— То есть как умер? Вы, наверное, шутите? — в трубке повисло молчание. Зная, что доктор Майснер человек немолодой и сейчас на пенсии, мы всерьез испугались за его собственное здоровье.
Звонок “МК” разбудил доктора Ганса Майснера в четверг утром. Так уж получилось, что известный немецкий кардиохирург, сделавший Ниязову операцию на сердце в 1997 году, узнал о смерти своего пациента от нас…
— Вы только не волнуйтесь. Это не шутка: утром туркменское телевидение сообщило, что Ниязов скончался от сердечного приступа…
— Впервые слышу. Мы приезжали в Ашхабад для осмотра Ниязова пару недель назад, провели тщательную диагностику и сделали заключение, что он в полном порядке. Но знаете, когда у человека больное сердце, инфаркт может случиться в любой момент.
— То есть, когда вы его в последний раз видели, вы не могли и предположить, что он умрет.
— Да нет же, говорю вам. Он сказал, что некоторое время назад бросил курить и стал себя чувствовать заметно лучше. Ни на что не жаловался. Но то, что случилось — это вполне могло произойти. Болезнь сердца прогрессирует, несмотря ни на какую операцию. Ее можно замедлить, но остановить полностью нельзя.
— После операции шунтирования Ниязов прожил почти 9 лет. Это хороший показатель?
— Я думаю, что в его возрасте и при его состоянии здоровья это очень хороший показатель. Когда Ниязов поступил к нам, он был очень плох, и мы всерьез опасались, что операцию на сердце он не перенесет. Знаете, я вообще никогда не даю прогнозов — ни перед операцией, ни после нее. Сколько раз бывало так: тебе вроде кажется, что все сделал правильно и человек будет жить, а он вопреки всем предсказаниям умирает…
— Не секрет, что Ниязов вел не очень здоровый образ жизни…
— Я вам отвечу так: мы делаем сложные операции на сердце, но характер и образ жизни человека мы изменить, увы, не в силах.
— Возможно, это и стало основной причиной скоропостижной смерти…
— Причин инфаркта много, и нездоровый образ жизни — одна из них.
— Как часто вы осматривали Ниязова после операции?
— В Ашхабаде у него был личный врач, который постоянно следил за его состоянием здоровья. Мы же приезжали для осмотра примерно раз в год. Когда требовалось, мы консультировали туркменских коллег.
— Если бы в роковой момент вы оказались в Ашхабаде, то смогли бы спасти пациента?
— Я думаю, мои туркменские коллеги знают, как оказывать экстренную помощь, не хуже меня. У них есть свой кардиологический институт, они самостоятельно проводят операции на сердце. А я, что я могу сделать на расстоянии? Операция на сердце не предотвращает инфаркт полностью.
СПРАВКА "МК"
Еще в 1994 году в американской клинике ему удалили тромб из вены на ноге. А уже в 1997-м туркменский лидер перенес тяжелую операцию на сердце — аортокоронарное шунтирование. (Такую в свое время проводили и Борису Ельцину. — Е.П.). Сама операция проходила в Германии, в Мюнхене. Провел ее кардиохирург Ганс Майснер. После этого немецкий эскулап регулярно посещал Туркменбаши в Ашхабаде и фактически стал его личным врачом. Обычно установленные шунты могут функционировать десять и более лет. А за последний год он обследовался дважды — в декабре 2005 года и в мае 2006-го.
Кроме болезни сердца Ниязова беспокоило еще и ухудшение зрения. Туркменбаши практически ослеп на левый глаз. И в связи с этим в феврале 2005 года в Международном медицинском центре в Ашхабаде он перенес еще одну операцию — удаление катаракты. И опять-таки под чутким руководством немецких врачей-офтальмологов во главе с профессором Артуром Мюллером.
Появлявшиеся в последнее время сведения об ухудшении самочувствия Ниязова свидетельствуют скорее всего о возвращении сердечной болезни. 2 октября этого года туркменскому лидеру стало плохо прилюдно. Он потерял сознание, после того как лично поздравил сотрудников министерства национальной безопасности с 15-летием этого органа. Это стало последним звоночком, начались разговоры о скорой кончине Ниязова. А еще в 2002 году бывший вице-премьер Туркмении Борис Шихмурадов, сопровождавший босса в Мюнхен в 1997-м, после конфликта с Великим сердаром заявил, что все старания немецких хирургов были напрасны из-за непреодолимой тяги Туркменбаши к спиртному. Приписывали ему и увлечение наркотиками.
