Как мы и обещали, “МК” продолжает публикацию отчетов с “круглых столов” с экспертами, посвященных теме финансового и экономического кризиса. Правительство уже предприняло ряд мер по так называемому антикризисному плану №1, большинство положений которого уже стали законами. После был обнародован “антикризисный план №2”. В нем много пунктов, которые пока еще являются предложениями и решения по которым предстоит принять в кратчайшие, сжатые сроки. Зная оперативность нашей отечественной бюрократии, ряд пунктов нового плана наверняка можно оценить как трудновыполнимые. Но подробнее об этом — в другой раз. Сегодня мы предложили для нашего онлайн-заседания ряд других вопросов, в том числе попросили экспертов оценить уже предпринятые действия.
Итак, в заседании принимали участие:
• Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, д.э.н., издатель и главный редактор журнала “Свободная мысль”;
• Никита КРИЧЕВСКИЙ, д.э.н., научный руководитель Института национальной стратегии;
• Руслан ГРИНБЕРГ, д.э.н., член-корреспондент РАН, директор Института экономики РАН;
• Игорь НИКОЛАЕВ, д.э.н., директор департамента стратегического анализа финансовой компании.
1. На ваш взгляд, есть ли отличия в проявлениях кризиса в России и в других странах (например, в США и государствах-членах ЕС)?
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ:
— Отличия есть, хотя больше черт сходства. Сначала отмечается ухудшение условий кредитования, затем спад на фондовом рынке, потом — банкротства банков и их поглощения либо переход под государственный контроль. За всем этим следуют сокращение производства в реальном секторе и рост безработицы. Преодоление кризиса может достигаться исключительно за счет накачки экономики деньгами.
Фундаментальных различий несколько. Во-первых, в США и Европе курс национальных валют к каким-либо другим никого не интересует, не в пример России. Во-вторых, эти страны будут использовать все свои возможности для того, чтобы “залить” кризис деньгами, в то время как в России правительство ограничено размерами валютных резервов. В-третьих, меры по спасению экономики на Западе более прозрачны и более технологичны, чем у нас, — и потому более действенны.
Руслан ГРИНБЕРГ:
— Сходство в том, что все началось с финансового кризиса. Банки накупили ценных бумаг, которые перестали быть ценными, возник кризис доверия, кредитный паралич. И сейчас рынки не верят спасательным операциям, слабо верят.
Различия очень серьезные, это надо понимать. У них задача стоит, чтобы просто оживить хозяйственную активность, а у нас задача стоит, чтобы не только и не столько оживить активность, сколько все-таки попытаться использовать этот кризис для изменения структуры экономики в лучшую сторону и для обновления инфраструктуры экономики в первую очередь. Это очень серьезное отличие. У них не стоит проблемы модернизации, у них стоит только проблема реанимации экономики, оживления экономики, а у нас оживление плюс диверсификация, это значит — упор на обрабатывающую отрасль.
Никита КРИЧЕВСКИЙ:
— Отличия, безусловно, есть. Первое: кризис в России развивается существенно быстрее, чем на Западе. Если в США и ЕС путь от первых финансовых потрясений до устойчивого спада в экономике был пройден за полтора года, то России для этого хватило всего нескольких месяцев. Второе: российский кризис более глубокий по сравнению с западным, что видно хотя бы на примере фондового рынка: индекс РТС за четыре месяца упал на 67%, индекс Доу-Джонса за полтора года — на 37%. Третье: для Запада сдутие сырьевого пузыря — благо, для России — трагедия.
Игорь НИКОЛАЕВ:
— Отличия есть и в проявлениях и последствиях. У нас рынки падали быстрее и глубже. Выходить из этой ямы нам тоже будет сложнее. Категорически не согласен с мнением о том, что Россия легче переживет кризис (когда об этом говорят, ссылаются на финансовую подушку). Деньги — не главное. Мы тяжелее, чем в целом мировая экономика, будем выходить из кризиса. Нынешний кризис — кризис доверия. А с этим делом у нас ситуация явно хуже, чем в развитых экономиках. У нас по-прежнему ярко выражена сырьевая направленность, а кризис усугубляется падением мировых цен на сырье. У нас недостаточно развиты рыночные институты (защита прав собственности и т.п.). У нас наибольшие глубина и скорость падения фондового рынка. Еще одно отличие — очень быстро и жестко негатив перекинулся на реальный сектор. Следовательно, и времени для адаптации к новым условиям потребуется больше.
2.Какие действия российского правительства заслуживают положительной оценки, а какие — отрицательной? И почему?
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ:
— Российское правительство имеет все необходимые ресурсы для выхода из кризиса, но использует их не слишком эффективно. Оно полагается на банки и крупные компании как агентов выхода из кризиса, но те управляются в интересах отдельных хозяев, а не акционеров и тем более не экономики в целом. В итоге кризис открывает возможность для самых больших финансовых злоупотреблений в истории страны.
