Несмотря на то что Гоша Куценко актер востребованный, вокруг его имени практически не витает слухов и сплетен. Возможно, “желтых” журналистов пугает его взрывной характер. Ведь сам актер не скрывает, что, если он узнает фамилию человека, который написал о нем гадость, просто сломает челюсть. Общаясь с Гошей, почему-то веришь его словам. Тем более что со спортом Куценко дружит.
Встречу Гоша назначил мне в одном из известных московских ресторанов, где он считается почетным гостем. Слегка опоздав, Куценко извиняется и набирает номер своей мамы. Три минуты семейного разговора, затем заказ свежевыжатых соков и кивок головой, означающий, что интервью можно начинать.
Блондинка по имени Гоша
— Гоша, говорят, ты собираешься сниматься вместе с голливудским актером Джудом Лоу. Правда?
— Он пока фигурирует только в качестве слуха, как и многие другие фамилии. Это фильм о Рудольфе Нурееве и о советском разведчике, который в 1961 году столкнулся с легендарным балеруном в Нью-Йорке. Причем не случайно. Рабочее название — “Проект 1961”.
— Когда начнется работа?
— Уже в августе. Сценарий готов.
— Это англоязычный проект?
— Да. Но, если я буду утвержден на роль разведчика, возможно, с Нуреевым поговорю на русском.
— Я знаю, что ты сейчас снимаешься в картине Александра Стриженова “Любовь-морковь” вместе с Кристиной Орбакайте…
— Это такая острая комедия в духе Гайдая. По сюжету, мы с Кристиной меняемся телами. Я играю блондинку...
— А она играет, естественно, мальчика.
— У меня довольно резкий персонаж. Адвокат, занимающийся карате. Короче, деловой парень.
— У тебя уже есть опыт работы с Сашей Стриженовым?
— Да, на картине “180 и выше”. А потом мы с ним товарищи еще со Школы-студии МХАТ. Он был старшекурсником калягинского курса.
“Я отец-любитель”
— Ты часто общаешься со своей дочерью Полиной?
— По мере возможности стараюсь чаще.
— Дочь живет со своей мамой, актрисой Марией Порошиной?
— Да, с Машей.
— Какой ты отец?
— Когда начинаю думать об этом, ощущаю себя неловко. Я не профессионал. Я скорее отец-любитель. Но когда общаюсь с Полиной, чувствую себя естественно. Она знает, как вести себя со мной.
— Когда ты появлялся вместе с ней на кинопремьерах, со стороны ты выглядел крайне заботливым отцом...
— Конечно, заботливым. А чего мне еще остается делать? И надеюсь, что я еще и любимый папа. Стараюсь баловать ее. Покупаю игрушки, сосватал дочь с компьютером.
— Кем ты ее видишь в будущем?
— Не знаю. Я так редко виделся с ней, что не могу сказать. А потом, еще рано говорить. Вот через годик, через два… Я почему-то вижу Полину просто девушкой. Не вижу ее высококлассным специалистом.
— То есть домохозяйкой?
— Не-е-ет! Наверное, она станет актрисой, наверное! Она же с Машей всю жизнь!
— А ты бы этого хотел?
— А почему бы нет? Если будет талантлива, будет получаться, то вперед. Это чудесная женская профессия.
— А какие у тебя отношения с Марией Порошиной?
— Дружеские.
— С Машей сложно сниматься?
— Довольно специфический процесс. Мы с ней играли в одной сказке и в “Дозоре”. Маша тонкая актриса, чего там говорить. Я ее знаю хорошо.
— Близкие отношения играют в плюс или мешают сотрудничеству?
— Когда играю, не задумываюсь. Существует много отвлекающих факторов. Главное, у нее есть чувство юмора. И если бы у Маши не было его, а было бы только чувство лирики и романтики, было бы сложнее. А так она любит усмехнуться. Не зря у нее дочь от меня!
