«Если «кремлевская модель-2008» удастся, то в России появится относительно стабильная правящая группа, которая сможет проводить внутреннюю и внешнюю политику на основе преемственности», – предполагает Алексей Зудин.
С руководителем департамента политологических программ Центра политических технологий проблему-2008 обсуждает Валерия Филимонова
Валерия Филимонова. По каким сценариям могут пойти выборы – 2008?
Алексей Зудин. Пока у нас есть только одна модель, которую условно можно назвать «кремлевской». И связана она с фигурой преемника. Все детали «кремлевской модели» до конца не ясны. Но пока не просматривается серьезных причин, которые могли бы привести к срыву этого сценария. Несмотря на то что мы не знаем всех деталей, вырисовываются более-менее определенные контуры. Прежде всего то, что президент Путин уходит. Это, пожалуй, решающая характеристика и отличительная черта президентской кампании 2008 года.
Иными словами, говорить о третьем сроке не приходится?
Пока у нас нет на это оснований. Более того, все то, что было сказано и сделано до настоящего момента, говорит о том, что попытка вернуться к третьему сроку приведет к очень сильному политическому и даже личному поражению Путина.
Но ведь сейчас довольно сложно представить другую фигуру на посту президента. Я имею в виду ожидания россиян…
Вообще-то ожидания – вещь достаточно пластичная. Действительно, если мы посмотрим на данные опросов общественного мнения, мы увидим, что президент Путин, несмотря на его решение не баллотироваться в президенты, по-прежнему является предпочтительным кандидатом для российских избирателей. По крайней мере он многократно опережает всех остальных потенциальных претендентов.
Действительно, он же не может передать преемнику свой рейтинг.
Да, не может. Но кто вам сказал, что президент собирается кому-то передавать свой рейтинг? Это невозможно. И второе: а кто сказал, что он собирается это делать? Кампания 2008 года мыслится как управляемая. Первая характеристика кампании – то, что президента Путина не будет. Вторая характеристика противоречит первой: кампания планируется как управляемая, и управляться она будет президентом Путиным. Уходящим президентом. Сравнение первой и второй характеристик дает очевидное противоречие, потому что уходящий президент превращается в фигуру, теряющую политическую силу. Он превращается в хромую утку. Особенность «кремлевской модели» 2008 года, на мой взгляд, состоит в том, чтобы президенту до самого конца сохранить за собой политическую силу для того, чтобы обеспечить управляемую передачу власти.
ПУТИН НЕ УЙДЕТ ИЗ СИСТЕМЫ
Сейчас активно раскручиваются фигуры Дмитрия Медведева и Сергея Иванова. На ваш взгляд, они реальные преемники или вся PR-кампания происходит для отвода глаз? Наш президент любит неожиданные политические шаги...
После появления в российском правительстве двух вице-премьеров сменился характер политической дискуссии о будущем. До этого момента обсуждалось, будет ли третий срок. Как только появились фигуры Медведева и Иванова в новом качестве, характер политической дискуссии сменился. На мой взгляд, на преемника больше похож Дмитрий Медведев. Правда, возникает вопрос: если Медведев – преемник, почему рядом фигура Иванова? И не слишком ли рано началась операция «преемник»?
Эта модель управляемой ротации власти во многом парадоксальна. Реконструируем ее три черты. Первая – Путин уходит. Вторая – Путин до самого конца сохраняет политическую силу и каким-то образом решает проблему «хромой утки». Третья – Путин скорее всего уходит с поста президента, но не уходит из системы власти.
Какие у нас есть основания предполагать, что он не уйдет из системы власти? Прежде всего: Путин – достаточно молод для политического лидера. Сравнивать его с Ельциным никак нельзя. Ельцин был изношен не только в политико-моральном смысле, но и в физическом. К тому же масштаб перемен, затеянных во время первого и второго сроков, таков, что требуется долговременное присутствие их инициатора в политическом поле. И это присутствие не умещается в рамках двух сроков.
Почему Путину необходимо остаться? Первая причина – он может остаться, потому что он не изношен ни морально-политически, ни физически. Вторая причина – то, что слишком велик масштаб затеянных перемен. Есть и третья причина. Перед глазами у Путина и его команды судьба ельцинской Семьи. Судя по всему, они не хотят повторить их судьбу.
Путинская команда хочет каким-то образом закрепить свое присутствие в системе власти, но сделать это в рамках Конституции. Существует только один цивилизованный способ сделать какую-то политическую силу долговременной – превратить ее в политическую партию. Возможно, с этим связаны все мероприятия, которые были направлены не только на укрепление «Единой России», но и на изменение места и роли партии в политической системе в целом.