Более верными были бы: быстрая выплата всех внешних займов со сроком погашения до конца 2009 г. с переходом заложенных под них пакетов акций под контроль государства; выкуп с рынка по реальным (т.е. невысоким) ценам реализованных объектов недвижимости; введение на неплатежеспособных предприятиях государственного управления и отстранение нынешних менеджеров; введение государственных гарантий на межбанковские кредиты в рамках пула из 400—500 крупнейших банков. Государство должно не столько выступать кредитором неудачников, сколько поддерживать спрос на готовую продукцию и выкупать акции и активы несостоятельных должников.
Руслан ГРИНБЕРГ:
— Положительно в действиях правительства можно оценить закачку ликвидности. Ее надо увеличивать, другого здесь ничего не придумано. А отрицательный момент — нет ярко выраженного приоритета на приостановку деградации российского машиностроения. И, в частности, станкостроения, поскольку мы утрачиваем технологическую базу экономики. Надо использовать окно возможностей, для того чтобы здесь максимально уделить внимание вот этому фактору. Выделить станкостроение как основу для развития других приоритетных отраслей обрабатывающей промышленности. Собственное машиностроение — это ядро саморазвития, это залог субъектности российской экономики. Залог того, что она будет субъектом экономики, а не ее объектом. Это обещание того, что наши хозяйствующие субъекты станут частями транснациональных корпораций других держав. Это комплексная проблема, которую надо решать не просто так, а комплексно, по всем звеньям профессионального образования. От ПТУ до конструкторских бюро.
Никита КРИЧЕВСКИЙ:
— К положительным мерам правительства следует отнести заявленную поддержку российских производителей, предстоящие изменения в таможенной политике, направленные на снижение доли импорта на потребительском рынке, планируемое субсидирование производства и экспорта промышленной продукции, анонсированное совершенствование нормативной базы в финансовой сфере.
К сожалению, отрицательных действий правительства не меньше, чем положительных, более того, в перспективе они перекроют все позитивные начинания. Прежде всего, кризисная ситуация активно используется и государственными должностными лицами, и руководителями коммерческих структур с государственным участием для оглушительного коррупционного обогащения, масштабы которого несравнимы ни со злоупотреблениями времен начала приватизации, ни с залоговыми аукционами середины 90-х, ни с аферами, сопровождавшими реализацию национальных проектов.
Далее, финансовые тромбы, о которых так любит рассуждать руководство страны, созданы “благодаря” действиям представителей государства и направлены на перераспределение банковских активов от мелких и средних банков к крупным, причем этот процесс сопровождается выделением огромных средств из резервов страны, в поглощаемых или “санируемых” банках не задерживающихся. Наконец, часть средств выбрасывается просто на ветер, взять хотя бы многомиллиардную поддержку фондового рынка (в топку которой в ближайшее время будут брошены пенсионные накопления “молчунов”, хранящиеся в ВЭБе) или приобретение в государственную собственность недостроенного жилья по рыночным ценам, поддерживающее пузырь на рынке недвижимости. К тому же о таких кричащих проблемах, как монополизм, инфляция, социальное расслоение, власти ныне предпочитают не задумываться.
Игорь НИКОЛАЕВ:
— У нас нет понимания кризиса как кризиса доверия. Ведь дело как раз в этом: банки не доверяют друг другу и компаниям, которые кредитуют, бизнес не доверяет государству, и наоборот. Зато есть понимание как кризиса ликвидности. Денег не хватает, а значит, надо создавать избыточную ликвидность. Предполагается, что тромбы пробьет и система заработает. В этом стратегическая ошибка. Накачка деньгами не решает проблем, а порождает новые. Она уже сказывается негативно: обесценивание валюты, отток капитала за рубеж, опустошение международных резервов.
У нас же делаются выводы о том, что нужно привлечь силовые органы, закручивать гайки и контролировать, чтобы банки не грешили и не вывозили средства за рубеж. 6 трлн. рублей, которые выделены на спасение от кризиса, надо перенаправить на развитие института госгарантий, а не просто накачивать деньгами экономику. Механизм госгарантий предполагает резервирование средств — так сделано в зарубежных странах. Банковская система — кровеносная система экономики. Мы пока принимаем ее за канализационную и работаем сантехниками — пытаемся пробить образовавшиеся пробки.
Правда, планку страхования возмещения подняли до 700 тысяч рублей — возврат этих средств государство гарантирует на 100%. Но этой меры мало, к тому же она касается только физических лиц. В антикризисном плане говорится и о госгарантиях для тех, кто выполняет госзаказ и т.п. Таким образом, правильные слова сказаны, но дойдет ли механизм госгарантий до практической реализации — это под большим вопросом. Останутся ли деньги?
3.На ваш взгляд, как выглядят наиболее вероятные варианты развития событий (оптимистичный и пессимистичный сценарии и сроки)?