Облысел после купания
— Как ты считаешь, избавление от волос, смена имиджа помогли тебе в профессиональном росте?
— Это произошло случайно. Мы с Машкой гуляли давным-давно, лет 14 назад, в парке Горького, я взял и искупался в пруду. Тогда там плавали лебеди, инфекционные кишечные палочки. Поэтому, когда приехал домой, из чувства самоочищения я превратился в лысого человека.
А время было бандитское, криминальное. Сразу поправлюсь, что я не имел никакого отношения к тому миру, но получил возможность играть подобных персонажей. И получил работу.
— Ты сейчас жутко востребованный актер. Почему не снимаешься в сериалах? Это же приносит неплохой доход.
— Мне часто предлагают, но все, что я читал, у меня не вызывает доверия. Я не знаю, чего там делать. Я не могу там реализоваться. Правда, дважды я попадал в подобные кинопроекты: “Есенин” и “Охота на Изюбря”.
— Но это скорее многосерийные фильмы...
— Да, там другой закон. Все снимается на пленку. И это задает свои условия, свою технику. А сериал, снимающийся “на цифру”, подразумевает совсем другие законы. Сложно наполнить 20—30 серий необходимой духовностью, которая и есть условие кинематографа. В наших сериалах реальное “мыло”: люди три минуты, поворачивая головы друг к другу, говорят ни о чем. Да еще и “облокачиваются” на музыку, которую режиссер дает им в помощь. Так пели бы лучше!
Из-за Брюса не парился
— Брюс Уиллис действительно твой кумир в профессии?
— Да! И мне он нравится. У нас похожий путь, но разный масштаб. Он использовал те же эскалаторы, что и я, поднимаясь вверх. И он, и я играли в криминальных фильмах, в боевиках. В чем-то это попсовый труд, но это зрелищно и необходимо. Это компромисс.
— Ты как-то готовился к встрече с Уиллисом?
— Да нет, господи! А потом, это так спонтанно все возникло. Я думал, премьера мультфильма “Лесная братва” пройдет гораздо стремительнее и проще. И когда я подписывал контракт по поводу поездки в Канны, где была премьера, то крайне несерьезно посмотрел на то, что пиарить мультик приедет Уиллис.
— Как провел время в Каннах?
— Эта красная дорожка для меня стала как подарок на день рождения. Я так устал за последние пару лет. У меня не было достойных кинопремьер, они сдвигались и сдвигались. Все не совсем удачно складывалось. Несколько раз меня купировали в картинах…
И я получил каннский уик-энд. Удовольствие и расслабление, радость душевную, в частности, от общения с Брюсом. Я ведь в Каннах не был пять лет. Поговорил там, разбудил свой английский. И у меня было такое хорошее настроение. Поэтому, когда Брюс приехал в Москву, я уже не запаривался, мне было все равно.
Сквозняк-убийца
— Я слышал, что ты большой любитель скорости и дорогих спортивных машин...
— Не-не! Хорошие машины, как ни крути, — это деньги. Правда, иногда я любитель хороших машин моих друзей. Но после того как я провел одну ТВ-передачу и исполнил несколько трюков, я сразу успокоился. Потом, у меня погибла любимая племянница Анюта два с половиной года назад… Я могу ездить быстро, но предпочел бы это делать в специально приспособленных местах. В Москве очень много слабых водителей. Их можно испугать своим экстремальным поведением.
— Время на спорт остается: картинг, плавание, сноуборд?
— В закрытых помещениях мне кататься не нравится. Поэтому буду кататься на карте в Крылатском. Водного спорта хочется, но плавать... Я вырос на Днепре, и у меня ненависть к прямолинейным передвижениям по воде. Не люблю. К тому же у меня проблемы со спиной. Поэтому нужно все делать осторожно, постоянно думая о своем пятом и шестом позвонках. Мне уже не уйти никуда от этого.
