Игорь Бутман добился в жизни многого. Его имя — в ряду лучших мировых музыкантов, ему аплодируют президенты. Такой успех обычно достигается потом и кровью, но Игорь говорит, что его путь к музыкальному олимпу не был тернистым, все давалось на удивление легко.
Куда более витиеватой оказалась для Бутмана дорога к личному счастью...
— Игорь, когда вы последний раз с женой были вдвоем в ресторане?
— Позавчера.
— С сыном, предположим-м… на хоккее?
— Вчера.
— Я почему-то думал, эти вопросы вызовут у вас затруднения. Просто посмотрел на днях ваш гастрольный график…
— Нет, ну с сыном мы действительно видимся довольно редко — дело в том, что он учится в Англии. Но когда Данила приезжает домой на каникулы, почти каждый день мы куда-то вместе ходим. Вчера, допустим, ходили ужинать, а потом я играл в хоккей, а они с Оксаной, женой моей, смотрели. А позавчера были в театре...
— Вот есть воскресные отцы, а вы, получается, отец каникулярный?
— Сейчас да.
— В связи с учебой сына гастрольные поездки в Англию не участились?
— Да нет, у меня гастроли по всему миру, и в Англии тоже. Не так давно, кстати, мы ездили в Лондон, но были там всего полтора дня, и я никак не успевал съездить к сыну. К сожалению…
— Ему там без вас, вам без него?..
— Я думаю, ничего страшного нет, все в порядке — Данила самостоятельный ребенок, ему 12 лет. Тем более родителей он видит, мы стараемся его воспитывать более-менее прилично, звоним периодически, переписываемся. Он не страдает, по-моему, от отсутствия материнской или семейной ласки. А в будущем, мне кажется, ему это пригодится — чем раньше станет самостоятельным, тем лучше.
“После развода родителей я решил остаться с отцом”
— По себе судите?
— Я стал самостоятельным очень рано. В 6—7 лет, допустим, уже совершенно спокойно один ездил в бассейн, в 10 стал ездить на хоккей, занимался в спортивной школе СКА...
— В хоккей играют настоящие мужчины, но не самые примерные ученики. Школу из-за тренировок пропускали?
— Было такое. Но учеба мне давалась легко, поэтому это было не так страшно. Родители больше ругали меня за хулиганства разные: мог нахамить во дворе, подраться…
— А могли ступить на скользкую дорожку? Не лед в данном случае имею в виду.
— Ну да, были компании всякие нехорошие, друзья-наркоманы. Ну если в моем только подъезде две девушки и три парня моего возраста сидели за распространение наркотиков!
— Сами, извините, не пробовали?
— Могу сказать, что один раз в то время я попробовал марихуану, одну затяжку сделал. После чего поехал на хоккейный матч и бегал как умалишенный. Так смешно — я сказал тренеру, что под допингом… То есть такой эпизод был. Но я видел, как людям становилось плохо от грязных наркотиков, как они страдали… Я видел, и как им было хорошо иногда. Все это я видел, все проходил.
— Родители у вас строгие были?
— В меру. Были нормальные хорошие родители. И есть. Но, во-первых, мои родители разошлись, когда мне было 16. Я, честно говоря, уже не совсем точно помню, из-за чего это произошло…
— Тяжело вам дался их развод?
— Да, честно говоря, нет. Конечно, мне было не очень приятно, что у отца появилась другая женщина… Но, знаете, у меня родители достаточно умные, они сумели не подорвать к себе уважения, не говорили: я хороший, он плохой. Они оба хорошие. Просто оказались настолько разными и неподходящими друг другу людьми, что какое-то время прожили счастливо вместе, а потом решили счастливо жить не вместе, вот и все. Мои родители до сих пор друг о друге беспокоятся, перезваниваются, у них замечательные отношения. Но жить вместе они не могут.
— 16 лет — возраст уже серьезный, вы сами решали, с кем останетесь?