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ:
— В отношении глобальной экономики я оптимистичен: в США и Европе рецессия формально продлится до конца I квартала 2009 г. Ни в 2008-м, ни в 2009-м по итогам года экономического спада зафиксировано не будет. На преодоление кризиса США и страны ЕС потратят до $3,5 трлн., или почти 10% своего ВВП. Значительная часть этой суммы будет обеспечено кредитной эмиссией — и, следовательно, финансирование спасения развитых экономик будет переложено на остальной мир. Никакого согласия относительно “новой глобальной финансовой архитектуры” достигнуто не будет; серьезные перемены здесь возможны только в ходе следующего кризиса, через 7—9 лет.
В отношении российской экономики ожидания более скромны. Значительная часть выделяемых властями средств уйдет на восстановление платежеспособности олигархов и крупных госкомпаний. Средний и мелкий бизнес сократит объемы производства. Снизится и платежеспособный спрос — как из-за роста безработицы и снижения зарплат, так и по причине вздувания цен монополистами. В 2009 г. ВВП останется на уровне 2007-го или снизится на 1—3%.
Промышленное производство сократится на 5—9%. Впервые с 2000 г. сократятся и экспорт, и импорт. Цены на недвижимость упадут на 30—45%. Фондовый рынок продолжит дрейфовать в коридоре 600—1100 пунктов по индексу RTS. Позитивные сдвиги проявятся в 2010 г., по мере того как рост глобальной экономики восстановит цены на ресурсы.
Руслан ГРИНБЕРГ:
— Оптимистичный — если меня послушают, пессимистичный — если не послушают (шутка, конечно же. — Прим. авт.). Если серьезно, оптимистичный — если действительно удастся диверсифицировать экономику, удастся наладить механизм координации различных политик в целях диверсификации и модернизации обрабатывающих отраслей, по крайней мере ее приоритетных секторов. Здесь не столь важны темпы роста, здесь качество роста важно, и кризис — это окно возможностей. Во время кризиса можно многое себе позволить. В том смысле, что какие-то широкие маневры осуществить, что в спокойные годы не получится. А пессимистичный — если цена нефти упадет, если мы ничего не сделаем, если всем сестрам по серьгам, значит, мы будет прозябать дальше. И будем зависеть от шейхов, смогут ли они наладить дисциплину в своем картеле. Если наладят — нам хорошо, ну а если не наладят… Кризис — это момент истины для экономического блока страны. По срокам ничего не могу сказать. Никто будущего не знает, думаю, что депрессия, а вернее, некая стагнация продлится у нас полгода точно.
Никита КРИЧЕВСКИЙ:
— Более или менее оптимистичный сценарий развития событий возможен лишь для Запада, да и то в том случае, если рецессия экономик западных стран не приведет к корпоративным дефолтам по кредитам. В России, как бы этого ни хотелось власть предержащим, настоящий кризис еще не начался, и надежд на то, что через год нам снова начнут давать дешевые кредиты, а цены на сырье достигнут предкризисных значений, объективно нет. Основная причина — новая американская администрация (а США — крупнейший потребитель нефти в мире) опирается в основном не на нефтяное лобби, как уходящие республиканцы, а на финансистов, исследователей, представителей высокотехнологичных производств.
Возможно, в начале следующего года страна почувствует некоторое облегчение, но весной проблема возврата внешних займов, а с ней — нового витка кризиса банковской ликвидности, снова станет главной в экономической повестке дня.
Лето мы переживем на “подножном корме”, а осенью спад в экономике и сельском хозяйстве, “плавно” девальвированный рубль, истраченный “жирок” государства и населения, очередные платежи западным кредиторам заставят многих из нас вспомнить начало лихих 90-х. Косметические меры, такие как замена руководителей регионов или отлов наиболее одиозных коррупционеров, экономические и социальные проблемы не решат, так что не стоит ждать манны небесной и в 2010 г. Зато в ближайшие годы мы можем стать свидетелями усиления авторитарности власти с репрессивными вкраплениями, дальнейших ограничений свободы слова в СМИ и Интернете, закручивания гаек в отношениях с внешним миром.
Игорь НИКОЛАЕВ:
— Экономика резко замедлится в следующем году, мы обнулимся в темпах экономического роста. 2009 годом кризис не ограничится. Мы можем попасть в яму на несколько лет. Как минимум на 2009—2010 годы. Рубеж этих лет будет самым сложным этапом для нашей экономики. Мир будет выходить из кризиса быстрее: реальный сектор у них так падать не будет. Это хорошо: потянут за собой нас.
В этот период обычно снижаются цены из-за падения спроса (это уже наблюдается в Европе). Специфика нашей ситуации — у нас такого не будет. Слишком большое значение для экономики имеет уровень тарифов естественных монополий. А ведь год назад приняли решение об их рекордном увеличении. На 20—30% с 1 января подорожают коммунальные услуги, электроэнергия, газ… А это плюс к стоимости товара. Мы своими руками создали каркас высокоинфляционного развития. То есть у нас все будет неприятно: падение экономики наложится на высокую инфляцию.
