Отец шестиклассника Димы Шкляева поехал за сыном в тот же день, как только узнал о трагедии.
— Сын на плохие условия в лагере не жаловался. Просто у Димки аллергия, и из-за нервов может начаться обострение, — объяснил свое решение мужчина. — К тому же после того купания он застудил ухо.
Сам Дима о том, что произошло в то утро, сперва вспоминает неохотно: если малыши еще не очень хорошо осознают всю боль случившегося, то для ребят постарше это действительно шок.
— Мы приехали на остров, высадились на берег, немного погуляли — там ведь очень красиво, — а потом побежали в воду. Но нас никто не предупреждал, что там купаться нельзя, — вспоминает Дима Шкляев.
Даже наоборот: по словам мальчика, он слышал, как кто-то из педагогов дал разрешение на купание.
— Я слышал, как кто-то из младших девчонок спросил: “Можно купаться?” И ей ответили: “Конечно”.
Дима и еще два его друга проплыли несколько метров по гладкой воде, а потом началось что-то странное.
— Мы повернули обратно к берегу, и неожиданно будто начался шторм, накатили волны — и меня накрыло с головой. Дна я уже не чувствовал, хотя до этого в этом месте было по грудь. Я вынырнул и увидел, что мои друзья — Тимур и Миша — захлебываются.
Тогда мальчик совершил по-настоящему героический поступок: он буквально вытащил своих двух друзей из водоворота.
— Я схватил их то ли за плечи, то ли за руки — я даже сам не понял — и начал вытаскивать из воды. Потом мы сцепились вместе за руки и так плыли к берегу, — вспоминает мальчик. — Потом я их даже подталкивал, чтобы они быстрее плыли. А сзади мы слышали крики: “Помогите, помогите...”
Когда Дима с друзьями выбрались на берег, он увидел, что многие из школьников помогали выплыть своим товарищам.
— Все, кто был рядом, цеплялись друг за дружку. В воде был кто-то из педагогов — они тоже пытались спасти оставшихся в море. А еще потом мне сказали, что одна из утонувших девочек спасла малышку, вытолкнула ее из воды, а сама не смогла справиться с течением. Еще я помню, как на берегу пытались откачать девочку — она была без сознания. А потом начался ужас: все плакали, пытались выяснить, кто жив, а кто мертв...
Началась паника. Дима говорит, что никто из преподавателей в то злосчастное утро не пил. Просто они очень испугались.
— Нет, я не видел, чтобы они выпивали. Да у них даже времени на это не было, — наивно полагает ребенок.
А вот знаков “Купание запрещено” ни он, ни его друзья в то утро на берегу не видели.
— Еще перед тем, как пойти в море, мы обошли весь берег. Не было там никаких знаков, — утверждает ребенок. — Их на том месте поставили только потом.
...Бабушка второклассницы Лидия Савина забирает девочку уже ближе к вечеру. “Я очень переживаю за этих учителей, горюем вместе с ними, — утирает она слезы, обнимая внучку. — Я сейчас заходила в корпус, а там учительница плачет. Я ее обняла, вместе с ней всплакнула — она, представляете, поседела за один день, так переживает...”
По словам бабушки, если бы не трагедия, она бы ни за что не забрала ребенка раньше срока.
— Условия здесь прекрасные, она вон и поправилась на килограмм, — пытается взбодрить внучку бабушка.
— Ба, ты что говоришь, на два-а-а! — хвастается девочка. — Мне и правда здесь очень нравится: и комнаты красивые, и еда вкусная. Только вот 7 июля был очень плохой день.
На территорию лагеря нам пройти так и не удалось: около ворот круглосуточно дежурят несколько милиционеров. Зато любому подъезжающему к лагерю первым делом на глаза попадается корпус, очень похожий на барак: двухэтажное здание облицовано гофрированными железными листами, в окнах видно лампочку Ильича. Рядом на забор взгромоздилась девочка лет 12. Она спокойно перелезает по железным прутьям наверх и лезет на шелковичное дерево, где уже лакомится шелковицей ее подруга.
