Судьба внесенного в парламент за подписью Дмитрия Медведева документа оказалась непростой. При его обсуждении в 1-м чтении депутаты спрашивали: не создает ли отмена нижних пределов наказаний за тяжкие и особо тяжкие преступления дополнительные коррупционные риски? Не создает, уверял тогда представитель президента в Госдуме Гарри Минх: мол, и сейчас УК дает судье право выбирать — к примеру, в промежутке “от 3 до 7 лет лишения свободы”. Но г-н Минх не смог объяснить, почему в перечень составов, по которым убирается нижний предел наказания в виде лишения свободы, попали такие общественно опасные, как кража, совершенная организованной группой лиц, и даже разбой...
При подготовке документа ко второму чтению на Охотном Ряду, в Кремле и Белом доме шла борьба между теми, кто желает еще сильнее либерализовать главу УК, карающую за преступления экономического характера, и теми, кто счел даже предложения президента чрезмерно радикальными. Победили осторожность и консерватизм. Свободу выбора судьи при рассмотрении дел по грабежам, разбою и вымогательству в особо крупных размерах или совершенных организованной группой решено все же ограничить нижними пределами наказаний в виде лишения свободы.
Но такой компромисс устроил не всех. Например, глава Комитета по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина (“СР”) настаивала: ни в коем случае нельзя убирать нижние пределы наказаний за такие преступления, как кража в особо крупном размере, совершенная организованной группой лиц (сейчас — от 5 до 10 лет лишения свободы). “Теперь будет от 2 месяцев до 10 лет — либерализация в 30 раз! Такое широчайшее усмотрение порождает желание дать судье взятку, чтобы получить как можно более мягкое наказание!” — уверяла она. Еще г-жа Мизулина требовала не “либерализовывать” статьи УК, карающие за мошенничество в особо крупном размере, совершенное группой лиц (сейчас — “от 5 до 10 лет лишения свободы”, будет — “до 10 лет”), фальшивомонетничество, легализацию (отмывание) доходов, добытых преступным путем. Она уверяла, что принимаемый законопроект противоречит Конвенции ООН, которая рекомендует за преступления, совершенные организованной группой, давать не меньше 4 лет лишения свободы. К тому же, по ее мнению, в особых случаях у судьи и сейчас есть право назначить наказание ниже нижнего предела...
Первый зампред Комитета по законодательству Владимир Груздев (“ЕР”) отбивался как мог. Статьи “Мошенничество” и та самая, про легализацию, — из числа тех, что наиболее часто используются при фабрикации дел против бизнеса, напомнил он, а особо крупный размер в 1 млн рублей, закрепленный сейчас в УК, — “для предпринимательской деятельности не деньги”. И даже если судья назначит наказание ниже нижнего предела, то, по статистике, суды вышестоящих инстанций такие приговоры в подавляющем большинстве случаев отменяют. Груздев просил не отказываться от президентской концепции — хотя бы на том основании, что “отсидев за экономическое преступление несколько месяцев, человек имеет шанс, выйдя на свободу, вернуться к нормальной жизни, а отсидев несколько лет — едва ли”.
В пылу дискуссии г-н Груздев и г-жа Мизулина перешли на личности. Он почему-то помянул зарплату Мизулиной в 150 тыс. руб., которая делает ее не очень чувствительной к проблемам пенсионеров с доходом в 5 тысяч, она — его “куда более внушительные, как известно” доходы и намекнула, что г-н Груздев отстаивает интересы организованной преступности.
За проект во втором чтении проголосовали лишь 320 человек: единороссы, 2 члена фракции ЛДПР и 6 справороссов. КПРФ в полном составе и 6 справороссов нажали кнопки “против”. Почти вся фракция ЛДПР и подавляющее большинство членов фракции “СР” от участия в голосовании вообще отказались.
