Счет, выставленный жестоким цунами людям, продолжает расти: по новым данным, число жертв стихии уже перевалило за 200 тысяч. После того как минздрав Индонезии признал, что в этой стране погибли более 166 тысяч человек, общее число погибших от цунами составило 225 тысяч. Почти месяц прошел с того дня, как случилась трагедия, но спасатели не прекращают своей работы. О том, как россияне помогают пострадавшим от природной катастрофы, — репортаж корреспондента “МК” Елизаветы МАЕТНОЙ с острова Цейлон.
...У него глаза на мокром месте и дрожат руки. Маленький, худенький, в драной майке, он ходит за нами уже полчаса и все говорит, говорит... Наконец, порывшись в мятых шортах, достает письмо. Оно из Франции, на английском. Крошечный мужчина с женским именем Саманта просит его прочитать, потому что сам он может только разговаривать.
“Привет, мой дорогой друг. Я с ужасом узнал из новостей, что пострадала и Шри-Ланка. Не могу до тебя дозвониться, поэтому пишу. Надеюсь, молю Бога, что с Идэей и вашими детками все в порядке. Я всегда с удовольствием вспоминаю, как жил у вас дома, как мы с утра ходили за рыбой. Умоляю, позвони мне или напиши, все ли у вас хорошо?..”
Саманта не может больше сдержаться и уже в открытую плачет. Идэя погибла во время цунами. Он нашел ее в пятистах метрах от того места, где был их дом. Она зацепилась за забор и не выпускала детей из рук.
— Дочке год и три месяца, сыну три годика. Как их зовут? — переспрашивает он и снова плачет. Неужели забыл? — Они живы, я нашел их в госпитале.
В поселке Медекетия, в провинции Тангола на юге острова, почти не осталось целых домов. Пострадавшие живут в школе, спят на циновках, едят рис. Комнатки маленькие, но в них набивается по 20—30 человек. Сколько они еще здесь проживут, никто не знает. Хотя местные власти уже предупредили, что детям нужно учиться, и классы на днях придется освободить. Большинству просто некуда деваться, и они снова идут на берег. К этому проклятому океану, отнявшему у них все.
— Не хочу здесь больше жить, боюсь воды. — У Ранди погибла сестра вместе с детьми, погибла теща. Жена спаслась только потому, что поехала с 10-летним сыном в гости к подруге. — У нас была большая семья, четыре дома. Теперь нет ничего.
По здешним меркам Ранди был чуть ли не богачом. Вся родня рыбаки, своя лодка, а у самого Ранди небольшая рыбацкая столовка. Доход небольшой, зато стабильный. Ссуду под строительство дома — 8 тысяч долларов — в банке дали без проблем.
— Пять уже выплатил, больше, наверное, не дадут, — горюет Ранди. — Государство обещает построить нам новые дома, но никто не говорит, когда это случится. А пока вот, говорят, за погибших выплатят по 150 долларов. Но это только за тех, чьи тела нашли. Ни тещу, ни сестру мы не похоронили. Вряд ли океан нам их когда-нибудь отдаст...
* * *
На юго-восточном побережье Шри-Ланки — смытые города и поселки, плачущие люди, прижимающие к сердцу обломки домов и чудом уцелевшую утварь. В Хамбантоте, на юге острова, слезы и слова кончились. Поверить в то, что здесь когда-то было райское местечко, усыпанное домами и людьми, невозможно. По официальным данным, в Хамбантоте погибло 5 тысяч человек. На самом деле их в три раза больше, но свидетельство о смерти дают родным, только если тело уже опознано. В Хамбантоте опознавать погибших было просто некому.
— Десять тысяч человек мы уже похоронили, шесть тысяч найти не можем. Последняя братская могила была на 400 человек. Почти две тысячи человек унесло в океан с центрального рынка, — тебе говорят это отстраненно, будто все это случилось где-то далеко отсюда, на другой планете.
Многие люди до сих пор в шоке и до конца не осознают масштабов катастрофы. Лучше об этом не думать, чтобы не сойти с ума. У всех перед глазами молодая женщина, она с утра до ночи стоит на коленях перед океаном и что-то тихонько бормочет.
— И дети, и муж, и родители, все у нее погибли. А она тронулась, — говорят уцелевшие жители. — Мы подошли к ней и послушали, о чем она просит Бога. Лучше бы мы этого не слышали...
Женщина просит прислать еще одну волну. Чтобы она забрала ее с собой.
— Волна была выше мечети, выше пальм. Ни убежать, ни уцепиться. К рынку только подъехало три автобуса, их смыло. — Прошло три недели после цунами, несколько человек, видевшие это своими глазами и уцелевшие, до сих пор молчат. Стеклянный взгляд, заторможенные движения, нет даже слез. Им дают воду, дают рис. Они послушно делают, что им говорят. Уже не люди, зомби.
На месте жилого поселка теперь озеро, скоро оно станет болотом. Уже “зацвели” берега, со дня на день начнут откладывать личинки всевозможные комары. Эти места и раньше были на особом контроле у эпидемиологов — в этих районах столько разной дряни, что не дай бог проспать начало эпидемии. О холере и малярии на юго-востоке Шри-Ланки знают не понаслышке.
— Здесь сейчас может начаться вирусно-геморрагическая лихорадка Денге, — говорит профессор-инфекционист Московской медицинской академии им. Сеченова Александр Еровиченков, работающий на месте недавней катастрофы. — Высокая температура, поражение сосудов, печени, почек. Летальность до 30 процентов. Эти личинки надо сачками отлавливать.
По-хорошему, людей нужно вообще отсюда вывозить в глубь острова. Но это невозможно сделать — никто не хочет уезжать.
