Современная Россия вернулась к политическому авторитаризму — это можно утверждать с полной уверенностью. Нынешние руководители страны многие годы последовательно урезали права законодательной ветви власти, ограничивали возможности политических партий, усложняли референдумы, отказывались от прямых выборов должностных лиц, “дисциплинировали” суды. В этом, возможно, было много плохого, но результатом должна была стать “вертикаль власти”, или, иначе говоря, действенная и эффективная система управления. Цель не слишком-то либеральная, но отнюдь не обязательно плохая.
Эффективность авторитарных систем нельзя недооценивать. Достаточно взглянуть на Сингапур, созданный Ли Куань Ю, Южную Корею времен военной диктатуры, Малайзию Махатхира Мохаммада, Чили Аугусто Пиночета или Китай последних тридцати лет, чтобы признать: эти системы могут быть экономически очень успешными. Более того, в ряде стран и в некоторых исторических условиях именно авторитарная система дает наилучший результат.
Тот же Сингапур — страна недемократическая. С 1965 года ею правит Партия народного действия. В парламенте представлены еще две партии, но они практически исключены из процесса принятия решений. “Репортеры без границ” ставят Сингапур на 136-е место в мире по степени свободы прессы (Россию — на 140-е). Премьер-министр является де-факто руководителем государства, президент — фигура церемониальная. Практически все руководители местных органов власти назначаются сверху. Ну чем не Россия?
Однако дела тут идут получше, чем у нас. Экономика растет в среднем на 7,2% в год вот уже в течение четверти века. Не имея никаких природных ресурсов, страна заняла по итогам 2010 г. 5-ю строку мирового рейтинга по уровню подушевого ВВП по ППС ($62,100 на человека) и экспортировала товаров и услуг на $351,2 млрд. — лишь на 11,5% меньше, чем Россия (а если считать у нас без нефти, газа и металлов, то в 1,6 раза больше).
В чем секрет?
С одной стороны, именно в “вертикали власти”. Сингапурским властям удалось создать для нее прочный базис, устранив “двоемыслие”. Если выступления оппозиции нежелательны, то на уровне закона запрещаются все демонстрации. Пресса официально находится под контролем цензуры. Полномочия парламента ограничены.
Неприятно, но честно. Зато не надо неожиданно реконструировать площадь Маяковского, мучиться с разрешениями на митинги, закрывать СМИ по причине “споров хозяйствующих субъектов” и создавать немыслимые предлоги для нерегистрации политических партий. А если ничего этого не нужно, то… судам можно позволить исполнять требования законов, а не волю руководства.
Поэтому средняя зарплата сингапурского судьи к середине 1990-х перевалила за полмиллиона долларов в год, а сам судейский корпус был к тому времени сформирован из самых профессиональных юристов и адвокатов. То же произошло и с госслужащими — сегодня многие высокопоставленные чиновники официально зарабатывают столько же, сколько руководители крупных корпораций, что совершенно нормально в условиях “корпоративного государства”.
Следующим шагом стало создание независимого органа по борьбе с коррупцией, жертвами которого стали восемь министров, отправившихся за решетку, и сотни более мелких чиновников. Полиция, состоявшая в основном из малайцев, была разогнана и укомплектована китайцами — более управляемыми и жесткими. Так и возникла настоящая и эффективная вертикаль, обеспечившая стране стабильный экономический рост.
Условия этого роста также были понятны. Главное следует назвать особо: чиновники управляют, бизнес зарабатывает. Пересечение интересов, которые в современной России окончательно переплелись, было исключено. Следующим шагом стало снижение налогов: сегодня существует единый налог на прибыль корпораций в размере 18%; все налоги на дивиденды, выплачиваемые в пользу резидентов Сингапура, отменены (соответственно, нет и проблемы офшорного владения собственностью). Доходы ниже 18 тыс. сингапурских долларов ($14,700) в год не облагаются никакими налогами. Неудивительно, что на одного сингапурца приходится $58,700 накопленных иностранных инвестиций (на одного россиянина — $2,100).
Многое из того, что так хорошо заметно в Сингапуре, относилось и к Южной Корее, и к Малайзии. Отделенный от финансовой заинтересованности, авторитаризм способен демонстрировать очень высокую экономическую эффективность и достигать больших успехов.
Проблемы России вытекают не из “вертикали власти”, а из ее неоформленности и двойственности положения всех тех, кто в нее встроен. В авторитарной стране невозможно управлять денежными потоками в десятки миллиардов долларов и сдавать налоговую декларацию на три миллиона рублей. Корпоративное государство должно обеспечивать своим служащим доходы не меньшие, чем работа в менее крупных корпорациях. В такой системе политики не должны заботиться о хлебе насущном, а проводить дни и ночи в тщаниях об интересах страны. А полиция и суды — привлекать к ответственности тех из них, кто пытается не соблюдать этих принципов. И тогда государство сможет занять первые места в мировой табели о рангах как одно из наименее коррумпированных и наиболее удобное для бизнеса.
“Вертикаль власти” может быть эффективной только в случае, если она способна пронзить “горизонталь наживы” и устоять в борьбе с соблазнами, открываемыми бизнесом. Служители этой вертикали должны делать четкий выбор в пользу служения народу в условиях индивидуального достатка, потому что такое служение в условиях вызывающей роскоши невозможно.
Если этот выбор делается ежедневно и ежечасно, мы получаем тот “позитивный авторитаризм”, который обеспечивает самый прямой путь из развивающихся стран в развитые и который в конечном счете — не через двадцать, так через шестьдесят лет — создаст предпосылки для демократических перемен. Разумеется, в том случае, если после трех поколений столь впечатляющего развития граждане по-прежнему будут уверены, что политическая свобода представляет для них ценность, и будут ставить демократические принципы выше правовых.