Сюда же можно отнести и закон об увеличении минимальной численности политических партий?
Я говорю о всей совокупности мер, которые были реализованы после принятия закона о партиях в 2001 году. Партии превращаются в монопольных участников избирательных кампаний. Раньше, как известно, в избирательных кампаниях могли участвовать не только партии, но и пчеловоды, любители жизни на Марсе, общество по изучению летающих тарелок и так далее. То есть сейчас началась партизация политической системы.
Логическое завершение партизации – партийное правительство. Одно время об этом поговаривали, но, очевидно, путь к партийному правительству быстрым не будет. Если мы представим себе такое правительство, то, наверное, сейчас от него большого толка не будет. Просто потому, что в нынешних партиях состоят переходные элиты, во многом выросшие из 90-х годов, со всеми своими плюсами и минусами.
Путину по ряду причин в каком-то виде нужно остаться в системе власти. Если это будет так, то тогда новый президент не получит реального объема всех полномочий, которыми ныне обладает президент. И не нужно никому передавать рейтинг. Если реализация этой реконструируемой нами «кремлевской модели» 2008 года (мы сейчас отвлекаемся от того, получится или нет) приводит к тому, что власть наверху деконцентрируется, то рядом с новым президентом возникают две или три фигуры, которые пользуются сопоставимым влиянием. И одной из таких фигур будет скорее всего сам президент Путин, но уже в новом качестве.
А кто еще может претендовать на роль фигуры рядом с ним?
Можно предположить, что одной из таких фигур будет Сергей Иванов. Но на пути реализации этой модели находится довольно много препятствий. Одно из препятствий мы уже упомянули (сохранение политической силы). Нынешняя и будущая путинская конструкция в значительной степени будет опираться на общественную поддержку. Без общественной легитимации она невозможна. Но у общественного мнения есть определенные представления о том, как устроена система власти: кто первый, кто второй и кто третий.
В этой системе власти на первом месте стоит президент, на втором месте – Государственная дума, на третьем – правительство. Вторым препятствием, с которым столкнется реализация «кремлевской модели-2008», будет поиск такого места в системе власти для президента Путина, которое бы отвечало двум основным требованиям: давало бы ему в руки реальные властные рычаги и было бы легитимным в глазах общественного мнения. Если это не будет легитимным в глазах общественного мнения, президент Путин может потерять свой самый главный политический капитал, а именно – общественную поддержку.
И есть третье препятствие, связанное с тем, что окружение Путина неоднородно (оно и не может быть однородно: в любых группах всегда есть конкуренция). Сейчас равновесие между группировками поддерживается президентом. Необходимо отстроить равновесие в верхах таким образом, чтобы оно выдержало уход Путина с лидирующей позиции. Вот три основных препятствия, с которыми столкнется реализация «кремлевской модели».
ВОССТАНОВИТЬ СОЮЗ ВЛАСТИ И БИЗНЕСА
Вы рассказали о варианте партийного правительства-2008. А есть ли еще варианты?
На мой взгляд, партийное правительство – безальтернативный ориентир развития. Но быстро оно построено не будет. Должны прийти новые люди с новым видением ситуации.
На ваш взгляд, по какому пути будут развиваться отношения власти и бизнеса после 2008 года?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно немного отойти от проблемы 2008 года и посмотреть на нынешнюю ситуацию. Нынешняя политическая конструкция, которая возникла по итогам выборов-2004, отличается крайней асимметрией. Это моноцентрическая конструкция, конструкция с доминантным игроком. Фактически у нас произошла замена политических акторов агентами административной системы. Это может быть оправдано, но это очень опасно.
Развитие бизнеса до 2003 года осуществлялось в рамках необъявленного, но реального партнерства между властью и бизнесом. Власть восстановила себя при Путине на позициях ведущего, а бизнес был ведомым. Но тем не менее бизнес в рамках этих отношений был младшим партнером. Сейчас, после «дела ЮКОСа» и выборов 2003 – 2004 годов, бизнес фактически оказался лишен партнерского статуса. Его место в партнерской системе утратило определенность.
На мой взгляд, это положение долго продолжаться не может. У российского бизнеса наряду со всеми минусами есть один существенный плюс, которого нет у государственной бюрократии: бизнес включает в себя социально активное меньшинство. Без союза с этим социально активным меньшинством ничего внятного создано быть не может.
