Жители дома №20/23 по Подольской улице, где накануне вечером разыгралась драма, до сих пор не могут отойти от пережитого. Истошные крики Татьяны в тот вечер слышали многие. Елена Ганова со 2-го этажа — одна из немногих жильцов подъезда, кто не побоялся прийти на помощь.
— Сперва мы с мамой услышали крики, выглянули на улицу и увидели, что перед подъездом собралась толпа. Я сразу выбежала спросить, что происходит. Кто-то сказал, что на 7-м этаже мужчина пытается выйти в окно, а окровавленная женщина оттаскивает его обратно.
Елена тут же бросилась наверх, говорит, что даже забыла о том, что есть лифт, и все 7 этажей пробежала по лестнице. О том, что она увидела в квартире, женщина вспоминает с содроганием.
— Везде была кровь, даже в коридоре (к слову, до сих пор на лестничной площадке остались капли крови и коляска, накрытая окровавленной простыней. — «МК»), около их квартиры стояла толпа, много женщин. Но войти все боялись, я же зашла.
Первой Елена увидела Татьяну: когда та обернулась, на плече у нее была огромная зияющая рана.
— Это было ужасно. Ее всю трясло, под глазами огромные синяки. Она пыталась по мобильному набрать чей-то номер, но не могла. Татьяна все время причитала: вызовите «скорую», почему врачи так долго не едут, ребятки еще теплые, их можно спасти...
Потом израненная женщина обращалась к своему мужу (его уже стащили с окна), она говорила: «Ты понимаешь, что ты сделал, — это же твои дети, а ты их убил?!» Сам Милованов находился в квартире, но к этому моменту уже был связан.
— Какие-то мужчины связали ему руки за спиной ремнем, а один сидел на нем сверху. Дмитрий ничего не говорил, ни на кого не обращал внимания, а просто смотрел в пол.
По словам Елены, также в квартире находился и племянник Татьяны, но при ней он не предпринимал каких-нибудь действий, чтобы перевязать раны или хотя бы попытаться реанимировать малышей.
— Не знаю, племянник ли остановил Дмитрия, как об этом сейчас пишут, или нет. Но при мне он просто стоял в коридоре с растерянным видом. В итоге мне пришлось самой бежать за бинтами. Я хотела попытаться перевязать раны Татьяне.
Врачи «скорой» каким-то чудом откачали Татьяну и госпитализировали ее в критическом состоянии. А вот 4-летнего Илью и 9-месячную Ксению спасти не удалось.
Вчера днем Милованова привезли на следственный эксперимент. Пустой взгляд, в глазах полное безразличие ко всему. Он спокойно прошествовал в подъезд под конвоем полицейских. Вслед ему посылали проклятия.
О семье Миловановых в доме знают не много. По замечаниям жильцов дома, семья казалась состоятельной.
— Детишки всегда были очень хорошо и дорого одеты, коляска была дорогая, — вспоминает Елена. — Да и вообще, это была такая красивая молодая пара. Казалось, что Дмитрий детей очень любил, всегда с ними гулял. Не знаю, как он мог пойти на такое.
В дом на Подольской Миловановы переехали не так давно.
— Вообще-то в этой квартире прописаны мама Дмитрия (в момент трагедии ее дома не было), ее дочь, которая не так давно уехала, и сам Милованов. Живут они здесь лет 12. Но несколько лет назад Дмитрий выехал — видимо, жил у тещи; потом пару лет назад все вместе они отправились в Таиланд. Вернулись они, наверное, в сентябре или в конце лета, — говорит еще одна соседка, Ольга.
Жильцы дома уверены: в трезвом уме мужчина вряд ли способен на подобное зверство.
— Возможно, он накануне покурил что-то, может, из Таиланда привез, а может, и здесь купил. Знаете, говорят, такие зверства совершаются под спайсом, — гадают соседи. — Хотя семья эта была очень хорошая, не выпивали, не ругались. Он мог себе позволить разве что бокал вина на праздник. Да что там выпить — мы и с сигаретой его ни разу не видели!
Откуда же взялся «спайс»? Характерно, что Дмитрий сам сознался в употреблении наркотика сотрудникам правоохранительных органов. В целом его состояние после убийства может вполне свидетельствовать об этом — он был мало вменяем, говорил непонятные вещи.
«У меня в голове засела мысль, что так им будет лучше, если с ними все будет хорошо. Чтобы с ними не случилось ничего плохого, чтобы они были ангелы.
Возможно, было воздействие наркотиков. Я курил сигареты, возможно, со «спайсом» они были...», — заявил на допросе Милованов.