Рядом с единственной уцелевшей мечетью выжившие разбили лагерь. Поставили палатки и никуда не уходят. Им уже сообщили, что в прибрежной полосе, не меньше 300 метров от моря, больше ничего строить нельзя. Бесполезно.
— Мы никуда не уедем, — кричат жители Хамбантоты. — Потому что на месте наших домов быстренько поставят отели для туристов, а мы по миру пойдем. Самое дорогое, что у нас было, — это земля. Теперь и ее хотят отнять. Да и куда нам ехать?
* * *
Чтобы выжить, нужна удача, чтобы жить дальше, кроме еды и воды, нужна еще и крыша над головой. В первые дни после цунами пострадавших размещали в монастырях, в некоторых врачи даже делали операции.
— Мы подъехали к району, где цунами перевернул пассажирский поезд, когда еще не убрали трупы, — говорит хирург отряда Центроспаса МЧС России Дильмар Беркутов. Он работал здесь на следующий день после трагедии и теперь снова вернулся сюда вместе с мобильным госпиталем. — Условий для операций вообще никаких, но ведь помогать как-то надо... Нас пустили к себе буддистские монахи — отдали одно из своих помещений.
Российский госпиталь разместился в Танголе, в центре города, прямо на стадионе. И хотя экстренной помощи почти не требуется, болячек хватает. Тропические язвы, застарелые травмы, просто плохое самочувствие, и стар, и млад — все идут сюда. Как и по всей Шри-Ланке, в Танголе больше всего погибло женщин, которые запутались в сари, и детей.
Работать почти невозможно. Дикая жара, но это еще пустяки. Главный враг — влажность. В госпитальных палатках, где идет прием, и того хуже. От вентиляторов толку — ноль. Виснет аппаратура — УЗИ, рентген и пр., люди с трудом передвигают ноги. А врачам еще и помощь оказывать надо!
— Ничего, мы здесь на месяц остаемся, через пару недель акклиматизируемся, — говорит зам начальника Центроспаса Александр Иванюсь. — В Афганистане и Иране условия были не лучше, но работали же.
Лекарства в Шри-Ланку присылают сейчас со всего мира. Но с ними до сих пор неразбериха. То груз где-то потеряется, то, говорят, его отобьют боевики из “Тамильских тигров”, еще двадцать лет назад объявленных вне закона. Суранг, ланкийский врач, учившийся в Москве, один из немногих, кто побывал на востоке острова. Гуманитарные миссии туда почти не доезжают — правительство не может гарантировать безопасность.
— Там теперь просто ровный берег, не осталось даже намека на то, что когда-то здесь были поселки, — рассказывает Суранг. — Мы были в городе, где раньше жили 8 тысяч человек. В живых из них осталось лишь 18.
* * *
В миру его зовут Талаве Чандраратама, для остальных он — спаситель, чуть ли не сам Будда. Талаве — единственный монах в старинном буддистском монастыре неподалеку от Танголы. Храм почти разрушен, но г-н Талаве сделал, пожалуй, самый широкий гуманитарный жест — подарил пострадавшим землякам два гектара земли, принадлежащей монастырю еще с XV века.
— Я был в храме, когда пошла волна. Что-то закричала женщина, а потом сюда повалил народ. Две недели во всех помещениях и просто на земле в монастыре жило больше трех тысяч человек. А сейчас осталось две семьи, они не хотят никуда уезжать, пусть живут, сколько хотят. Многие боялись, что цунами накроет и храм, и бежали дальше наверх, — монах грустно улыбается. — Как они только могли подумать такое!..
Монахи со всего острова в первые же дни привезли в пострадавшие районы одежду и обувь. И просили Будду, чтобы больше такой волны никогда не было.
— Я пообещал ему восстановить храм и чем смогу помочь пострадавшим, — говорит монах. — К сожалению, я не могу всем дать крышу над головой, но, к счастью, могу дать землю. Думаю, будущие братья меня за это не осудят... Сначала меня все спрашивали: за что нас наказал Бог? Странный вопрос. Грабежи, насилие, убийства — разве они забыли, в каком мире мы живем? Все смешались — и честные, и нечестные. Это по вине нечестных погибли невинные дети. Будда не выбирает, кто достоин жить, а кто нет, ибо спасение зависит только от самого человека.
Это кажется невероятным, но ни одна из статуй Будды, даже глиняные и деревянные, которыми щедро усыпано все побережье, не пострадала.
“Жизнь есть страдание, а у страданий есть причина. Сидя на берегу океана возле фигуры уцелевшего бога, лучше всего понимаешь учение Будды. Страдания могут быть закончены, и существуют пути для их прекращения — две другие Благородные Истины. Если бы их не было, ланкийцы бы не знали, как им теперь жить”.
МЕЖДУ ТЕМ
3000 тел иностранцев в районе катастрофы остаются неопознанными. Об этом заявил вчера на пресс-конференции президент Российского союза туриндустрии Сергей Шпилько. Он же порекомендовал туристам воспользоваться предложениями турфирм по компенсации несостоявшихся поездок в досудебном порядке, “так как суды длятся долго”. Деньги могут вернуть “до конца текущего года”.
По словам же председателя Конфедерации общества потребителей Дмитрия Янина, Россия ведет себя неэтично. “Поведение туристов показало, что наши люди стали гораздо черствее. Процент отказов в первые дни трагедии составил только 10%, и это при том, что туры на Пхукет были для состоятельных людей. Мы не сочувствуем чужому горю. Уже сейчас многие европейские государства выделили транши на развитие туризма в пострадавших регионах. А мы все еще продолжаем требовать денег от разрушенных отелей”.
