Первые два этажа — сразу мимо: тут недавно размещался небольшой частный институт со сложным околоэкономическим названием, но он уже съехал: экономика не сошлась, аренду не вытянули. А вот начиная с третьего — да, вроде бы обычные двери в тамбур, только почему-то очень крупные — трехметрового роста — и запертые на кодовый замок. Открываешь дверь и входишь: тут, оказывается, не тамбур, а грандиозного размера коридор, идущий вдоль всего здания. Вдоль коридора все уставлено старой мебелью и новыми стиральными машинками, пол застелен дешевым и местами почти разложившимся линолеумом. В луче солнца, падающем сквозь пыльные окна, в торце дома греется шикарная пушистая кошка.
— Вот видите, как мы тут живем! Не дом, а барак, плакать хочется, и никакого выхода, кроме как воевать! — Светлана Кожевникова, активная женщина за пятьдесят, выходит навстречу с уже заготовленной пачкой документов, хроникой бюрократических боданий с разными инстанциями. Так почти всегда делают активисты, годами ведущие подобные позиционные бои, а в какой-то момент решившиеся обратиться к прессе. По коридору она ходит в домашнем халате. На заднем плане хмурый пожилой мужчина в одной майке пересекает коридор со сковородкой наперевес — и почти сразу оттуда, куда он прошел, доносятся запахи не слишком свежего мяса, поджариваемого на не слишком дорогом маргарине.
И тут все становится на свои места. Нетипичная «сталинка», жители которой требуют реновации, — это бывшее общежитие, которых в Москве, увы, пока немало. И которые из-за числа прописанных на ограниченной площади людей особенно проблемны в расселении.
Все течет, ничего не меняется
— Весь наш дом когда-то принадлежал «Спецакадемстрою» — строительному управлению Академии наук СССР, — рассказывает Светлана. — Я живу здесь с 1988 года, с тех пор как вышла замуж, некоторые соседи еще дольше. Состояние дома, мы считаем, аварийное, нас должны расселить по закону, и мы этого добиваемся. За тридцать с лишним лет «Спецакадемстрой» канул в Лету, Росимущество передало нас городу, мы считаемся жильцами многоквартирного дома по соцнайму. И ничего, ровно ничего не сделано, мы продолжаем жить в нечеловеческих условиях. Вот пойдемте в туалет, увидите сами! Не бойтесь, ничего, что написано «женский»!
В конце коридора — общий женский санузел. Воды в жилых комнатах нет (как нет и кухонь, вместо них одна на весь этаж грандиозная кухня примерно на 70 квадратных метров). Именно из-за отсутствия водопровода где-либо, кроме туалета, вдоль всего коридора (а больше всего именно в его торцах) стоят, как в магазине, стиральные машины. Вполне современные, кстати. От каждой — длиннющие шланги тянутся к водопроводу и канализации, в комнаты тянутся шнуры-удлинители. Хотя можно и в коридоре подключиться: счетчиков все равно нет, потому что некуда устанавливать. Платят по нормативу. «И с этим они собираются проводить цифровизацию?!» — патетически спрашивает Светлана.
В санузел тем, кто давно не бывал в старых общагах, лучше не заходить. Антисанитарненько, прямо скажем: потолок весь в гроздьях плесени, откуда-то постоянно подкапывает, одна из кабинок туалета выгорожена под душевую, рядом (это женский санузел, подчеркнем!) — умывальник с вмурованным в стену осколком зеркала. Но особых запахов и нечистот, отдадим жильцам должное, нет.
— Это ладно, мы другого боимся, — к «экскурсии» присоединяется еще одна жительница общежития, Наталья. — Вот давайте отдерем линолеум (отдирает): под ним насквозь прогнившие лаги и перекрытия, тут же ветер гуляет, и вода постоянно течет, они прогниют и провалятся! Опасно для жизни!
— А еще, — добавляет Светлана, — это очень пожароопасно: если, не дай бог, что — такая тяга будет, сгорим все без вариантов! А балконы — вон, глядите — замуровали вместо капремонта: эвакуационных выходов нет!