— И что, воспитатели вас отсюда не гоняют? — спрашиваем у девчонок.
— Но их же сейчас нет рядом, — удивляются моему вопросу девчонки. — Мы же только немного вылезли, а за территорию нас, конечно, одних не пускают.
Приехавшие из Архангельской области школьницы говорят, что условия в лагере устраивают всех: “Всего в блоке у нас три комнаты, одна на пять человек, вторая — на четыре и еще одна — на троих. Один туалет на блок, а душ на этаже”, — описывают устройство своего корпуса девчонки.
Правда, директор лагеря “Азов” говорит, что москвичи в этих корпусах не живут. Они были размещены в отремонтированных корпусах. Вдалеке за “бараком” действительно виднеется несколько двухэтажных беленьких коттеджей.
* * *
Директор лагеря Валерий Юдин согласился ответить на вопросы “МК”.
— Валерий Валентинович, была ли это запланированная поездка, оформлялись ли все необходимые документы, был ли согласован маршрут?
— Да, эта поездка стояла в плане школы №1065. Все необходимые документы были оформлены как на детей, так и на катер.
— Кто выдавал детям путевки в ваш лагерь?
— Эта школа уже не первый раз к нам приезжает. Путевки оформлялись школой: часть ребят приехали на оздоровление, а часть — в экспедицию.
— Был ли в поездке персонал из вашего лагеря?
— От нас был один спасатель. Остальные 13 взрослых — это педагоги школы.
— В следственном комитете говорят, что педагоги выпивали перед купанием...
— Да, я знаю, что их возили на освидетельствование. Но данных я не видел. Но знаю одно: я с ними разговаривал и перед поездкой на остров, и после, но не чувствовал, что от них пахло алкоголем.
— Что, по вашему мнению, там произошло?
— К сожалению, педагоги проявили халатность. Ведь я всем говорил еще перед поездкой: “Не вздумайте там купаться!” Все преподаватели очень переживают, чувствуют свою вину. Мне по-человечески очень жаль этих людей, ведь они действительно любили детей и всегда за ними следили. А в этот раз не усмотрели. Да, они поступили безответственно, но ведь никто не думал, что так получится.
— Валерий Валентинович, многие родители, которые приехали забирать детей из лагеря, жаловались на условия оздоровления детей. По их словам, рядом с баскетбольной площадкой лежит строительный мусор, в комнатах сыро, пахло плесенью. Папа одного из мальчиков видел, как дети, откусывая выданные в обед яблоки, морщились и выбрасывали их.
— Условия проживания нормальные, тем более, как я уже говорил, у московских ребят. Если бы были плохие, они бы к нам второй раз не приехали. Они живут по 3, 4, 5 человек в номере, душ, туалет в номере. Что касается сырости в номерах, то рядом море — и этого избежать никак нельзя. Питание у нас прекрасное: фрукты, овощи каждый день. А яблоки, может, они просто не хотели есть и баловались. Я вам дам эти яблоки попробовать.
— Будет ли лагерь оказывать помощь родителям утонувших детей?
— Сейчас с оставшимися в лагере работают психологи — ведь особенно для старших это огромный стресс. Они переживают и за друзей, и за педагогов. Что касается материальной помощи, в договоре этого нет. Если бы трагедия произошла на территории лагеря, тогда конечно. Но я очень соболезную родителям, я даже не могу себе представить, что они чувствуют. Они приезжали к нам и в прошлом году, а после благодарили за прекрасный отдых. Мне действительно жутко осознавать, что эта трагедия — хоть она произошла и не в самом лагере — унесла жизни детей, которые приехали сюда отдыхать.
МЕЖДУ ТЕМ
В СКП РФ рассматривают возможность переквалифицировать уголовное дело, возбужденное по факту гибели детей, на статью “халатность” вместо статьи “причинение смерти по неосторожности”. Максимальное наказание по статье “халатность” — до семи лет лишения свободы.
