По первому пункту большинство профессионалов сходится на том, что воссоздавать Успенскую церковь — то есть, фактически, строить ее заново — бессмысленно. «Церковь утрачена, - рассказала «МК» директор столичного Музея архитектуры имени А. В. Щусева Елизавета Лихачева. - Помимо общего абриса на фоне озера, который еще можно восстановить — в виде силуэта, муляжа — погибли «небеса», то есть росписи потолка, погиб иконостас с иконами — тоже ценнейший памятник русского барокко. Если Успенскую церковь выстроить заново, это будет очевидный фейк».
Кроме того, при нынешней организации строительной и реставрационной отрасли сделать реплику церкви качественной практически невозможно, уверена Лихачева. Нужно тщательно отобрать бревна, нужно высушить, тщательно подготовить все детали. Успеть это сделать в обусловленные бюджетом сроки — граничит с фантастикой. А если сделать работу кое-как, реплика знаменитого храма начнет подгнивать уже через 5 — 10 лет.
- Я бы вместо воссоздания церкви сделала бы это место мемориальным комплексом, который рассказывает зрителям не только о прекрасной церкви, но и о ее утрате, - резюмирует директор Музея архитектуры.
Еще более радикальную точку зрения — хотя по сути такую же — высказывает Константин Михайлов, главный редактор профильного портала «Хранители Наследия». «Мы этого не заслужили, - пишет Михайлов в «некрологе» Успенской церкви. - Если бы ее разрушило вражеским нашествием, землетрясением или иным непреодолимым бедствием – ее, конечно, необходимо было бы восстановить. Это было бы и восстановлением исторической справедливости. Но поскольку Кондопогу погубили нерадение, безответственность и халатность, государственный конкурс на ее воссоздание с последующим строительством новодела на погорелье и оптимистическими репортажами в финале – станут надежной защитной завесой для этих же самых нерадения, безответственности и халатности. Госконтракты будут выполнены, за госпиар отчитаются – а мы будем ждать следующей жертвы».
Поэтому гораздо честнее и правильнее ничего в Кондопоге не восстанавливать, уверен градозащитник. Стоит законсервировать уцелевшие остатки храма, если это возможно, а рядом поставить памятный знак с фотографией и краткой надписью, перечисляющей всех ответственных за сохранность памятника и потому отвечающих и за происшедшую трагедию.
Читайте материал: Знакомые сатаниста из Кондопоги: выменял бензин на звуковую колонку
Что касается предотвращения дальнейших утрат деревянного зодчества, чаще всего в соцсетях можно прочитать рецепт: «запретить богослужения со свечами в памятниках деревянного зодчества!». В этом духе уже откликнулась дирекция музея-заповедника «Кижи» - теперь именно Преображенская церковь Кижского погоста, находящаяся уже несколько лет в состоянии реставрации, стала самим высоким из северных деревянных храмов России. На территории заповедника, в том числе в храмах, полностью запрещен открытый огонь, включая свечи. На этот запрет уже откликнулся глава церковного экспертного совета по архитектуре Московской патриархии протоиерей Леонид Калинин, который назвал эту меру «неприличной». Вместо этого священник, настоятель храма Климента Папы Римского в Москве, руководивший его реставрацией, призвал обрабатывать церкви противопожарной пропиткой.
- Пожарная инспекция, насколько я знаю, много лет поднимала вопрос о необходимости пропитки Успенской церкви, - рассказала «МК» Елизавета Лихачева. - Но этих двух миллионов епархия так и не нашла. А музей — поскольку церковь находилась на балансе епархии — и подавно не мог, как бюджетное учреждение, найти эти деньги.
Помимо пропитки, существуют и системы автоматического пожаротушения, напоминает Константин Михайлов. «Площадь пожара в Успенской церкви, по сводкам карельского МЧС, была 60 кв. метров, - пишет градозащитник. - Первый отечественный т.н. «пожарный робот» был изготовлен и успешно испытан в России еще в 1984 (!) году. Одна современная установка автоматического пожаротушения с расходом «раствора пенообразователя» 20 литров в секунду прекращает горение 2 тонн бензина на площади 72 кв. м за 20 секунд».
Заметим, что и отказ от свечей в храмах — памятниках архитектуры известен православной традиции. Правда, не русской, а западнославянской. «Давно существуют электрические свечи, - напоминает директор МУАР. - В Сербии, Хорватии православные храмы давно запретили использование восковых свечей — правда, не из-за пожаробезопасности, а ради сохранения фресок. Дело в том, что после турецкого владычества оригинальных средневековых росписей осталось крайне мало. Поэтому все, кто хочет поставить свечку, могут сделать это рядом с церковью, где устроена так называемая «пещь». В самом же храме это категорически запрещено».
Все сказанное не отменяет того, что главным принципом в сохранении наследия должна стать личная ответственность. С этим, кажется, не спорит никто из экспертов. «Конкретной ответственности людей, допустивших гибель национального шедевра» требует Константин Михайлов. Разорительной, но денежной — а не тюремного заключения, - конкретизирует Елизавета Лихачева.
- Функция государства в защите наследия в этом и состоит — жестко контролировать владельцев памятников, - рассказывает искусствовед. - Заниматься реставрацией всего наследия ни одно государство в мире не может — представьте себе, что в Италии государство держало бы все объекты наследия на балансе! Но следить и наказывать ответственных, если по их вине происходят утраты — можно и нужно. В данном случае тоже есть совершенно определенные люди — епархия, чиновники — которые упустили ситуацию и по вине которых произошла трагедия. И правило о том, что владелец обязан содержать памятник — должно быть незыблемым. Если ты не можешь поддерживать памятник в порядке и не готов обращаться к обществу за помощью (гранты, краудфандинг) — не бери памятник. Именно так, кстати, делают многие православные приходы, которые сначала запрашивают у музеев тот или иной, например, иконостас, а потом узнают стоимость даже не реставрации — страховки. И отказываются.