Еще одна озвученная причина: якобы в Россия, куда семья вернулась после полугода проживания в Тайланде, Дмитрий не мог обеспечить родным такую же хорошую жизнь, как за рубежом. Виновник трагедии признался, что пойти на такую жестокость его заставили материальные затруднения, якобы у него имелся кредит 10 тысяч долларов. А жену он хотел убить, так как не хотел, чтобы она досталась кому-то еще кроме него, ведь она очень красивая.
Кстати, страницы в соцсетях обоих родителей не содержат и намека на бедность и отчаянное положение. Там регулярно появлялись милые и трогательные семейные фотографии. В Таиланде пара подвизалась на ниве турбизнеса. После возвращения в Россию Милованова собиралась заняться интернет-проектом по продаже модной одежды. Ее супруг был фрилансером, по факту — безработный.
Со слов знакомых семьи, есть еще один странный момент. Около двух недель назад Дмитрий рассказывал супруге, как кто-то пришел проверять счетчики к ним в квартиру и Дмитрий с этим человеком сильно поругался. Но Татьяна в тот день была с ним в квартире и ни на минуту не упускала его из виду. Она была уверена, что к ним абсолютно никто не приходил! Тем не менее, она не подала виду и закрыла глаза на странные слова мужа. Увы, это был тот самый тревожный звонок, который стоило бы услышать.
- Голоса или галлюцинации являются симптомом первого этапа шизофрении, — пояснила «МК» психотерапевт, действительный член Психотерапевтической лиги Наталья Шляпужникова. — Возникает эффективное расстройство манифестации — когда в голове вынашивается длительный план на фоне психиатрического заболевания и в определенный момент у человека в голове что-то «перещелкивает». К сожалению, способствуют таким заболеваниям и мешают их выявлению неграмотность и неинформированность населения о психиатрических заболеваниях.
Люди не понимают, что крайне необходимо в подобных случаях обратиться к психологу, психотерапевту, психиатру, чтобы выяснить — у человека заболевание или просто депрессивное состояние. Чрезвычайно важна квалифицированная психиатрическая помощь.
- То, что прием наркотиков усугубляет ситуацию, это несомненно, — уверен доктор медицинских наук, профессор психиатрии, руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаил Виноградов. — Бывает, что человек повздорит с женой, неадекватно ведет себя с соседями — это все бытовые мелочи, которые не являются признаками болезни как таковой, и случаются у всех обычных людей. Распознать психиатрическое заболевание на ранней стадии очень сложно.
В Америке пошли по правильному пути. Там в семье считается престижным и правильным иметь собственного психолога, психотерапевта. И там выявляемость психических заболеваний значительно выше, чем у нас.
— Как должны действовать родные, если заподозрили у своего близкого человека болезнь?
— Должны убедить его обратиться к врачу. Если убедить не удается, надо вызывать психиатра на дом.
— Но ведь сейчас без согласия больного его нельзя положить в больницу?
- У нас изменился закон о психиатрической помощи и стал абсолютно, я бы сказал, нелепым и глупым.
Сейчас большое количество психиатров — и я в их числе, — а также депутаты, стараются вернуть старый советский закон о психиатрической помощи. Но, конечно, с учетом современного мира.
Что было в советское время? Я начинал работать участковым психиатром. Вот появляются сведения о таком человеке — соседи заявляют или коллеги что-то заподозрили, — мы с медсестрой выезжаем на место. Соседи могут возжелать комнату этого человека, если он проживает в коммунальной квартире, или просто свести счеты. Поэтому мы в своих решениях всегда были очень осторожны.
Опишу конкретный случай. Звонит женщина, рассказывает, что соседка по коммунальной квартире, интеллигентный преподаватель литературы, топором рубит дверь в ее комнату. Приехали, заходим: тихая учительница рассказывает нам, что «чувствует», что соседи через стенку действуют на нее некими лучами.
Мы с ней побеседовали. У меня была очень опытная медсестра, она деликатно взяла у этой женщины топор, и мы предложили ей пройти в машину. Тогда у нас был «Москвич». На заднем сиденье с одной стороны от женщины сел я, с другой — медсестра. Топор отдали водителю. Он спрашивает: «Куда?» Я говорю: «Прямо», а это означает — в приемный покой психиатрической больницы.
Приехали, к нам подходят санитарки, забирают у нас эту женщину, я пишу, в связи с чем госпитализация. Утром следующего дня я являюсь в больницу на конференцию, где разбирается состояние этой больной. Главный врач, его заместитель, заведующий отделением проверяют обоснованность госпитализации. Соглашаются с моим мнением. Пишут заключение. Я с этим заключением отправляюсь к городскому психиатру. Городской психиатр читает это заключение, посылает своего сотрудника в больницу все проверить и утверждает правильность принятого мною решения. Всё, никакой проблемы.
Конечно, сегодня мы имеем какие-то иные социальные условия. Но принцип должен быть соблюден такой, какой был в советское время.
