Ее звездная роль могла запросто и не состояться. На место героини во всенародно любимом фильме Григория Кохана “Рожденная революцией” сперва была утверждена совсем другая актриса. Но вдруг за несколько дней до начала съемок из Москвы пришел категорический отказ. Кто-то прознал, что единственная претендентка на главную роль — не вполне подходящей национальности. Режиссер в панике, ассистенты сбиваются с ног в поисках срочной замены.
И вот среди этой суеты открывается дверь студии и... на пороге возникает симпатичная длинноволосая слегка запыхавшаяся девушка. Поймав на себе раздроженно-вопрошающие взгляды, уверенно заявляет: “Я к Кохану на пробы”. Стоявшего рядом с режиссером главного героя будущей ленты, известного актера Евгения Жарикова, как будто обожгло: “Григорий Романович, посмотрите, именно та, что нам нужна!” — “Как вас зовут?” — “Наташа... Наталья Гвоздикова”, — ничуть не смутившись, отчеканила она. Режиссер даже не догадался, что этот спектакль как по нотам был разыгран двумя влюбленными и что за время съемок они успеют еще и пожениться. Невинный обман оправдал себя на все сто, и сегодня Наталья Гвоздикова — одна из самых популярных актрис нашего кино.
— Наталья Федоровна, недавно вы отметили круглую дату. Многие красивые женщины, как известно, пытаются всячески скрыть свой возраст. Вы не относитесь к их числу?
— В зависимости от обстоятельств, от того, с кем я общаюсь... Ну, наверное, каждый человек жалеет о том, что становится старше. Женщинам, конечно, сложнее — мы острее переживаем свой возраст. А вообще, какой-то великой тайны из своего возраста я не делаю. Какой смысл? Кто захочет — все равно узнает. Особенно сейчас: берешь энциклопедию, смотришь — там все написано.
— Вы родились в полночь 7 января, то есть в день и час рождения Иисуса Христа. Ощутили на себе божественную печать?
— Вы знаете, в нынешнем году со мной произошло потрясающее событие. У нас тут неподалеку храм Михаила Архангела. В день своего рождения я посетила службу: причастилась, исповедалась. Выхожу и глазам своим не верю. Над куполом — самая настоящая радуга. Это зимой-то, в рождественский мороз. Люди смотрели как завороженные — чудо, согласитесь! Я спросила батюшку: “Что это?” И оказалось, существует поверье, будто бы Россия с этого года начнет подниматься с колен, и радуга на Рождество — предзнаменование тому.
— А вы часто посещаете церковь, исповедуетесь?
— Мне не хотелось бы говорить про очень личное. Скажу лишь, я всегда знала, что родилась именно на Рождество. В моей семье чтили этот праздник. Сперва говорили, что родился Христос, а уже потом, что я. Не хотелось бы проводить какие-то аналогии, знаю только: я счастлива, что мама родила меня в этот день.
— Но ведь талант-то — от Бога. Можете назвать себя человеком успешным?
— Несомненно. У меня есть любимые люди, которые всегда поймут и поддержат. Уже большое счастье. Ну а что касается творчества — это оценивать, наверное, дело не мое. Вот несколько дней назад показывали картины “Калина красная”, “Печки-лавочки” — и я счастлива, что была знакома с Василием Макаровичем Шукшиным. Маленькие роли, но работать с таким человеком — счастье. Мне повезло с педагогами, Сергеем Герасимовым и Тамарой Макаровой. Большая удача сниматься вместе с потрясающими актерами: Стржельчик, Яншин, Папанов… Список можно продолжать до бесконечности. Одна “Большая перемена” принесла знакомство с огромным количеством замечательных людей самых разных поколений. В этом году фильму исполняется 30 лет. Мне на днях позвонили, спрашивают: не буду ли я против участия в юбилейном вечере? Конечно, нет! С удовольствием встречусь с Сашей Збруевым, Юрой Кузьменковым, Светой Крючковой...
— В “Большой перемене” вы черненькая, а в “Рожденной революцией” — беленькая. Кем вам больше понравилось быть: жгучей брюнеткой или роскошной блондинкой?
— Мне было интересно и в том, и другом образе. Правда, в “Рожденной революцией” у меня своя коса, а в “Большой перемене” — парик. И до сих пор некоторые знакомые моего сына, общавшиеся со мной не один год, вдруг с удивлением спрашивают: “Наталья Федоровна, а в “Большой перемене” — это вы?” “Здрасьте!” — говорю.
— В фильме “Рожденная революцией” вы играете с мужем, Евгением Жариковым, большую любовь. Ничего выдумывать не пришлось?