— Мы остались с отцом: я и брат…
— Даже так! Но у отца же появилась другая женщина…
— Не в этом дело… Я даже не знаю, может, из-за того, что отец был музыкант, он был инициатором многих моих увлечений. Он привил мне любовь не только к музыке — ко всему: к настольному теннису, к хоккею. Хотя… это мама услышала по радио, что объявляется дополнительный набор в музыкальную школу…
— Ее не обидело это ваше решение?
— Нет-нет, она сама сказала: оставайтесь с отцом.
— Думала устроить свою личную жизнь? Устроила?
— Устраивала… Но сейчас она одна: живет в Нью-Йорке, работает там. А отец здесь… Понимаете, это вопрос очень сложный: счастливы они, не счастливы. Такой философский вопрос…
“Танцульки меня особо не привлекали”
— Давайте тогда о другом выборе, если такой вообще имел место. О выборе между клюшкой и саксофоном.
— Да нет, такой проблемы не было. Когда уже учился в музыкальном училище, я еще играл в хоккей. И хотя он приносил удовольствие, но я все чаще задавался вопросом: а хватит ли мне сил, чтобы стать настоящим хоккеистом?
— Сколько вам было, когда решили повесить коньки на гвоздь?
— Лет 16. Я перешел из СКА в команду низшей лиги: там были совершенно другие задачи, мы меньше тренировались. В самом начале нового сезона, помню, я просто не пришел на первые две тренировки, и мне позвонил тренер: “Ну ты будешь ходить или не будешь?” Вот тогда понял, что надо решать: либо там, либо там.
— Алексей Ковалев, наш прославленный хоккеист, — пример обратный: в хоккее он профессионал, на саксофоне — большой любитель.
— Ну, его хоккейный талант с моим сравнивать нет смысла. Достичь мог, конечно, каких-то высот, но это надо было прилагать такие усилия, так себя заставить, так все бросить и отрешиться!.. И то — никаких гарантий. А музыка меня захватила с головой, к тому же стало получаться: мы начали какие-то концерты давать, жизнь пошла какая-то интереснейшая…
— Зря, значит, говорят, что серьезные музыканты — это всегда загубленная юность?
— У меня отличная была юность, я очень много занимался, в день по 8—9 часов: репетиции, концерты…
— В то время как ровесники бегали на танцульки: влюблялись, расставались…
— Я тоже встречался, у нас в музыкальном училище были девушки. Танцы меня не привлекали особо — пару раз сходил, но ничего интересного для себя там не обнаружил. На лавочках сидеть, бренчать на гитаре — это вообще мне не нравилось. Понимаете, у меня были старшие друзья, взрослые друзья. Мы постоянно говорили о музыке. А все эти молодежные вещи: девушки там, встречи-расставания, алкогольные напитки, — все это, конечно, было, но очень редко.
— Многие спустя годы с удовольствием вспоминают о своих бесшабашных романтических, да и об алкогольных приключениях. Не думаете, что чего-то в жизни упустили?
— Да нет, мне тоже есть что вспомнить. Например, про то, как однажды я напился перед очередным джем-сейшном, который проходил на теплоходе. Я очень боялся там выступать, думал, что плохо сыграю. Решил выпить. Ну и… меня качало вместе с теплоходом. С тех пор перед выступлением я себе лишнего не позволяю. А у кого-то, знаете, как ритуал некий — выпить полтинничек коньяка перед выходом на сцену, убрать некий мандраж, что ли. Я это не осуждаю, но и не приветствую.
— Как же теперь справляетесь с мандражом? Или он был, да весь вышел?
— Не вышел. Но просто этот мандраж мне теперь не хочется терять — зачем?
“Главное достоинство первой жены было в том, что она американка”
— Игорь, у вас отец еврей, мать русская. Сами себя кем ощущаете?
— Я себя ощущаю Игорем Бутманом. Да, папа у меня еврей — значит, у меня есть еврейская кровь, мама — русская. Но я гражданин России. Я болею за российскую сборную, горжусь своими родителями, горжусь своими соотечественниками…
— Это замечательно. Зачем же тогда было в Штаты уезжать?
