“Девушки, саксофон, танцы до утра и дым колечками... Это новый шикарный стиль. В нем каждая песня расскажет сладкую сказку о прелестях хорошей сигары, светло-бежевого костюма и отпуска на Багамах. Это музыка сильных, молодых и богатых людей. Тех, кто встречает рассветы на борту собственной яхты, потягивая коктейли и наслаждаясь честно заработанной DOLCE VITA”. Эти цитаты волнительно живописуют самую “шоколадную” европейскую группу “De Phazz” (“Death by Chocolate” — название последней пластинки коллектива, отчасти отсюда — стойкий эпитет). Хотя применить эти строчки уместно и к прочим изящным деятелям лаунджа — легкой, “коктейльной”, богемной музыки, так модной в лучших домах Европы, как говорится. Но немцы-эстеты “De Phazz”, бесспорно, главные среди лучших. Без их завораживающих, “бисквитных” треков не обходится ни один первосортный “коктейльный” сборник. Моднейший французский компилятор DJ Стефан Помпоньяк (составитель роскошной серии легкой музыки “Hotel Costes”) ежесезонно упрашивает дать ему что-нибудь свеженькое из “De Phazz”, наступая на свой франкофонский нарциссизм.
Немецкая “шоколадность” оказалась особенно востребованной в текущем сезоне в России. Два былых ноябрьских концерта “De Phazz” в Москве, прошедших с аншлагом в “Старой опере на Плющихе”, многие потом назвали “лучшей гастролью года”. Феерическое шоу с полуобнаженными мулатками, десятком улыбчивых трубачей, белозубым солистом-негром в белоснежном костюме... Нежный джаз, игривый фанк, интеллигентный драм’н’басс... Легкая музыка, как водится, накрыла устойчивыми ассоциациями: привиделся шезлонг на краю бассейна, соломинка в высоком бокале и одиноко плавающая на поверхности “лонг дринка” оливка... После тех полузимних концертов многие впечатленные эстеты ринулись за билетами до Акапулько и Бали. Вернувшись же, видимо, массово подали заявки: “Удовольствие повторить!”. И вот — по многочисленным просьбам эстетов — “De Phazz” снова выписан в Россию и “сопредельные регионы” (Киев—Москва—Питер: вот маршрут нынешнего “восточного” тура). Правда, в урезанном, “экономичном” составе: без “мозга” группы Пита Баумгартнера и главной вокалистки Барбары Лайр. Однако “лицо” группы — темнокожий зажигательный солист Карл Фрайзон, “человек с тромбоном” Отто Энгельхард и вторая певунья Пэт Эпплтон в Москву прибыли. Эту троицу “Мегахаус” и вознамерился протестировать перед концертом на предмет “шоколадной” жизни.
— “De Phazz” — музыка для избранных. Так про вас говорят. Но это двусмысленная характеристика. В Москве вас действительно знает довольно ограниченный круг людей, и на концерт придет так называемая эстетская публика: люди молодые, модные и состоятельные. В Европе все то же?
Пэт:
— В Европе нас слушают отнюдь не юные создания: где-то от 25 лет и выше. И это не обязательно богатые люди. Скорее — люди с богатым воображением и дорогими мечтами.
— Ну а вообще такая — интеллигентная, изысканная музыка лаундж может занимать места в хит-парадах, конкурировать с Энрике Иглесиасом и Бритни Спирс?
Отто:
— Конечно, нет. В Европе, не говоря уж об Америке, музиндустрия — это чистая коммерция. Уж не знаем, как у вас в России...
— У нас — так пробы ставить негде, сплошной кругом чистоган!
— Ну вот. Люди, контролирующие мир музыки, все рассчитывают на широкие массы и знают, что эти массы схавают. И, как компьютерные программы, штампуют, размножают музыку для масс. Они знают, под какие стандарты подогнать группу, чтоб сделать популярной. Взять темнокожую девушку с большими сиськами, блондинистого мальчика, накидать им штампованных музпассажей... “De Phazz” с “мейнстримовой” серостью сравняться никак не сможет, потому что наша музыка для людей, включающих воображение каждый миг жизни.
