. Потому что вся моя сила и внутренняя установка в большой степени основана на том, чтобы протянуть до того момента, когда лечение будет реально...