— Как бы не так! Мы с Женей, например, сразу договорились, что в картине ни разу не поцелуемся — переживем как бы заново и встречу, и любовь. И ведь так и не поцеловались, хотя моментов по сценарию была уйма. Так же, как Женя, например, пообещал, что его герой в кадре не будет курить, хотя сам он жуткий курильщик. Даже режиссер ему не раз предлагал: “Ну ладно, Жень, началась Великая Отечественная война — твой герой закуривает”. Нет — и все.
— Говорят, что работать мужу и жене вместе не рекомендуется. Согласны?
— Скорее да. Люди должны отдыхать друг от друга, и в принципе наша профессия дает такую возможность. Почему вот мы с Женей после определенного периода стали отказываться от ролей мужа и жены? Нам ведь очень часто предлагали. Смотрю иной раз “Рожденную” и вспоминаю: а-га, а вот здесь-то мы вообще не разговаривали, а по сцене-то надо было любовь изображать как ни в чем не бывало. Но на съемочной площадке приходилось забывать обо всех домашних передрягах.
— Правда ли, что первой в Жарикова влюбились не вы, а ваша старшая сестра Людмила?
— Нет, ну что вы. Да, ей очень нравилась Женина внешность, его голос, но самое главное — она любила кино. А я к кино относилась с прохладцей. Однажды Мила привела меня на картину “Таинственный монах” с Жариковым в главной роли. Весь сеанс пихала меня в бок: “Посмотри, какой он!” Ну, думаю, человек и человек. Да и потом, Женя ведь тоже учился у Герасимова и Макаровой, часто приходил к нам на курс. Правда, мы с ним там ни разу не встретились. Девчонки говорили: “Вот, приходил Жариков, а ты где-то гуляла”. А что мне Жариков, у меня всегда была масса красивых партнеров, многие предлагали руку и сердце. Но личная жизнь тогда отходила на второй план: мы целый день пропадали в институте. А мальчишки даже умудрялись оставаться там на ночь. Усыпив бдительных пожарных, впотьмах играли отрывки, репетировали. И когда Герасимов узнавал, доставалось, конечно, всем.
— О вашей с Жариковым встрече на кинопробах к фильму “Возле этих окон” уже ходят легенды. Говорят, с первого раза вы жутко не понравились друг другу.
— Не то чтобы жутко. Во-первых, я опоздала на репетицию, что со мной бывает крайне редко. Ну а во-вторых, Женя уже тогда был очень известен: и “Снегурочка”, и “Иваново детство”, и “Три плюс два”, в которых он к тому времени снялся. И мне он показался таким вальяжным, надменным, смотрящим свысока. Ну а лучшая защита — нападение. Но потом это ощущение прошло.
— К тому времени и вы были замужем, и он — женат. Что заставило разбить две крепкие советские семьи: слепая страсть или что-то другое?
— Могу говорить только о себе. Знаете, я тогда уже отчетливо понимала, что со своим мужем жить не буду. Почему? Это было так давно, я не хотела бы говорить об этом. И сейчас мы не общаемся. Просто жизнь не сводит.
— Жарикова и Гвоздикову называли одной из самых красивых пар в Советском Союзе. Поклонники и поклонницы, цветы, недвусмысленные предложения — нелегко, наверное, приходилось обоим?
— Почему приходилось? И сейчас тяжело приходится. У нас не единожды случались периоды, когда мы стояли в шаге от развода. Но давайте не будем об этом: не то чтобы я что-то забыла — у меня хорошая память, просто было так больно, неприятно, обидно. Это что касается только моих впечатлений. Ну… пока мы вместе.
— Пока?
— Да, недаром говорят, что зарекаться не стоит. В жизни всякое может произойти. Ну а что касается Жени, как я могу вам за него ответить? Знаете, мне звонят какие-то люди, просят ему что-то передать или спрашивают: “Как вы думаете, Евгений Ильич согласится на наше предложение?” Я обычно отвечаю: “Вы знаете, я никогда за него ничего не решаю — у нас так не принято”. И точно так же — он за меня. Мы никогда не вскрываем письма друг друга. Стараемся не мешать. Но с другой стороны, мы — семья: вместе переносим трудности, неприятности, у нас общие интересы, круг знакомых.
— А вот я читал в одной, правда, “желтой” газете, что, дескать, вы время от времени позволяете друг другу некое послабление, скажем так, постороннее общение. Промелькнуло даже такое выражение Евгения Ильича, как “распушить хвостик”.