— Однако сугубыми неформалами, людьми глубокого андеграунда вас тоже не назовешь! Как-никак — имеете контракт с крупнейшим мейджером звукозаписи “Universal”. И он, наверное, заставляет хоть как-то прогибаться под эти шоу-биз-стандарты, стереотипы!
Отто:
— Мейнстрим-шоу-бизнес доводит нас до дикой скуки, и мы ни за что бы не хотели очутиться на вершинах мировых хит-парадов. Но мы стремимся, чтобы музыка “De Phazz” занимала свою нишу. А “Universal” — это как-никак международный лейбл, с помощью которого можно проникнуть по всему миру. Не навязывать себя, как Бритни Спирс, по-хамски, по-шоу-бизнесовому, благодаря прессингу МТV. Но дать возможность людям послушать это и, может быть, предпочесть “De Phazz” девушке Бритни.
— Лаундж-музыка “De Phazz” скорее живая, чем электронная? Какой все-таки инструмент у вас самый главный?
Пэт:
— Тромбон, конечно! Ха-ха-ха...
Отто:
— Попрошу без насмешек... Без тромбона-то вы бы никуда! Сегодня “De Phazz” — гармоничное сочетание электронщины и живого звука, духовых инструментов (тромбон, саксофон, кларнет, флейта. — К.Д.), компьютерных сэмплов и человеческих голосов. Вот первый альбом (“Godsdog”, 99-й год) был полностью сделан Питом (Баумгартнер, композитор, саунд-продюсер, компьютерный мозг “De Phazz” — К.Д.) на огромном компьютере. Но стало очевидно, что нагромождение электронных звуков бессмысленно без человеческого дыхания и без теплых струй “натуральных” инструментов. Вообще, мы постоянно меняемся: не только от альбома к альбому, но и от песни к песне.
— Вы — группа интернациональная или все-таки немецкая? И насколько музыка “De Phazz” вообще соотносима с “немецким духом”? То ли дело любимый в России “Rammstein”...
Пэт:
— Здесь большое значение имеет происхождение. “Rammstein” с их грубостью и прямолинейным металлом — все-таки парни из Восточной Германии. А “De Phazz” — западногерманская группа. Хотя у нас у всех разные корни. Отто, скажем, закоренелый немец-педант, очкарик, закончивший с красным дипломом джазовый факультет консерватории. Карл — американец. Он вообще не собирался оседать в Германии, но как-то так случилось, что застрял (Карл Фрайзон служил на натовской базе в Баварии, пел там в госпел-хоре, а в увольнительные любил тусовать в местных джаз-клубах. Там был замечен постановщиками уже забытого мюзикла, но в том мюзикле его и ангажировал в “De Phazz” мозговитый дядя Пит. — К.Д.). Жена у него теперь в Германии и дети. Мой отец приехал из Африки, хотя я уже росла в Германии. Так что мы представляем полноценный срез современного немецкого общества: ведь в Германии живет очень много иностранцев, этнических, так сказать, групп.
Карл:
— Главный же германский элемент в музыкальной природе “De Phazz” — это как раз Пит Баумгартнер, который в Москву не приехал, поскольку опять сидит за огромным компьютером и сочиняет четвертый альбом. Немецкая любовь к порядку — это его черта. Пит все организует, делает все сэмплы, миксы, компьютерные подложки. Все у него разложено по полочкам, распределено по каталогам. Вот вошла бы ты в его студию — прифигела: стерильный немецкий порядок, четкость и правильность, рациональность. Это — истинно германский вклад в музыку “De Phazz”. Все остальное — душевное настроение остальных. Например, мое разухабистое американское начало.
Отто:
— Но вот, кстати, чтобы прорваться нам на международный рынок, чтобы быть востребованными в Лондоне, Париже и Лас-Вегасе, Питу пришлось дополнительно прорабатывать музматериал, чтобы стереть даже намек на германское происхождение.
— “De Phazz” — это яркое шоу, где на каждой песне сменяются костюмы, где хорошо поставленные танцы. Вы придаете большое значение визуальному ряду, тому, что происходит на сцене? Обычно лаундж-группа — это два отрешенных дяденьки за синтезаторами...
