Бас-гитарист “Blur” Алекс Джеймс на пути в Москву столкнулся в самолете с Марком Алмондом и по прибытии решил отвесить местной прессе учтивый реверанс — мол, круто-то здесь как, к вам даже сам мистер Алмонд приезжает. Столичная пресса прыснула: “Это к ВАМ Алмонд приезжает, а в Москве он живет. Можем даже показать, где тусуется”. “Блюровец” Алекс был сильно обескуражен...
А здесь действительно уже как-то попривыкли видеть г-на Алмонда завсегдатаем гей-клуба “Три обезьяны”, корпоративных вечеринок и иногда даже больших концертов. Вот недавно пел с Сергеем Пенкиным и выпустил наконец свой альбом русских романсов “Heart On Snow” (“Сердце на Снегу” значит).
В далекие 80-е, когда наша Империя зла наводила ужас на весь мир, а их группа “Soft Cell” нежилась в лучах культового величия, подобные картинки из будущего могли довести Марка Алмонда до клинического заикания. А теперь вот ведет в Москве, как игриво замечает его окружение, “совково-семейную жизнь” (с русским, надо полагать, красавцем) и время от времени наведывается на родную Лондонщину.
Подданный Ее Королевского Величества сидит в модной московской кофейне, сверкает золотой фиксой и с удовольствием болтает о своем альбоме, Сергее Пенкине, Людмиле Зыкиной и здешней гомофобии. Как выясняется, последнее чуть ли не единственное, что его смущает в России. Ну, может, по-русски еще плохо понимает. Все остальное Марку просто в кайф.
— Я ужасно нервничал перед выступлением с Сергеем (Пенкиным), — рассказывает Марк. — Мы исполняли “Странное Чувство”, и я все время боялся забыть слова. Тяжело мне по-русски-то. Впрочем, нервничать перед концертом очень полезно, потом лучше поется...
Сергей Пенкин был одним из участников амбициозного и более чем парадоксального российского проекта мистера Алмонда, завершившегося выпуском альбома романсов “Heart On Snow”.
— Со мной пели Людмила Зыкина, Алла Баянова, Илья Лагутенко, Борис Гребенщиков, — старательно перечисляет поп-стар трудно дающиеся ему русские имена. — Тогда же я познакомился с Сергеем Пенкиным и был очарован его необычным голосом. Я люблю все необычное, потому что и сам неординарен... Наверное... Так мы и спели, а потом он пригласил меня быть гостем его шоу. Это было очень мило с его стороны...
Русским визави в последние годы Марк уделяет гораздо более учтивое внимание, чем даже самым именитым соотечественникам. Когда королева Елизавета Вторая пригласила его в Букингемский дворец на ежегодный концерт в свою королевскую честь (а приглашают туда, как вы понимаете, не абы что и не с перепугу), то мистер Алмонд цинично продинамил хозяйку британского престола, предпочтя ей другую королеву — русской песни, Людмилу Зыкину. Уж так он хотел с ней познакомиться, а никак не получалось. И вдруг выпал случай. Марк не колебался ни минуты...
Когда г-жа Зыкина прознала про подоплеку, то сильно расчувствовалась, обкормила гостя борщом и с умилением начала рассказывать всем вокруг, как “молодой мой дорогой Марк” удивительно похож на ее любимого козленка с дачи...
Очаровав г-жу Зыкину, он сподвиг ее на форменное безумие. Она впервые в жизни спела по-английски целый куплет в романсе “Только раз бывает в жизни встреча”. Уже по определению это можно считать наикрутейшим треком всего альбома “Heart On Snow”. На показе мод в Лондоне Марк прикололся и в качестве сопровождения к дефиле врубил зыкинскую “Сронила колечко”. Модный лондонский люд уронил челюсти и взволнованно стал рассуждать о “сюрреалистическом фуроре”, настойчиво выспрашивая у Марка, где же он нарыл столь волшебную “духовную музыку”?..
* * *
А началось все в середине 90-х гг., когда г-н Алмонд на закате легендарной славы “Soft Cell” впервые оказался в России. Он посетил несколько городов и закончил мини-тур манерным перфомансом в столичном Театре оперетты. Ажиотаж в тот день стоял нешуточный. Рояль звучал нервно, голос страстно, а под сводами заведения витал дух ныне снесенного сквера у Большого театра. По окончании действа к артисту подошел Артемий Троицкий и сказал, что его музыка очень напоминает русский романс. “Роумэнс? — переспросил г-н Алмонд. — Очень интересно! Может, пришлете в Лондон кассетку с этими роумэнсами...”
Кассетку, видимо, прислали, и вот — разгоревшаяся любовь Марка к романсам вылилась в запись целого альбома, работа над которым заняла без малого почти 4 года.
Запись в России настолько затянула британского артиста, что он решил даже прикупить себе в Москве квартиру. Тем более спрос на его персону как в богемных, так и в бизнес-кругах не падает. “Москва — милый город, — признается Марк, — тут даже погода такая же омерзительная, как в Лондоне”.
На Западе русские эксперименты культовой легенды синти-попа оценили по-разному. Лондонская The Independent выставила этому эстетскому и явно не массовому продукту 5 баллов, чуть не задохнувшись в восторженном придыхании: “Не слышали мы такого и долго еще не услышим...” Музыкальный “Q” оказался более сдержанным и прохладным, больше упирая на то, что вышедший, мол, в расход поп-стар не может смириться с печальной участью и оттого пускается в сомнительные авантюры. Но в целом отклики там вышли позитивные. У нас больше издевались и стебались...
Рациональное зерно присутствует во всех оценках. Но очевидно и другое — артист, в каком бы статусе он ныне ни пребывал, ваял в свое удовольствие, с явным куражом и оттого сотворил практически шедевр. Пусть и для узкого круга. Но когда субтильному вокалу все еще живой (но всемирной!) рок-легенды нежно подпевает “Полюшко-поле” брутальный хор русских моряков — мурашки по коже несутся стадами, трансформируя блудливый стеб в акт высочайшего, блин, искусства.
— Я, кажется, кое-что понял о русской душе, — кокетливо замечает лидер “Soft Cell”. — Никогда не знаешь, чего от вас ждать. Перед каждым концертом в Европе я отлично представляю, чем все это закончится. А в России представить что-либо трудно, даже с моим русским опытом. Но неизвестность всегда очень интригует...