Иными словами, сейчас очень актуальна тема сотрудничества между бизнесом и властью?
Необходимо восстановить на новой основе союз между государством и бизнесом. Понятно, что возврат к системе 90-х годов не только недопустим, но и невозможен. Это должен быть какой-то новый союз, и главным здесь, на мой взгляд, должны стать цели укрепления позиций России в мире. Президент неоднократно говорил о повышении конкурентоспособности страны. Это может стать основой сплочения в самом широком плане.
ПЛОСКИЙ ЛАНДШАФТ
Что происходит в отношениях России и Запада в свете виртуального диалога Дика Чейни (на вильнюсском саммите балтийско-черноморских стран) и Владимира Путина (во время выступления перед Федеральным Cобранием)? Высказывания Дика Чейни в адрес России, на ваш взгляд, – ситуативные заявления или начало рушащихся отношений с Западом?
Ни то и ни другое. Это заявление, безусловно, не случайно. Оно – одно из проявлений меняющихся отношений между Россией и странами Запада, в данном случае с Соединенными Штатами. Россия стремится вернуться на мировую арену, используя новые ресурсы, которые у нее появились и которыми она пытается осмысленно распорядиться, а именно энергетические ресурсы.
За последние 15 лет все привыкли, что России на мировой арене нет, и сложилась система отношений, которая Россию фактически исключала. Понятно, что когда Россия собирается вернуться, это мало кого устраивает, все привыкли обходиться без нее. Поэтому трудно здесь ждать аплодисментов и криков восторга. Скорее всего этому будут мешать, что и происходит.
Соединенные Штаты стремятся восстановить свою доминирующую роль в новом мире. Они пытаются создавать то, что условно можно назвать «плоским ландшафтом»: когда есть только один пик, а вокруг него более-менее ровная поверхность. Это интересам России противоречит.
А сможет ли Америка вытеснить Россию с мировой арены?
Речь не идет о том, что Америка нас откуда-то вытеснит. Нас, собственно говоря, нигде и нет.
Предстоящее председательство России на саммите G8 разве не хороший знак?
Наше председательство на саммите было запланировано давно. Наше неполноценное участие в «Большой шестерке» было нам авансировано. И немного на других условиях. Мы были просто слушателями, учениками и ресурсом. Россия старается выйти из положения ресурса. Она старается превратиться в актора. Другие акторы, как я уже говорил, не в восторге от этого, они будут этому мешать. Но драматизировать эту ситуацию я бы не стал. Речь идет именно о стремлении подвинуть Россию, ограничить ее усиление и возвращение на мировую арену.
И еще я бы не забывал о том, что выборы 2007 – 2008 годов – момент очень высокой уязвимости существующего политического режима России. Он будет трансформироваться в нечто иное. Если «кремлевская модель-2008» удастся, то в России появится относительно стабильная правящая группа, которая сможет проводить внутреннюю и внешнюю политику на основе преемственности. Шараханий не будет. Основное направление этого политического курса – превращение России в относительно автономный мировой центр. Не нужно думать, что Запад стремится разрушить, дестабилизировать Россию. Но воспрепятствовать России стать сильнее, чем она есть и чем она была, – в этом цель Запада.
И все-таки какова вероятность того, что Россия займет прочные позиции на мировом политическом поле?
Вероятность пока меньше 50 процентов. Будем реалистами. Существует много минусов, о которых всем известно: в высшей степени недисциплинированный, коррумпированный государственный аппарат; клановая раздробленность российских элит; сильная зависимость российской экономики от конъюнктуры мирового рынка и, в частности, от цен на нефть; очень бедное российское население; пользующийся исключительно низким доверием в обществе российский крупный капитал; неудачи при создании устойчивой партийной системы… Куда ни посмотри – везде минусы. А плюсы состоят в том, что, во-первых, у нас все еще есть ресурсы, во-вторых, российское общество с понятным и обоснованным недоверием относится к западным странам, и, кроме того, та группа, которая сейчас делает попытку относительно цивилизованными способами закрепиться в системе власти, – люди, способные к перспективному мышлению. Они стремятся учитывать интересы социального большинства в той мере, в какой это возможно.
И наконец, всегда можно найти сто причин, по которым некие проекты можно счесть невозможными. Но самое главное, на мой взгляд, воля и последовательность при воплощении этих проектов в жизнь. Я думаю, что если мы будем последовательны и разумны, если мы будем постоянно думать о собственных интересах, то у нас есть шанс.