Кто хитрее, кто терпеливее
Разговор идет до поры до времени в коридоре. Жилые комнаты — по обе его стороны, часть с современными металлическими дверями (только и есть современного, что двери да стиральные машины), а часть с антикварными филенчатыми. Красота, конечно — в «генеральских» домах тех же времен, например на Соколе, каждую такую дверь сторожат чуть ли не с оружием, чтобы не «отреновировали». Но что толку в красоте, если вокруг разруха? Все, кто встречается на пути из жителей дома, — люди грустные и немолодые (хотя в коридоре стоят и, например, детские велосипеды).
Комната Светланы Кожевниковой — в противоположном торце, у мужского туалета (прямо за стенкой). Потому на стене комнаты, увешанной картинами — Светлана хороший художник-любитель, — те же черная плесень и капли. В остальном — чисто, но ни малейшей попытки сделать эстетично. Потому что, во-первых, негде (на семью — блок из двух смежных 13-метровых комнатушек без кухни и санузла), а во-вторых, кажется, все надежды на лучшее у жителей общаги связаны с (не)возможным расселением.
— Мы все стояли на очереди в 2000-х годах, у нас ведь в каждой комнате прописаны от 5 до 10 человек, — рассказывает еще одна соседка, Наталья, она живет тут дольше других, с 1982 года. — А потом они очень хитро сделали: превратили по бумагам наш дом в многоквартирный, закрыли вопрос. У кого был блок из двух комнат, общей площадью в 30 метров, тому прирезали еще кусок коридора, а у нас он огромный, и вышло 47 метров, по нормам уже не подходит для очередников. А то, что это не квартиры, а черт знает что — даже во время ковида не самоизолируешься, хотя все мы тут пенсионеры, — никого не волнует.
Общее собрание по реновации здесь, как и положено, прошло — и завершилось решением «против». Хотя жители общаги были всеми конечностями «за» — их по площади дома оказалось не большинство, «контрольный пакет» удерживает город. Представители города, стало быть, и проголосовали за «статус-кво».
«Правовых актов, предусмотренных ст. 4 Закона №21 «Об обеспечении жилищных прав граждан при переселении и освобождении жилых помещений (жилых домов) в городе Москве» и являющихся основанием для переселения жителей, в отношении дома не имеется», — пишет в официальном ответе Кожевниковой начальник Управления правового обеспечения в жилищной сфере Департамента городского имущества Москвы Светлана Спесивцева. Согласно тексту письма, в ходе комиссионного обследования, проведенного префектурой ЮЗАО, установлено, что «сантехническое оборудование в местах общего пользования (общая кухня, туалет, душевая), системы и инженерные коммуникации (стояки) горячего и холодного водоснабжения, система водоотведения-канализации дома находятся в исправном рабочем состоянии». Чиновник в ответе на обращение Светланы Кожевниковой также подтвердила, что ее семья снята с очереди на улучшение жилищных условий: в первоначально выделенной их семье 23-метровой комнате остался жить ее бывший муж, а сама она переехала в тот самый 47-метровый (включая коридор) блок.
О том, что износ дома по заключению, заказанному жителями, составляет 60–70% (причем ремонт должен производиться с заменой перекрытий и отселением), а также о том, что в наши дни в Москве «многоквартирный дом» с санузлом и кухней на этаже, пожалуй, все-таки неуместен, городские службы молчат. Капитальный ремонт (в ходе которого, кстати, по-прежнему не предусмотрена разводка водопровода по комнатам) по решению все того же общего собрания перенесен на 2025 год. Торцевые балконы замурованы без каких-либо перспектив открытия. Кто хочет покурить, добро пожаловать через окошко. Кажется, единственный способ добиться окончательного решения проблемы этого дома не в светлом, а в обозримом будущем — это пожар. Ведь на чердаке под дырявой крышей деревянные стропила, которые отлично горят.
