Видимо, были правы советские идеологи, что не пускали в свое время народ за границу, а если кто и удостаивался чести побывать по ту сторону “железного занавеса”, то только по схеме: вначале соцлагерь, а уж потом особо стойких отпускали в капстраны. Сегодня возможностей сравнивать стало гораздо больше, и мы многое поняли. Мне, например, наконец стали понятны слова поэта: “И дым Отечества нам сладок и приятен...” Озарение накатило, когда проходил сквозь клубы дыма вечно горящей помойки возле дома.
И вот эта всеобщая вседозволенность, этот чуждый нам западный дух демократии окончательно проник в умы русских людей. Мы выяснили, что помимо обязанностей у нас есть еще и права, которые можно отстаивать. Дошло до того, что намедни случился бунт. Не “русский бунт, бессмысленный и беспощадный”, но акция протеста, проведенная в отдельно взятом подъезде дома номер 31 по Мичуринскому проспекту. Именно по этому адресу я и живу и, следовательно, тоже числюсь бунтовщиком. Обошлось, правда, без баррикад, стрельбы и знамен. Просто жильцы нашего подъезда приняли общее решение: начиная с января 2002 года временно приостановить оплату коммунальных услуг. На том простом основании, что взамен добросовестно вносимых через сбербанк на счет единого заказчика (ДЕЗа) денег нам не оказывают соответствующих услуг. Если конкретно — в подъезде не ремонтируют лифты.
Неработающими лифтами в Москве никого не удивишь. Они с завидной регулярностью простаивают в межэтажном пространстве безо всяких признаков жизни. Потычешь, бывалоча, пальцем безрезультатно в кнопку вызова лифта на первом этаже — и, костеря его на чем свет стоит, прешь по ступенькам черной лестницы на свой 10-й (17-й, 22-й) этаж. Так и у нас было, но не неделю, не месяц, а целых три года, в течение которых жильцы взывали с мольбами во все инстанции, начиная с диспетчера и заканчивая “Мослифтом”. Нам обещали, нас успокаивали, нас отфутболивали и даже посылали куда-то за пределы МКАД. А лифт стоял. Не всегда, но большей частью. Если ломался один, его никто не спешил ремонтировать, а второй вскоре тоже выходил из строя из-за возросших нагрузок. Бесперебойно работала только лестница.
Восемь безответных заявок на ремонт лифта, зафиксированных в журнале диспетчера с начала этого года, стали последней каплей. Все, баста, решили жильцы, больше платить не будем. В адрес руководства ДЕЗа, товарищей Дроновой и Савиной, а также главе управы “Раменки”, товарищу Щенникову, и в “Мослифт” было отправлено соответствующее заявление жильцов. По самым скромным расчетам, наш подъезд “сэкономит” за месяц около 15 тысяч рублей — тех самых, которые идут на зарплату чиновникам, механикам и проч. А если почин поддержат соседи по дому, району, по всей Москве? На что ж они жить-то тогда будут?..
— Я вам гарантирую, что в течение следующей недели все неполадки с лифтом будут устранены, — заверил представитель “Мослифта”, старший прораб участка Николай Сухов.
Во как! Оказывается, остаться без зарплаты ни он, ни начальник управления “Мослифта” Владимир Трофимов не хотят. И, как оказалось, нужно не три года ждать, а всего-то пять дней, чтобы лифт работал исправно (замечу, что в день бунта оба лифта чудесным образом ожили и бесперебойно бегали между этажами, как и накануне выборов в Мосгордуму). Наверняка не захочет остаться без зарплаты, а то и работы, и наш глава Щенников, которому бунт подъезда может изрядно подмочить служебную репутацию. Как говорится, прецедент создан, и цепная реакция неплатежей, которая может пойти по столице, вряд ли прибавит славы в общем-то хорошему району Раменки и его чиновникам.
В конечном итоге выяснилось, что проблема неработающих лифтов упирается не в технический, а скорее в человеческий фактор. Оказывается, запчасти достать не проблема, даже самую “больную” деталь — привод лифта, так называемую каретку. Опять-таки при сроке эксплуатации в 25 лет наш лифт пробегал всего 12, и списывать его рано. Достаточно лишь качественно проводить профилактические работы.
— Механик пошел не тот, — жалуется Сухов. — Хорошие мастера ушли, а новых еще учить и учить...
Но, с другой стороны, не такая уж низкая зарплата у лифтовых механиков — около 5 тысяч рублей, плюс всякие премии. У врачей и учителей поменьше будет, хотя “ремонтом” они занимаются более сложным и тонким. На 20 домов — 6 механиков. Это тоже немало. Есть среди них и профессионалы. Но в норматив устранения поломки (два часа после поступления заявки) они никак не укладываются. Да и сам ремонт можно назвать таковым с большой натяжкой: после ковыряния зубилом и молотком лифт работает совсем недолго.
— Мы требуем лишь того, за что платим деньги, — справедливо заявили мои соседи многочисленным официальным представителям, примчавшимся разбираться с взбунтовавшимся подъездом.
Посыл, заметим, для нас новый, но справедливый. И исходит он из того, что мы тоже хотим жить по-человечески, зная, что каждая оплаченная услуга должна быть выполнена. “Низы” это поняли — дойдет ли до “верхов”?..
Думаю, что дойдет. Иначе реформа с грядущей 100-процентной оплатой коммунальных услуг будет похоронена в каждом отдельно взятом подъезде. Ибо “новый русский бунт” не такой уж бессмысленный. Бунтуйте — и обрящете.
