Можно заставить главу великой державы в жару надеть шубу и вязаный шлем, чтобы сделать один из самых неудачных портретов? Можно, если этого хочет “весь свободный мир”.
Юсуф Карсш никогда не был фотожурналистом. Он по праву считается одним из лучших создателей парадных портретов. Английская королева с мужем, всевозможные президенты и принцы, великие писатели, композиторы и сам сэр Уинстон Черчилль. С 30-х годов этот родившийся в нищей армянской семье эмигрант вознесся на самую вершину мира. Он сделался любимым фотографом высшего общества.
Снимал он их, конечно, не по-репортерски. Карсш часами выставлял сложный свет, который должен был просто ласкать знаменитых клиентов. Придумывал им красивые, немножко вычурные позы. Самое удивительное — каким-то непостижимым образом заставлял свои модели выглядеть весьма естественно в этих абсолютно неестественных условиях. Композитор Сибелиус закрывал глаза, как будто прямо сейчас сочиняет музыку; Бернард Шоу изображал особо иронический взгляд и улыбку, не забывая при этом сжимать трубку; Герберт Уэллс выпячивал живот и задирал кривой нос; а Черчилль, разумеется, бычился и сосал сигару.
У любого другого это получилось бы ужасно — набор штампов и безвкусица. Но Карсш — огромный талант. И у него все выходило красиво и даже символично. Единственный человек, который не позволил мастеру над собой издеваться, была Маргарет Тэтчер. Она не стала принимать поз и дожидаться выставления света. Просто присела на подоконник в парламенте... Снимок не получился.
В 1963 году уже всемирно известный Карсш приезжает в Москву, чтобы запечатлеть Хрущева. Фотографы вообще любили снимать Никиту Сергеевича. У него была не только очень выразительная внешность. Он постоянно был преисполнен жизнью, морем эмоций. А главное, он был необычайно доступен по сравнению с другими нашими лидерами. В итоге именно Хрущев, а не, к примеру, Гагарин, оказался единственным “советским”, кого можно назвать “мировой фотоиконой”.
Карсш приехал в апреле. В Москве тогда было уже очень тепло. Несколько дней иностранный гастролер шатался по городу, после чего его наконец повезли на Воробьевы горы, на datchy Генерального секретаря. Когда Карсш приехал, Хрущев в светлых брюках и рубашке с коротким рукавом возил по аллее коляску с маленькой внучкой. Но у фотоавантюриста уже был образ. Позднее он напишет, будто, только увидев Хрущева, догадался снимать его в шубе. Наверняка это неправда. Все Карсш придумал заранее. Он знал, как представляют на Западе “русских медведей”. Его снимок обязан был соответствовать.
Когда он заговорил о своей идее с сопровождающими, они сразу сказали, что это невозможно. Их не убедили причитания фотографа — как хорошо мистер Хрущев будет выглядеть в шубе. Тогда он попытался взять в оборот жену лидера. Но Нина Петровна ответила очень здраво: “В апреле в Москве уже не носят шуб, и незачем ее надевать”. Но снять русского без шубы — это все равно что Шоу без трубки. Когда подошел Хрущев, Карсш бросился чуть ли не на колени. И несолидный Никита Сергеевич “развелся”: “Почему нет?” Тут же нашли шубу. А Юсуф обнаглел до конца и заставил “владыку мира” надеть еще и шерстяной зимний шлем. Хрущев просил только об одном: “Давайте быстрее, а то я умру от теплового удара”. Карсш с гордостью вспоминает, что управился всего за двадцать минут. Тоже, наверное, врет. Так быстро он не умел.
Портрет был с восторгом встречен на Западе. Хотя в нем нет психологизма, он не раскрывает совершенно нестандартную личность Никиты Сергеевича, который выглядит на нем скорее полярником, чем политиком. Это не имело значения. Все же просвещенные люди знают, что в Москве по улицам ходят медведи. А русские, за исключением диссидентов, — дикие люди. И посланец “свободной половины мира” мужественно это подтвердил. Не разочаровал, так сказать.
Потом Карсш вставлял этот снимок во все свои альбомы. В 70-е он вновь приехал в Союз — снимать Брежнева. Леонид Ильич согласился на фотосессию, узнав, что иностранная знаменитость — автор хрестоматийного портрета Одри Хепберн, которую Генсек очень любил. И хотя уже получивший канадское гражданство маэстро обещал снять Брежнева не хуже, чем Одри, этого снимка никто не видел. То ли такое волшебство было уже невозможно, то ли Брежнев не стал надевать шубу или пить водку из горла...
Сейчас уже наши нынешние лидеры часто обвиняют европейцев в двойных стандартах по отношению к России. Те отнекиваются — это ерунда. Просто они на самом деле склонны поверить в то, что если в Грузии 100-процентная явка избирателей и 95 процентов голосуют за симпатичного им кандидата — то это торжество демократии. А популярность Путина — “возвращение в прошлое”. Можно не обращать внимания, что в Латвии не соблюдаются права половины населения. Но трудно не обращать внимания на войну в Чечне. И когда ваххабиты при Масхадове публично расстреливали женщин на площадях Грозного, в этом тоже была виновата почему-то Россия — ведь она должна контролировать эту территорию, правда, не применяя силы.
Спорить с тем, что двойной стандарт есть, — глупо. Отчасти он используется специально. Отчасти — автоматически, привыкли к нам так относиться. Во многом в этом виноваты мы сами. Но такие, как Карсш, виноваты тоже.
И как тут не спеть оду репортерской фотографии. У репортера нет времени ставить свет, менять грим. Если придуман ракурс и удалось занять позицию, надо просто молиться, чтобы “объект” вошел в кадр. Но если повезет — правды в этом снимке будет гораздо больше. Эрих Лессинг в 1958 году догадался снять де Голля сверху во время церемонии встречи почетного караула. Мы не видим лица генерала, его регалий. Но видим стремительного и решительного военного, взметнувшего руку к козырьку. У Карсша, разумеется, тоже есть свой де Голль. В отличие от Хрущева, он снят в парадном генеральском мундире, с полуулыбочкой, сложивший длинные руки на причинном месте. Этакий добрый французский фюрер. Но поверить, что именно этот командир ходил в танковые атаки, отказался подчиниться своему главнокомандующему и не стал капитулировать, что именно он сумел спасти достоинство Франции, можно, только переведя взгляд с парадного портрета на крошечный снимок Лессинга.
Так да здравствуют репортеры!
