Когда произносишь слово “Кения”, то первое, что приходит на ум, это феноменальные бегуны. В особенности на длинные дистанции. Недаром их изображения украшают кенийские почтовые марки.
Но сегодня слово “Кения” вызывает совсем иные ассоциации — страны, погрязшей в кровавой междоусобице, страны беспощадного геноцида. Зеленеющие долины, где кенийские бегуны создавали и оттачивали свой неброский, но эффективный стиль, стали ареной побоищ. Они не обошли стороной вчерашних кумиров. Вчера — чемпионы мира, сегодня — жертвы геноцида.
Последние 40 лет кенийские бегуны доминируют на беговых дорожках и марафонских маршрутах. С тех пор как в 1968 году Нафтали Тему выиграл золотую медаль на дистанции в 10 000 метров на Олимпийских играх в Мехико, Кения завоевала 39 медалей из 120 на дистанциях в 1500 метров и больше. Кроме того, кенийцы завоевали 20 первых мест на последних 22 мировых чемпионатах в беге по пересеченной местности. Кенийские бегуны и бегуньи 23 раза из 40 побеждали в престижных Нью-йоркском и Бостонском марафонах. Это их фотографии красуются на кенийских купюрах. Это они — лицо страны. Мозес Тануи, двукратный победитель Бостонского марафона, говорит: “Многие европейцы, американцы, жители других частей света не знают о наших этнических различиях. Они не знают, кто такие кикуйю или календжин. (Два главных кенийских племени из 42. — М.С.) Они знают нас только как кенийцев”.
Но то, о чем не знает весь остальной мир, стало источником трагедии 37-миллионного народа. Трагедию спровоцировали перевыборы на пост президента Мваи Кибаки. Часть страны сочла эти перевыборы подтасованными, и Кения превратилась в кровавую баню. Многочисленные банды, вооруженные стальными прутьями, ядовитыми стрелами и допотопными мечами, сшибаются друг с другом. Число жертв уже составило несколько тысяч человек.
Враждующие племена охотятся в первую очередь за наиболее видными их представителями. А кто может быть виднее всемирно известных бегунов? Под Новый год был зарублен мачете Лукас Санг, участник забега на 400 метров на Олимпиаде 1988 года. Тремя днями раньше был тяжело ранен в голову победитель марафона на прошлогоднем августовском первенстве мира по легкой атлетике Луке Кибет. Его ранили в момент тренировки, и лишь быстрые ноги спасли ему жизнь.
“Кругом стреляли, — рассказывает Кибет. — Я увидел лежавшего на дороге человека и попытался помочь ему, но через три минуты уже сам валялся на земле. Я увидел разъяренную толпу, бежавшую в мою сторону. С огромным усилием воли я встал и побежал. Догнать меня преследователям не удалось”.
На прошлой неделе был убит 34-летний марафонец Весли Нгетич. Его настигла отравленная стрела. Это произошло в его родном городе Транснаре, недалеко от знаменитой охотничьей резервации Масаи Мара. Уильям Мутвол — бронзовый медалист по стипль-чейзу на Олимпиаде 1992 года — получил угрожающее письмо, в котором говорилось: “Скоро мы будем варить мыло из твоей отрезанной головы!”
Мозес Тануи говорит, что этническую принадлежность убийц можно определить по тому, каким оружием они пользуются. “Если кого-нибудь сразила пуля, то это означает, что он стал жертвой полицейского террора, — рассказывает он. — Кроме полиции, у нас в стране огнестрельным оружием никто не обладает. Если кого-то зарубили с помощью мачете, то это дело рук членов племени кикуйю, а если же выстрелом намазанной ядом стрелы, то ищи убийцу среди жителей племени календжин”.
Резня в Кении, еще недавно считавшейся одним из наиболее стабильных государств в Восточной Африке, началась 27 декабря. Кандидат оппозиции на президентских выборах Райла Одинга явно лидировал. Тогда сторонники президента Кибаки — военизированные полицейские — ворвались в центр подсчета голосов, а Кибаки, синхронно с налетом, объявил себя победителем. Из искры выборов возгорелось пламя жесточайшей гражданской войны. В столицу Кении Найроби прибыл бывший Генсек ООН Кофи Аннан. Но его попытки примирить враждующие стороны оказались тщетными.
Президент Кибаки — представитель племени кикуйю, составляющего 22 процента населения Кении. Это племя доминирует в политической и деловой жизни страны с 1963 года, когда Кения получила независимость. Одинга и его сторонники, у которых украли победу на выборах, напали на дома и предприятия, принадлежащие племени кикуйю. Десятки тысяч кенийцев остались без крова.
По словам марафонца Тануи, ситуация в стране напоминает геноцид в Руанде. Тануи вырос в хижине, где жил вместе со своими десятью братьями и сестрами. Сейчас у него большой дом в долине Грейт-Рифт. “Спорт помог нам разбогатеть. Мы стали строить дома, заводить дела. Вот поэтому-то мы и стали мишенью бандитов. Сегодня в обстановке этнических чисток ни один кенийский спортсмен не чувствует себя в безопасности”, — утверждает Тануи. С ним согласен трехкратный чемпион мира в беге по пересеченной местности Мозес Киптани, у которого сейчас ферма в Кении. “Неважно, к какому племени принадлежат наши спортсмены. Все они одинаково объяты ужасом, — говорит он. — Когда я участвовал в соревнованиях и чемпионатах, я представлял Кению, а не какое-то одно из ее племен. И когда я побеждал, играли гимн Кении, а не песни моего племени календжин”.
Подготовка кенийских спортсменов к Олимпийским играм в Пекине практически сорвана. Их главные тренировочные лагеря находятся в долине Грейт-Рифт, но именно там же и проходят наиболее ожесточенные бои. Голландец Питер Лангерхорст, муж чемпионки мира кенийки Лорны Киплагат, вынужден был закрыть свой тренировочный лагерь в долине. Еще один чемпион мира может тренироваться не больше раза в день вместо обычных трех. Ему угрожают расправой. Многие спортсмены вынуждены отказываться от участия в международных соревнованиях, так как негде получать визы. Посольства или закрыты, или разрушены.
Введенный властями комендантский час перечеркивает возможность тренировок для бегунов. Обычно кенийские бегуны пробегают за неделю от 150 до 175 миль. Так как в Кении жаркий климат, то бегают они или рано утром, или поздно вечером. А это как раз время действия комендантского часа!
Кенийские спортсмены говорят, что их профессиональные проблемы ничто по сравнению с трагедией, которую переживает их родина. “Но, — говорит тот же Мозес Тануи, — дело не в нас — каждом в отдельности; дело в том, что без нас Кения превратится в африканскую страну, о которой никто ничего не будет знать”.