— Да, я патриот. Но я не такой патриот, чтобы сидеть дома в закрытом помещении и делать то, что мне говорят, может, и соотечественники, но не самые уважаемые для меня люди. То, что в свое время у нас в стране творилось, — мне категорически не нравилось. То, что убивали соотечественников — больше даже, чем пострадало в Великой Отечественной войне, — это ужасно…
— Имеете в виду 37-й год?
— Я имею в виду и 37-й год, и 18-й, и 72-й, и 91-й. Наша русская версия коммунизма меня совершенно не устраивала, и это одна из причин. Другая — мне не нравилось, когда мне кто-то говорил, что я не могу ехать в Германию, не могу ехать в Штаты. Почему?! Почему немец может ездить, куда он хочет, а я, русский, не могу ездить никуда?
— Но есть и третья причина — вы женились на американке.
— Это не причина, это следствие.
— Вы для того и женились, чтобы уехать?
— Да.
— Получается, у вас был фиктивный брак?
— Брак был не фиктивный. Но одной, скажем так, из прелестей моей жены было то, что она американка.
— И это перекрыло все ее недостатки?
— Ну, не все, конечно, но многие недостатки Айлин меркли именно из-за того, что она американка.
— А где вы познакомились?
— Она в Ленинграде училась русскому языку, а познакомились мы на джазовом концерте Германа Лукьянова. Это было в 80-м году. Поженились мы только в 86-м. А уехал я в 87-м.
— Американка в то время — как девушка с другой планеты. Чем она вам приглянулась, теперь понятно. Что в вас она нашла?
— Вообще на самом деле ей тогда понравился другой человек. Мы познакомились большой компанией, после концерта договорились встретиться у Александрийского столпа. Но я пришел, а тот парень — нет. Мы с Айлин стали встречаться, как-то я пригласил ее на свой концерт. В общем, так и поженились. Но опять-таки в основном потому, что у меня было огромное желание уехать.
— Для того, чтобы играть там в ресторанах? И это после знаменитого оркестра Лундстрема!
— Ну, оркестр Лундстрема, по правде говоря, в моей биографии занимает не самое значительное место, самые главные для меня были оркестры Давида Голощекина и Николая Левиновского. С Голощекиным мы играли традиционный джаз, в оркестре Левиновского — более современный, фьюжн. Это были ключевые ансамбли, настоящие — по духу, по джазу, по всему. А оркестр Лундстрема — хоть и официально признанный и знаменитый, но там я проработал всего год.
“Мне всегда нравились высокие девушки”
— Ну скажите, чем отличается брак с американкой от брака с русской?
— Да вы знаете, честно говоря, женщины везде одинаковые.
— Менталитет же разный.
— Да нет, все хотят хорошего отношения к себе, все хотят ласки, заботы. Наш брак с Айлин получился достаточно скоротечным, мы прожили всего два с половиной года. Думаю, наши отношения просто исчерпали себя: что-то во мне изменилось, я повзрослел; с чем-то она, наверное, не смогла смириться. Мы даже ходили к психологу, пытались как-то наладить наши отношения. Но ничего не получилось.
— Ваша нынешняя супруга Оксана — бывшая модель. Давайте разобьем еще один стереотип, будто модели — профессиональные охотницы за богатыми женихами.
— А может, наоборот — богатые женихи ищут моделей? Модели, они же не просто модели — какие-то там гулящие женщины. Они в первую очередь красивые девушки. Где ты можешь найти красивую девушку, если ты состоятельный человек и пытаешься отыскать свою половину? Вот и женятся на моделях…
— Оксана на сколько вас моложе?
— На десять лет.
— А на сколько выше?
— Сейчас скажу… На шесть сантиметров.
— Плюс каблуки…
— Да, плюс каблуки. Но это ничего, у меня в школе девушка, за которой я ухаживал с пятого класса, была метр восемьдесят пять — еще выше, чем Оксана. Так что модель — это не главное, мне просто нравятся высокие девушки…