Гоша просит прощения и обращается к официанту: “Можно пледик попросить?” На улице плюс 20. Когда приносят, Гоша благодарит человека и заматывает пледом спину: “Я этим местом всегда чувствую сквозняк. У меня проблемы со спиной. Воспоминания о спортивной молодости, армии. Были травмы”.
— С июля месяца я займусь танцами — рок-н-роллом. Мой киногерой в “1961 году” неплохо танцевал, и мне нужно будет научиться. Если не удастся, сложно будет претендовать на эту роль.
Это больше чем стриптиз
— Когда возникло желание петь, писать песни?
— В Школе-студии МХАТ. Там практически в каждом помещении стоял рояль, да и я с детства играл на гитарке. И вот после репетиций, уставший, я оставался, нажимал-нажимал на клавиши и как-то стало интересно попробовать переложить на фортепиано то, что игралось на гитаре.
— Помню, видел тебя поющим в одном клубе, в “Олимпийском”...
— А, это когда я выступал с Ярославом из группы “Токио”.
— А что с записью диска?
— Я пытаюсь записать альбомчик, но это так сложно! Я три раза был в студии и не смог записать песню, которую придумал сам и которую пою два года. У меня нет проблем со слухом, у меня скорее нет того голоса, который выразил бы все эмоции.
Пение мне доставляет удовольствие. Бывает, играешь спектакль, сорвешь голос, а потом приедешь на концерт, где надо петь 40 минут, а то и больше, и голос освобождается, становится свежим. Удивительно! Но если делать альбом, сразу выползают все недостатки любительского пения.
— По поводу театра. Что за разговоры были после спектакля Ladies’ Night о том, что театральный актер Гоша Куценко эксгибиционист?
— Наверное, есть что-то такое. Какие-то задатки присутствуют.
— И что, тебя смущают мужчины в зале...
— Да нет! Для меня все равно — женщины в зале или мужчины! Зритель, вот главное! Да и раздевались мы не ради зрителя! Мой персонаж — точно! Я бы никогда не разделся для кого-то за деньги. Хотя мне в театре платят монетки (смеется), но это не те деньги, за которые нормальному парню можно раздеться. А я считаю себя нормальным. Или ненормальным, но ПАРНЕМ! Я раздеваюсь по драматургической выкладке. Мне нужно выживать. Вот и все.
“Нет у меня привычки жениться”
— Как тебе удалось избавиться от картавости в конце 80-х?
— Были педагоги великие. Подсказали. А дальше все зависело только от меня. Как у Пелевина — “Голова — это лошадь, впряженная в коляску тела. Куда твоя лошадь понесет тебя, туда ты и приедешь”.
— Знаю, ты сам пытался преподавать...
— Да, во ВГИКе. Любому актеру есть что сказать, у любого актера существует своя техника. Я бы попробовал еще, но, кажется, мне не хватает холодного ума. Я кто угодно, только не педагог. По отношению к студенту мое “Я” все равно впереди. Я буду самоутверждаться. А это неверно.
— Как ты относишься к окружающим тебя сплетням?
— Я не жалую “желтую” прессу. Был случай, на концерте я рассказал в двух словах очень трогательную историю, которую мне поведала Кристина Орбакайте. А журналисты ее переврали. Было неудобно.
— А как ты ограждаешь близких от слухов?
— А как оградить? При случае, если буду знать, кто это, в подвыпившем состоянии сломаю ему челюсть. Буду судиться. А как иначе? Не знаю.
— Любишь выпить?
— Нет, не люблю. Но и не против. Я же взрослый мужчина.
— Ты долгое время появляешься на светских мероприятиях с девушкой Ириной. Жениться не собираешься?
— Дело в том, что я никогда не был женат. Я не знаю, что это такое, чисто физически. Если бы знал, то мог бы сказать себе, что в этом есть какие-то прелести. А если бы нравилось, то захотел бы это повторить. Но так сложилось, что не сложилось!