— А-а, “попушить хвостом”... Мне оно не нравится. Тем более что хвоста у меня нет. Это у нас в Союзе кинематографистов была одна знакомая, которая постоянно говорила мужьям-актерам: “Ну отпусти, отпусти ее, пусть попушит хвостом”. Так что выражение не Женино. Наш актерский мир хорошо знает эту женщину, она жива, до сих пор работает. И это ее выражение в нашем кругу стало почему-то распространенным. Ну а что оно значит? Мы же не всегда снимаемся вместе, не всегда в одни поездки ездим... Я всегда чувствую, общаясь с мужчиной, когда нравлюсь. Ну а вот как я веду себя в этом смысле — мое личное дело. Естественно, я дорожу своей семьей. Разрушить всегда легче, чем создавать... Если вы так хотите услышать, что и наша семья может распасться, — да, таких случаев было предостаточно.
— Господь с вами! Кто ж настаивает?
— Жизнь — она ведь состоит из полос: полоса светлая, полоса темная. Бывает так, что сын помогает мне выйти из депрессии. Я счастлива, что у меня есть Федя. Ведь наша профессия не всегда располагает к тому, чтобы иметь детей. Но я сознательно пошла на потерю каких-то ролей, быть может, очень хороших, в известных сейчас фильмах. И совершенно не жалею об этом.
— А вы можете сказать, что сын вам ближе, чем муж?
— Сложно сказать. Федя настолько близкий мне человек, я могу разговаривать с ним абсолютно на любую тему. И с его стороны я чувствую полную откровенность. Всегда могу к нему подойти, пожаловаться, попросить совета. И знаю, что Федя меня выслушает, знаю, что поддержит. Он родной человек и слишком хорошо меня знает. А Женя… Это другие совершенно отношения. Ему тоже я могу рассказать, но, наверное, не все.
— И что вас может вывести из себя?
— Да любая мелочь. Общение с коллегами, например. Особенно, знаете ли, в поездках. Там люди по-другому раскрываются. В Москве что: приехал, выступил, уехал. А там: вместе в самолете, вместе в гостинице — совершенно иная ситуация. Очень долго могу находиться под впечатлением, переживаю разочарования.
— Часто разочаровываетесь в людях?
— Бывает.
— Говорят, что характер у вас — не сахар: беспокойная, взрывная, бескомпромиссная. Жариков же, наоборот, — спокойный и уравновешенный.
— Да. (Смеется.) Я не медлительный человек, не спокойный. Женя — другой. Он неспешный, но упрямый. Я отхожу довольно быстро: сорвалась, что-то меня раздражает, крикну и — успокаиваюсь. Женя же накапливает и потом взрывается, да и отходит гораздо медленнее.
— Когда в семье два таких разных человека — скандалы неизбежны?
— Ну, скандалы — слишком громко сказано. Бывают мелкие ссоры, порой из-за всякой ерунды. Меня раздражает, например, что Женя может смотреть новости целый день и по всем каналам. Мне кажется, что достаточно прослушать только утром и вечером, а вот он считает, что должен быть в курсе всего, что происходит в мире. В таких случаях могу и повопить. Подойти, например, и выключить телевизор, сказав: “Ну что ж, ты сидишь смотришь, а нужно сделать: вот это, вот это и вот то”. Зато он политически подкован, а я нет. То есть не совсем, конечно. Я знаю, что нашей страной управляет Путин Владимир Владимирович. Но вместо того, чтобы смотреть телевизор, я лучше почитаю книжку.
— Ваш сын Федя в кого больше: в маму, в папу?
— Он сам в себя. Пожалуй, немного медлителен, как отец. Он взрослый, совершенно самостоятельный человек, ему 26 лет. Но Федя не любит, когда мы в подробностях рассказываем о том, чем он занимается. Могу только сказать, что он закончил иняз. Там военная кафедра, поэтому, естественно, они все автоматически идут еще и как военные переводчики, получают дополнительную профессию. У него офицерское звание, первый язык — французский, второй — английский. Но к нашему с мужем миру Федя не имеет никакого отношения. Вот сейчас он будет сидеть у себя в комнате, пока вы не уйдете. Видно, ему с детства это все уже так надоело. Знаете, когда он был маленьким, его дергали страшно: “Как зовут папу? Как зовут маму?“ И так без конца. Он не мог выговорить моего имени, называл Нанасик. А теперь он меня зовет просто Наник. “Мама” я у него, когда в наших отношениях какая-то напряженка.
— Он, насколько я понимаю, не женат. И уж, извините, кажется, что вы, как слишком заботливая мать, будущую невестку воспримете, мягко говоря, не очень.