Карл:
— Каждый понимает музыку по-своему, чувствует ее особенно. То, что мы записываем в студии, — исключительно наши мысли, чувства и мечты. Потом человек покупает компакт-диск, слушает и интерпретирует наши мысли совершенно по-своему. В процессе шоу мы рисуем картины по своей же музыке, и наши танцоры показывают исключительно свое представление, ощущение “De Phazz”. И это все кому-то может показаться абсолютно отличным от самого альбома. Ну вот как книгу прочитать, а после посмотреть сделанный по ней фильм.
— Ну да, обчитаться Толкиена, а потом завалиться на премьеру “Властелина колец”. И три дня потом плеваться. Только в вашем случае ведь все наоборот: легкомысленное шоу вдыхает в изящную музыку еще больше жизни!
Карл:
— Мое, допустим, поведение на сцене полностью зависит от энергии зала. Вот позавчера мы выступали в Киеве. Сначала — в оперном театре. Старинное здание с лепниной на потолке. Люди в дорогих костюмах. И огромная оркестровая яма, отделяющая нас от сидячего (!), чопорного зала. Эти люди были не свободны, они даже не
расслабляли узлы на своих дорогих галстуках. Так аккуратно-надменно хлопали в ладоши: “Угу, очень мило, “De Phazz”, очень мило!”.
— Ну понятно, украинская буржуазия, псевдоэстетствующие депутаты Госдумы и коррумпированные члены правительства со своими фифочками. У нас тоже такие приходят на модных гастролеров, в VIP-ложи...
— ...Атмосфера там была глянцевая, энергетика — просто полный штиль. А вот потом начался ураган — на втором концерте, в малюсеньком, прокуренном, душном киевском клубе. Там, видимо, не знают, что такое кондиционер, но зато выплескивают потрясающую энергетику. В опере томные фифочки снисходительно кивали головами, а здесь девушки визжали как ненормальные и сбрасывали с себя одежду. И это был, пожалуй, наш лучший концерт за последнее время.
— Вы с кем-нибудь общаетесь из единомышленников-то, модных европейских деятелей “коктейльной” музыки? С соотечественниками Jazzanova, с французом Бертраном Бургала, к примеру?
Карл:
— Мы вообще никого не знаем. Поскольку сидим в нашей маленькой пещерке и занимаемся нашими маленькими делишками. Мы практически не вылезаем из нашего заштатного городишки (культовый лаундж-коллектив “De Phazz” живет и пишется в университетском городке Хайдельберг, недалеко от Франкфурта. — К.Д.). Ну — только на гастроли. Вот здесь, в Москве, на нас накинулись толпы журналистов и людей с телекамерами. Это удивительно. И так непривычно — в Германии такого не бывает. Пресса нас словно и не замечает. Мы им — не интересны. А если мы, не дай Бог, где-нибудь встретим любимую вами группу “Rammstein”, подойдем и воскликнем: “Привет, мы — “De Phazz”!”, они прищурятся в недоумении: кто-кто?
Ну в Москве-то, в модном заведении “Сердце”, где имело место лаундж-представление, сощуривались от другого. От давки, допустим, на входе и от невозможности, хоть тресни, разглядеть во всех подробностях происходящее на сцене. Огромный клуб “Сердце” со стильно-дизайнированным танцполом (где ди-джейская будка красуется посреди зала в виде сердечка, где потолок — как огромный британский флаг) как нельзя лучше подходит для дэнс-вечеринок, но для живых концертов — все же вряд ли. Народ вставал на цыпочки и лез на все возвышенности в надежде пронаблюдать хоть как-то происходящий в плохообозримой нише сценический “зажиг”. Те, кому удавалось, были в полном восторге. Пресловутая атмосфера “дольче виты”, белоснежный пиджак темнокожего Карла, тромбонные фокусы добродушного Отто, секс-драйв с пляжей Ибицы от неугомонных танцовщиц, на каждой песне действительно сменяющих наряды! И захотелось срочно ломануться в прекрасное и теплое далеко из этого города, наполненного агрессивными флюидами. Вот главное влияние на “мегахаусовский” организм завораживающей “коктейльной” музыки.
