Что нам стоит бюст поставить…
Ставить памятник самому себе автор не рискнул: совсем нескромно. Еще решат, что у меня мания величия в последней стадии. Но, окинув взглядом доску лучших журналистов «МК», я сразу понял, чья статная фигура будет украшать вход в наш офис на улице 1905 года. Очаровательная во всех смыслах Ева Меркачева!
Впрочем, к либерал-демократу всех времен нам все же пришлось вернуться. Памятник при жизни — дело новое, незнакомое, сравнивать практически не с чем. Так, во что там бронзовый Жириновский вылился? Изготовление трехметрового монумента весом 1,5–2 тонны, по оценкам ряда экспертов, могло стоить 3,5–5 миллионов рублей. Цене не удивляйтесь — ведь автором бронзового Жириновского выступил сам Зураб Церетели. Мы, конечно, на Зураба Константиновича посягать не решились. И вообще, прежде чем выбрать достойного скульптора, надо было убедить не менее достойных государственных мужей.
Прижизненных памятников в Москве не ставят никому. Были идеи увековечить и экс-мэра Юрия Лужкова, и педиатра Леонида Рошаля — но всякий раз они «разбивались о гранит» Комиссии по монументальному искусству Мосгордумы. Именно там решают, кому и за какие заслуги можно ставить монументы в столице. При этом члены комиссии строго следуют заветам князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, который еще более 200 лет назад сказал: «Памятник — это — смотрим корень слова, какой он? Память. То, что ставится в память о ком-то (и, желательно, по прошествии суда истории)». Так что к монументам в столице отношение строгое: после смерти — пожалуйста, ставьте. При жизни — нельзя.
А как же г-н Жириновский? Ну уж кому-кому, а ему, депутату в шестом созыве, известна старая истина: не можешь соблюсти закон — обойди его! Авторы монумента не получали никакого разрешения на его установку, а просто взяли и поставили — делов-то! Правда, место подобрали такое, чтобы возмущенных было поменьше, — территорию Института мировых цивилизаций, учредителем которого (внезапно!) выступает сам Владимир Вольфович. Так что мы резонно рассудили: если сильно захотеть, можно ставить памятник хоть Еве Меркачевой, хоть 33 богатырям. И пошли по инстанциям.
Кто ж его поставит — этот памятник?
— Памятник ставить будете? А эта Меркачева — она жива еще?.. — взяла быка за рога муниципальный депутат от Пресненского района Елена Ткач, к которой мы обратились за консультацией.
— Утром точно была жива. И даже текст в номер писала…
— А вот это плохо… Вряд ли вам разрешение дадут — но все равно попробуйте. Вам в любом случае в Комиссию по монументальному искусству Мосгордумы обращаться придется. Надо собрать подписи от инициативной группы — в нее кто угодно может входить, но нужно, чтобы было хотя бы три человека. И еще нужен эскиз памятника, чтобы эксперты поняли, что, собственно, вы ставить хотите… Кстати, а территория, где вы хотите свой монумент установить, открытая или закрытая?..
Ткач медленно, но верно подвела нас к главной проблеме нашего проекта. На закрытой территории, обнесенной забором, куда нет свободного прохода людей, можно ставить все что угодно. Грубо говоря, поставить там памятник — все равно что возвести его на собственной даче. Получается, Институт мировых цивилизаций — это такая «дача» Жириновского. Свободного прохода нет, территория принадлежит институту — ставь что хочешь! Но журналисты «МК» — люди амбициозные: если ставить памятник лучшей журналистке — то на городской земле, оберегаемой всеми возможными законами.
Инициативная группа в поддержку монумента Меркачевой набралась быстро: петицию в едином порыве подмахнули девять коллег журналистки. Но где его ставить? На разведку отправились самые бойкие активисты. Осмотрели вход в редакцию. Справа от него, рядом с истоптанной журналистскими ногами лестницей, находится самая обыкновенная курилка: пара лавочек да урна для бычков. Под воздействием табачного дыма идея пришла сама собой: курилку — убрать, памятник — поставить! И пускай курящие коллеги потом кроют самыми изощренными ругательствами: искусство превыше всего.
Полцарства за бронзовую Меркачеву
Письмо председателю Комиссии по монументальному искусству Мосгордумы Игорю Воскресенскому было написано на одном дыхании. Но обращаться к уважаемым экспертам, не имея хотя бы проекта самого памятника, — явно дурной тон. К счастью, сестра автора статьи, Наталья, с искусством давно на «ты» (недаром без двух минут выпускница знаменитой Строгановки). Ей и решили поручить ответственную задачу — нарисовать эскиз.
— Я вдохновлялась монументом из мемориального комплекса Марины Цветаевой в Елабуге, — говорит Наталья, не отрываясь от очередного рисунка, — ясные формы, бронза бюста и фиолетовый гранит постамента должны сложиться в законченный образ. Образ не только конкретному человеку — но и тому журналистскому долгу, который он выполняет. Монумент сам по себе должен выполнять функцию символическую, вдохновлять тех, кто пойдет по стопам лучших представителей отечественной журналистики. Плюс памятник, как мне кажется, хорошо вписался бы в городскую среду…
Несколько дней спустя эскиз был готов. Рисунок — это полдела. А сколько стоит отлить человека в бронзе? Ответ на этот вопрос нам быстро выдал Интернет. Гипсовый бюст — голова в натуральную величину — стоит около 70 тысяч рублей. Бронзовый — в два раза дороже. И это — не считая постамента из фиолетового гранита… Затянув потуже пояса и попрощавшись с мечтами о премиях, мы направили письмо вместе с эскизом в Мосгордуму — и стали ждать ответа.
Мечта, разбившаяся об Думу
— А гражданка Меркачева — жива? — таким был первый вопрос сотрудницы Мосгордумы Натальи Маловичко.
— Что вы, сговорились все?.. Живехонька-здоровехонька, сидит, сенсацию строчит.
— Раз жива, то как вы ей собрались ставить памятник на городской земле? Комиссия вряд ли это одобрит… Да и потом — у вас только эскиз. Этого мало — нужна рабочая модель скульптуры в мягком материале (глине или пластилине). Тогда можно представить ее как дар городу. А раз у вас только эскиз — грубо говоря, идея, — значит, нужно устраивать конкурс за ваш счет среди скульпторов на лучший памятник. Конкурс может быть открытым или закрытым…
Маловичко говорила долго — и с каждым ее словом надежда в наших сердцах гасла. Как выяснилось, просто сказать, что мы готовы на все, только бы водрузить монумент у редакции, — мало: нужно направить в Мосгордуму гарантийное письмо, подтверждающее то, что у нас действительно есть деньги на памятник.
Журналисты «МК» — люди дела и слов на ветер бросают. Прежде чем браться за письмо, нам пришлось основательно пораскинуть мозгами. Оплатить работу скульпторов… Оплатить организацию конкурса… И все это ради того, чтобы получить практически 100-процентный отказ от комиссии, поскольку Меркачева имеет наглость быть живой… Эти невеселые мысли в конечном итоге поставили крест на мечтах о памятнике.
Ева, впрочем, не сильно расстроилась. Выяснилось, что монумент Жириновскому могут демонтировать как нарушающий Федеральный закон «Об образовании». Дело в том, что он может «способствовать формированию у учащихся ложных идеологических ценностей и навязыванию политических взглядов». А Институт мировых цивилизаций, на территории которого установили памятник, могут оштрафовать на 100 тысяч рублей. Так что «политики тоже плачут» — а прижизненные памятники в Москве не положено открывать никому: ни общественным деятелям, ни известным журналистам.