— Ну я же не идиотка! Понимаю, конечно, что у Феди рано или поздно будет своя семья. Другое дело, что пока он не торопится. Единственное, я не хотела бы жить вместе с ними. Хозяйка в доме должна быть одна — это мое глубокое убеждение. Мне бы обязательно казалось, что она не так что-то делает. Как и моей маме. Она приезжает ко мне и начинает без конца зудеть — выдерживаю со скрипом. Говорю: “Мам, все равно я буду делать это так, как я делаю уже много-много лет”. Но она все равно недовольна. Так, наверное, будет и у меня.
— Наталья Федоровна, вы одно время возглавляли общество “Книга, просвещение, милосердие”. В чем заключались ваши обязанности?
— Во-первых, мы издавали “Библиотеку российской классики”, собирали деньги на издание книг. А во-вторых, мы создали фонд “Актеры — милосердие”, который до сих пор работает. Приглашали известных людей, устраивали концерты, собирали деньги для малоимущих актеров. Я могла только подсказать, кому из моих коллег действительно плохо. А плохо было многим, целую страницу можно фамилиями исписать. Помогали очень известным актерам: Георгию Юматову, Борису Новикову. Привозили продукты, одежду. Актерам ведь очень тяжело приходится в старости — пенсии мизерные. Выживают только те, кто работает. А если нет, беда. Слава Богу, находятся люди из нового поколения, которые помогают актерам. Ведь все мы рано или поздно придем к старости. А если есть возможность — обязательно нужно помочь. Допустим, я ездила с концертом на пошивочную фабрику, работала там бесплатно — вместо денег мне давали одежду: рубашки ночные, халаты. Потом еще обзванивала своих друзей, говорила: “Ребята, если у вас есть какие-то приличные вещи и вы их не носите, можете ли вы привезти их в Союз кинематографистов? Только, пожалуйста, приведите их в порядок, отдайте в химчистку, постирайте, погладьте”. Сколько потом я видела популярнейших некогда актрис в “своих” костюмах.
— А вы сами, считаете, застрахованы от подобной участи?
— Я не могу сказать определенно, я же не знаю, что будет завтра. Знаю только одно: когда меня приглашают в какую-то поездку, куда-то зовут выступить — я счастлива. Значит, я кому-то еще нужна. Еду, в каком бы состоянии ни находилась.
— Соглашаетесь на любую работу?
— Ну почему же. Вот я иногда снимаюсь на телевидении, но есть такие передачи, в которых я не стану сниматься ни при каких обстоятельствах. Я пока еще имею возможность выбирать. Но в любом случае зарекаться не стоит. Вот сейчас поступило два предложения. Даже заикаться о них не буду. Зачем говорить о том, чего еще и в помине нет.
— Но все же вы сегодня снимаетесь в кино гораздо реже, чем раньше.
— Да. Но сейчас, дня два или три назад, я узнала, что по ТВ демонстрируют детский телесериал “Улица Сезам”, где я сыграла в нескольких сериях. Что получилось, пока не видела, но сами съемки доставили мне огромное удовольствие. До этого я снялась в детской пятисерийной сказке “За тридевять земель”. Играла директора маленькой сельской школы. Работала с Левой Дуровым и с Никулиным Валей — он в роли Кощея Бессмертного, и с Валентиной Талызиной, сыгравшей Бабу Ягу. Почему меня потянуло в детское кино? Там нет чернухи, криминала, убийств.
— Как переживаете время от съемки до съемки?
— Ну, меня приглашают на всевозможные концерты, творческие вечера. Там я строю программу сама: могу петь, читать стихи или просят: вы знаете, хотелось бы что-нибудь смешное. Есть уже какие-то наработанные вещи: о партнерах, о случаях на съемочной площадке. А однажды, помню, выступала в Апатитах в одной из школ. Извинилась перед ребятами: “Вы знаете, я жду звонка от сына. Если вдруг зазвонит телефон, то не подумайте, что это мое пренебрежение к вам. Мне хотя бы сказать сыну, что у меня все в порядке, чтобы он не волновался”. Федя мне дозвонился, я узнала: как дела, как собака, как мама. Вы себе не представляете, как они слушали мой разговор с Федором — затаив дыхание.
— Скажите, только честно: втайне не завидуете мужу, у которого сейчас роли идут одна за другой?
— Был период, чего скрывать — раздражалась, сердилась, ворчала: как это его приглашают, а меня нет. В общем, сама себе портила жизнь, чего-то все накручивала себя. Но потом смогла в себе это подавить, и не просто подавить — исключить.
Конечно, я не могу сказать, что засыпана предложениями, но все равно от некоторых ролей пришлось отказаться. Предлагают в основном криминальные сериалы, но после “Рожденной революцией”... Пустое мелькание мне ни к чему. Ни денег приличных, ни интереса, а должно быть хотя бы что-то одно.
